Избранная по контракту - Брутальная Старушка

- Обложили, гниды казематные, носом чую живыми отсюда не выйдем, - заскулил перетрусивший пес, а я, отчаянно бравируя, кинулась успокаивать его:

- Не мандражируй, что нам этот Бова-королевич после разноса мамы когда мы с тобой ушли гулять и зависли у хозяев твоей бульдожки на два дня пиво пить, так фигня изподногтевая!

Нас привели в небольшую комнату и оставили одних. Я обессилено села на один из стоявших стульев и тоскливым взглядом обвела нашу камеру. Хоть на окнах и не было решеток, и уютное помещение не находилось в сыром подвале, а в башне, но прыжок с такой высоты был чреват многочисленными переломами и ушибами. Ни одного из моих кинжалов при себе не было, так что копать подкоп как Монте-Кристо было нечем и главное куда, а от подарка Владыки пользы было примерно же столько, сколько от дырки от бублика. Оставалось только ждать прихода конвоиров и узнать, зачем нас сюда притащили и уговаривать пса не поднимать лапу на каждый предмет мебели, которую он норовил окропить от нервов.

Слегка успокоившись, я разглядела в углу манекен с платьем, которое мной планировалось одеть на завтрашний день на бал у одной важной шишки, обещавший мне помочь в открытии стриптиз-бара. Только вот у платья была открытая спина и к нему полагалась накидка, но ее вот как раз забыли прихватить. К моей радости за манекеном обнаружился туалетный столик, укомплектованный моей шкатулкой с драгоценностями и косметичкой размером с хороший мешок (видимо ее собирал невежа и по причине не знания предмета, сгреб в нее все, что находилось в баночках, включая воск для эпиляции).

- Ого, Дашка, нас позвали на прием в верха, - увидев в моих руках наряд,- хотели бы посадить или казнить, то робу арестантскую предложили или бы отправили в камеру священника с мылом и веревкой, - моментом оживился пес.

- Могли бы прислать приглашение, а не хватать нас на улице как террористов и не рыться в моих вещах, - держа платье на вытянутых руках, скорчилась в муках моя брезгливость.

- Давай не кочевряжься, как девица на выданье, не будем заставлять людей нас ждать, - начал поторапливать меня вернувший бодрое расположение духа почти не унывающий пес.

Под его крики типа "Кто тебя там увидит, давай уже быстрей накладывай штукатурку", "что ты присоски свои мажешь все равно, поди, придется в дёсна с кем-то биться или монаршую руку лобызать", я быстро закончила переодеваться и наводить красоту. Требовалось срочно посмотреть на себя со стороны, женщина я или нет? Но мужики во всех мирах одинаковые, о вещах и косметике позаботились, а о самом главном враге женщины нет. На мое счастье в пудренице не разбилось зеркало, а то нарисовала бы себе глаза в районе подбородка. Закончив посылать проклятия на голову идиота, недодумывавшегося снабдить меня трюмо, я, вертясь из стороны в сторону спросила:

- Ну как? - И замерла в ожидании модного приговора.

- Как капуста, - убийственно честно ответил пес.

- Что так платье полнит? - Не на шутку переполошилась борьба с лишним весом.

- Не-а, - хихикая, отозвался пес, - ты лысая, а платье внизу пышное, вот твоя головенка и торчит как кочан.

На его собачье счастье за нами пришли стражники, в противном случае я бы попортила ему шкуру свои чудесными ногтями.

Перед огромными дверьми конвоиры перестроились из кольца в почетный караул и пропуская нас вперед, остановились. Двери распахнулись, и чей-то голос оглушительно возвестил:

- Ларды-маги и ларды-волшебники, Глава Ковена, прошу встать и поприветствовать Избранную и ее священного зверя!

- Пипец, - прокомментировала моя трусость.

- Попали как хрен в рукомойник, - согласилась с ней душа и ушла в пятки.

Сосискин попытался в очередной раз симулировать сердечный приступ, но я дала ему несильного пинка и первым отправила в клетку ко львам. Решительно шагнув вслед за проехавшимся по полу на заднице псу, я вошла в огромный зал. Увидев в самом его конце возвышение, на котором стоял трон с сидящим на нем Императором и одно пустое кресло, бодренько потрусила навстречу проблемам, надеясь, что это пустующее место не окажется электрическим стулом. Я проходила между стоящих столбами волшебниками в дурацких шляпах, спинным мозгом ощущая их взгляды буравившие меня и думала "Униформа у них что ли у всех такая по головным уборам"? А вообще они мне здорово напоминали бояр в соболиных шапках из фильма про Ивана Васильевича, только в фильме те были смешные, а эти персонажи напоминали мне больше упырей да вурдалаков во главе с Вием, стоящим по правую руку от единственного сидящего в зале. Мне оставалась дойти до цели несколько метров, как, наступив на подол моя неуклюжесть спотыкнулась, попыталась сохранить равновесие, но нога предательски поехала по скользкому паркету и я с размаха грохнулась всем прикладом. Ко мне тут же подлетели Император и Глава Ковена и бестолково начали суетиться, помогая встать. Я проигнорировала их помощь, начала самостоятельно подниматься поглаживая ушибленный бок и сердито ворча:

- Вы еще бы, млять, масло подсолнечное здесь разлили, Аннушки недоделанные.

Сосискин, глядя, как я все же сменив гнев на милость, вцепившись в локоть Императора ковыляю к креслу, ехидно прокомментировал:

- Ну что мать, закончим тут, и дома рванешь записываться на передачу "Коровы на льду"?

- Всенепременно, сразу после того как ты выступишь в программе "Цирк с живодерами", - отбила подачу моя находчивость.

Устроив меня в кресле со всеми удобствами, Император дал всем знак садиться и к микрофону вышел Глава Ковена. Ну не к микрофону, а просто к народу. Не суть. Суть в том, что он начал вещать о радости от столь долгожданной встречи с очередной идиоткой, и кидаться проклятьями в адрес Темного и разбрасываться клятвами "Поможем, чем можем, только много не проси, сами последний хрен без соли доедаем". Проще говоря, его выступление походило то ли на митинг обманутых вкладчиков, то ли на агитационную работу с призывами пойти громить Зимний дворец. Подчиненные его поддерживали радостным гулом и сотрясали воздух кулачками. Под этот пафос я сидела и гадала, чего мне хочется больше - убить Главу Ковена, кильки в томатном соусе или бутерброда с ливерной колбасой. Наконец, оратор, патетически воздев руки, провыл:

- Чем мы можем помочь тебе, Избранная в борьбе с Темным Лордом?

Я неторопливо почесала нос, лениво окинула его лоснящуюся сальцем тушку и раздельно произнесла:

- Ни-чем! - И, глядя в его выкатившиеся как гаубицы катафоты, поправила себя - Вернее, не мешайтесь у меня под ногами, не давайте мне своих бесполезных советов, не всучивайте очередных помощников и не пытайтесь навесить на меня три тонны ваших бесполезных амулетов, мне это нужно, как пьянице сухой закон.

Сосискин не мог промолчать и внес свою лепту:

- Вы могли бы помочь нам материально, но я слишком благороден, чтобы отбирать последнюю серебрушку у немощных стариков.

Какой там поднялся вой, куда там стае голодных шакалов, эти шарлатаны и прочие вступившие их ряды дармоеды, вопили, похлещи чем арабы-христиане в Храме Гроба Господня на Пасху, а Глава Ковена своим визгом легко мог перекрыть звуки самой громкой сигнализации. Когда они оторались, я, ковыряясь в ухе мизинцем, на всякий случай уточнила:

- Закончили глотки драть, склеротики в маразме?

Видимо склерозом и маразмом тут все же страдали, и вся эта орава попыталась начать разрушать мне мозг по новой, теперь уже открещиваясь от этих старческих недугов. Но я предостерегающим жестом, остановила вторую волну возмущения и, дождавшись полной тишины, стала негромко говорить:

- Вы - сборище старых, никчемных придурков. То, что вы тут называете великим волшебством, у нас дети в школе проходят. Что вы сделали такого выдающегося за последнее время? Увеличили надои, взрастили новый цветочек, изобрели очередное средство от поноса?

Какой-то старик вскочил и, петушась, выкрикнул:

- Да, я и мои помощники с помощью заклинания вывели новый вид сорт роз, даже гномы признают, что в этот раз мы их обставили.

Я мысленно извинилась перед уважением к возрасту и проорала ему в ответ:

- Это, козел старый, называется селекция, ни хрена ты не вывел, ты чирьи у себя на заднице вывести не можешь, вот и вскакиваешь и перебиваешь людей.

- Жги, Дашка, раздави их как клопов, - благословил меня на ратный подвиг верный оруженосец.

Я, не взирая на боль в ноге, вскочила на кресло пошла резать правду-матку:

- Ты, - ткнула я в красного как помидор Мичурина-недоучку. - Ты кем старых хрыч себя возомнил, творцом живого?

И, не дожидаясь ответа, мрачно обведя притихший курятник, выпятив нижнюю челюсть продолжила их костерить:

- Вы ничего не можете создать, даже боги не могут этого делать, потому что это право демиурга, вы можете только помогать богам хранить то что было создано другими. Но, вы настолько закостенели в своей светлости, что перестали понимать, что происходит.