Холодная кровь - Роман Глушков

Псевдогигант достигает трухлявого пня, и Кальтер, срываясь с места, бросается обратно, в тоннель. За время, пока майор набирает скорость, мутант успевает и вовсе сократить между ними дистанцию до трех шагов. Но расчетливый человек это предвидит, хотя монстру, естественно, невдомек, почему вдруг жертва взялась удирать именно сейчас, а не раньше. Он упрямо зациклен на маячащей перед ним цели и уже тянет к ней свои смертоносные ручищи. Надо лишь чуть-чуть поднажать, и они сомкнутся на хрупком человеческом теле, в котором после таких объятий не останется ни единой целой кости…

Кальтер вбежал под своды тоннеля и едва не оглох от рева ворвавшегося следом псевдогиганта. В узком бетонном коридоре рычание мутанта обретало воистину громоподобную мощь. Однако тоннельные стены содрогнулись вовсе не от этого звука, а от сотрясшего их чудовищного толчка. Справа и слева от майора по каждой из стен пробежали отчетливые трещины, а с потолка посыпались мелкие осколки бетона. И сразу же вслед за этим рык монстра сорвался на хрип – тоже довольно жуткий, но звучащий совсем иначе: с сиплыми визгливыми нотками боли и бессильной ярости.

Но больше всего Кальтера порадовал тот звук, который перестал долетать до его ушей, – топот многотонной неистовой твари. Как только он прекратил сотрясать землю, интрудер тут же сбавил темп и, пробежав по инерции еще несколько шагов, остановился. И лишь затем обернулся, чтобы полюбоваться на то, какое безобразие сотворил.

Свирепый и неудержимый, но тупой, как пробка, псевдогигант именно в пробку сейчас и превратился. Ведомый инстинктом хищника, толстокожий монстр даже не подумал притормозить перед тоннельным входом: либо до последнего надеялся, что все-таки дотянется до жертвы, либо был так ослеплен злобой, что вообще не заметил, в какое негабаритное место суется. Упитанный крепыш втиснулся с разбегу в узковатое для него жерло тоннеля и застрял в нем, будучи не в силах двинуться ни взад, ни вперед. Руки псевдогиганта продолжали тянуться к избежавшему их мертвой хватки человеку, но короткие ноги мутанта лишь беспомощно скребли по бетону. Что монстру было бы лучше не делать, поскольку этими судорожными движениями он не помогал себе выбраться, а, наоборот, заталкивал собственную тушу еще глубже в проход. Чего Кальтер, собственно говоря, и добивался.

Девочка продолжала кричать, а майор, желая закрепить достигнутый результат, приблизился к застрявшему псевдогиганту настолько, что еще немного, и тот мог бы достать его своей ручищей. Теперь Кальтер откровенно издевался над угодившим в передрягу заложником собственных инстинктов, но кто бы упрекнул интрудера в негуманном обращении с монстром? А мутант, вновь завидев поблизости жертву, начал отчаянно рваться к ней и царапать когтями бетонный пол. Возможно, псевдогигант и понимал, в какое безвыходное положение он себя загоняет, но хищная тварь попросту не умела действовать вопреки инстинктам. От ее усердных попыток достать человека стены тоннеля покрылись новыми трещинами. А Кальтер с каждым рывком исполина отступал на полшага назад, продолжая оставаться в недосягаемости и еще пуще раздразнивая тянущегося к жертве охотника.

Измывательство Кальтера над псевдогигантом продолжалось до тех пор, пока майор не убедился, что монстр в своих тщетных потугах не может больше продвинуться вперед ни на йоту. Чудовище уже не рычало, а хрипело с такой силой, что казалось, вот-вот выплюнет собственные внутренности. Вылетающие у него из пасти зловонные миазмы наполнили тоннель отвратительным гнилым смрадом, от которого Верданди даже перестала кричать и зашлась в непрерывном кашле. Как ни искушало майора желание метнуть в пасть мутанта гранату, но Кальтер не стал тратить понапрасну драгоценные боеприпасы. Еще неизвестно, проглотил бы псевдогигант эту закуску или успел бы выплюнуть ее обратно, а если бы и проглотил, кто скажет, повредит ли его глотке подобная острая пища.

Неизвестно, как крепко засел в тоннеле монстр, но в течение ближайших часов он вряд ли вырвется на свободу. За это время беглецы успеют уйти достаточно далеко, чтобы псевдогигант потерял их след. Поэтому вместо сомнительной попытки добить врага интрудер предпочел побыстрее покинуть смрадное место и вывести задыхающуюся спутницу на свежий воздух.

Едва Кальтер и Верданди очутились по другую сторону насыпи, девочку тут же стошнило. Майора и самого мутило, как будто он не надышался гнилостной вонью, а объелся какой-то тухлятиной. Пройдя немного по дну медленно сужающейся котловины, вскоре интрудер обнаружил в сухой траве еще один отчетливый след, выходящий на невысокий, но крутой берег. Но как только Кальтер протянул руку, чтобы помочь все еще дрожащей от пережитого ужаса Верданди выбраться наверх, она взмолилась:

– Дядя Костя, я больше не могу! Ноги совсем не идут! Давай немножечко посидим! Ну пожалуйста!

– Ладно, так и быть – привал, – сжалился над ней майор, пусть передышка и не входила пока в его планы.

Вера тут же уселась на ствол упавшего дерева, через которое спутники только что перелезли, и, скинув ранец, зябко обхватила себя за плечи. Все ее щупленькое тело тряслось крупной дрожью, а зубы стучали так, что их клацанье было слышно даже с берега котловины, куда Кальтер поднялся, чтобы осмотреться.

Не выявив поблизости ничего подозрительного, майор хотел было остаться наверху и продолжать наблюдение за округой, но, глянув на зябко нахохлившегося ребенка, испытал странную неловкость, словно это не псевдогигант, а он, дядя Костя, напугал Веру до полусмерти. Но самое нетипичное в этом ощущении заключалось в том, что интрудеру вдруг захотелось как-то загладить свою вину. Интуиция подсказывала Кальтеру: это наверняка поможет перепуганной девочке успокоиться. Как долго приходила в себя Верданди после вчерашней битвы майора с «броненосцами», он понятия не имел, потому что почти весь день провалялся без сознания. Но Вере явно потребовался не один час, чтобы оправиться от ужаса. Сегодня на это у нее были лишь считаные минуты. И раз уж командир отвел для поднятия боевого духа своей подопечной такое короткое время, значит, Кальтер просто обязан ей в этом помочь.

Но какими словами можно утешить ребенка, которого пять минут назад едва не слопало чудовище величиной с грузовик?.. Перед Кальтером стояла весьма непростая задача, наверняка ставшая бы камнем преткновения и для профессионального педагога. Усиленно подыскивая ей решение, майор спустился со склона, после чего подошел к Верданди и в молчании уселся рядом с ней на поваленное дерево. Дельных мыслей в голове у интрудера было ровно столько же, сколько и в бревне, на котором он сидел.

От неловкого положения Кальтера, как и вчера, спасла Вера. Ни слова не говоря, она подсела к нему поближе, а потом доверчиво взяла его под руку и прижалась плечом к плечу майора. Он этого, разумеется, не ожидал и поначалу растерялся. Но потом почувствовал, что у девочки понемногу утихает дрожь и перестают стучать зубы, и решил, что раз Верданди это успокаивает, значит, пусть так и будет. В конце концов, ребенку лучше знать, что ему в такой момент необходимо. Но если бы кто-нибудь сфотографировал сейчас интрудера вместе с его малолетней подружкой и потом отправил эти фотографии в Ведомство, то-то в отделе «Мизантроп» разразился бы переполох…

– Дядя Костя, ты улыбаешься, – все еще дрожа, проговорила Верданди.

– Что? – Кальтер не сразу сообразил, о чем спрашивает девочка. В который раз за истекшие сутки она ставила интрудера в тупик своей непредсказуемой и в то же время по-детски прямой логикой.

– Ты улыбаешься, – повторила Вера и тоже улыбнулась, вмиг избавив майора от его неловкости. – А я уже подумала, что ты вообще не умеешь улыбаться. Всегда такой хмурый, как будто грустишь о чем-то.

– Нет, не может быть, – возразил Кальтер, не припоминая, когда это они со спутницей решили перейти на обоюдное «ты». – Я не улыбался. Тебе наверняка показалось.

– А вот и не показалось! – шмыгнув носом, помотала головой Верданди. – Я что, по-твоему, не понимаю, когда человек улыбается, а когда нет?

– Ну хорошо, допустим, я чуть-чуть улыбнулся, – пошел на попятную майор, не видя причины начинать неуместный спор из-за сущего пустяка. – Разве дядя Костя не может подумать о чем-нибудь приятном?

– И о чем ты сейчас подумал? – не отставала Вера.

– О том, что было бы неплохо угостить тебя конфетой, – в кои-то веки не замешкался с ответом Кальтер, осененный внезапно пришедшей ему на ум идеей. – Ты когда-нибудь ела конфеты из прошлого века?

– Это в которые еще клали натуральный сахар? – ответила вопросом на вопрос девочка.

– Точно, – подтвердил Кальтер и вытащил из кармана маленький цилиндрический пенальчик с глюкозно-витаминными таблетками, входящими в штатный рацион каждого интрудера. – Самый настоящий сахар стосемидесятилетней давности. Питательный и очень вкусный.