США: собственность и власть - И. Беглов

Нельзя не заметить, например, необычайно точной системы распределения долей производства между главными интегрированными корпорациями в стальной, автомобильной, нефтяной и медной промышленности. С 1955 по 1967 г. доля «Дженерал моторе» в производстве легковых автомобилей колебалась от 50 до 53%, доля «Форд мотор» — от 25 до 30 и доля «Крайслера»— от 15 до 20%. Если бы «Дженерал моторе» и «Форд мотор» пожелали увеличить собственный объем производства за счет «Крайслера», то им ничего не стоило бы раздавить последнюю. Но они не только сознательно «терпят» существование конкурента в лице «Крайслера», но и стараются иногда продлить жизнь дышащей на ладан «Америкэн моторе». Пресса американских монополий утверждает, что правление «Дженерал моторе» будто бы всякий раз испытывает озабоченность, когда ее доля в производстве автомобилей слишком далеко выходит за пределы 50%. Этому можно поверить, если учесть, что даже Джордж Ромни, один из членов правительственного кабинета президента Ричарда Никсона, в 1967 г. призывал расчленить «Дженерал моторе». Для таких гигантов, как «Дженерал моторе» и «Юнайтед Стейтс стил» (последняя ставит своей целью те выходить за пределы 35%-ной доли общенационального производства стали) политика «самоограничения» далеко не случайна. Гигантские корпорации в автомобильной и сталелитейной промышленности всемерно стремятся поддержать миф о существования острейшей конкуренции в этих отраслях промышленности[380].

Возможность картельной практики облегчается тем, что крупные банки связывают промышленные корпорации, доминирующие в той или иной отрасли промышленности, в один узел посредством взаимопереплетающихся директоратов. Федеральная торговая комиссия, изучавшая в начале 50-х годов экономические последствия взаимопереплетающихся директоратов, пришла к следующему заключению: «Взаимопереплетающиеся связи среди корпораций одной и той же отрасли промышленности могут иметь значение... с точки зрения тенденции предотвращать возможность для одной компании вторгаться в поле деятельности другой компании, занятой в параллельной сфере производства... Не может быть сомнения в том, что такие взаимопереплетающиеся связи среди компаний одной и той же отрасли промышленности ... могут устранить конкуренцию среди окопавшихся в них крупных компаний. Специализация среди фирм, сопровождаемая взаимной сдержанностью каждой из них, в смысле вторжения в сферу Других, может ограничить число конкурентов, занятых производством специализированного вида продукта или может даже превратить каждую специализированную сферу в фактическую монополию»[381].

Одним из факторов, порождающих тенденцию к «взаимной сдержанности» в смысле вторжения одной группы финансового капитала в сферу другой, служит также переплетение личных инвестиций семей крупнейших капиталистов Америки. Такое переплетение финансовых интересов может быть результатом либо диверсификации личных вложений, либо переплетения родственных связей. Влияние этого фактора особенно заметно в поведении основных финансовых групп восточных штатов. В отличие от их предков, «баронов-грабителей» XIX в., нынешние финансовые магнаты Нью-Йорка, Питтсбурга, Бостона и Филадельфии ведут между собой конкурентную борьбу «в белых перчатках», с соблюдением определенных правил игры. Финансовый поединок между ними обычно напоминает тихую партию в шахматы, в которой игроки стараются воспользоваться оплошностью противника или заманить его маневром в такое положение, когда он вынужден отдать ту или другую фигуру, не поднимая особого шума из-за проигрыша. Разумеется, это отнюдь не значит, что партнеры стали менее кровожадными, а капитал утратил неотъемлемое стремление к прибыли: просто их личные состояния и капиталы настолько переплелись, что подчас трудно сказать, где кончаются «интересы» Лимэнов, Морганов, Гарриманов и Кэбботов и начинаются «интересы» Меллонов, Рокфеллеров, Миллбэнков и Грейсов.

Основные финансовые группы восточных штатов, поставившие под свой контроль крупнейшие банки, страховые компании и промышленные корпорации страны (с общей суммой активов около 300 млрд, долл.), имеют склонность к поддержанию статус-кво. В общем и целом их устраивают нынешние границы сфер влияния. Но раздел сфер влияния всегда основан на силе, а сила меняется в зависимости от экономического и политического развития. Поэтому существующий в каждый данный момент раздел сфер влияния, как говорил В. И. Ленин, «...не исключает передела, если отношения силы — вследствие неравномерности развития, войн, крахов и т. п. — изменяются»[382].

Наиболее заметные изменения в границах сфер влияния американских финансовых групп произошли под влиянием чрезвычайных условий, порождённых в экономике США второй мировой войной. Значительную роль сыграли и некоторые особенности развития политической надстройки государственно-монополистического капитализма по сравнению с 30-ми годами. Например, новое законодательство о банках и холдинговых компаниях способствовало ослаблению позиций Моргаиовской группы и косвенно — относительному усилению финансовых позиций Рокфеллеров. Чаще, чем раньше, в борьбу между финансовыми группами оказывается замешанным правительственный аппарат. Семьи Рейнольдсов, Кайзеров и Гарвеев смогли проникнуть в алюминиевую промышленность только благодаря поддержке правительства. Связи в правительстве помогли группе Ханна — Хэмфри проникнуть в никелевую промышленность и получить богатую железорудную концессию в Бразилии. Независимые нефтяные компании «Гетти ойл», «Филлипс петролеум» и «Сайнел ойл энд гэз» смогли проникнуть в ближневосточный комплекс нефтяных концессий только с помощью правительства Трумена.

Особенность и специфика конкурентной борьбы между монополиями США в современных условиях становится понятной, если обратиться к одному нз эпизодов передела производственных квот, рынков сбыта и источников сырья в алюминиевой промышленности.

Проникновение капиталов семьи Рейнольдсов в алюминиевую промышленность — один из интереснейших фактов истории современных финансовых групп Америки. До 1940 г. меллоновская «АЛКОА» сохраняла почти полную монополию на выплавку алюминия в США. Но еще в 20-х годах алюминий стал предметом особого интереса семьи Рейнольдсов, контролировавшей крупнейший в США табачный концерн. В 1926 г. Рейнольдсы начали производить алюминиевую фольгу для упаковки сигарет. Желая избежать зависимости от поставок меллоновского алюминия, они решили наладить собственное производство этого металла и смогли сделать это только благодаря энергичной поддержке со стороны правительства Рузвельта и особым условиям, порожденным войной. «Мы втолкнули Рейнольдсов в алюминиевую промышленность, действуя в широких масштабах»[383], — писал в своих мемуарах Джесси Джоунс.

На президентских выборах семья Рейнольдсов всегда поддерживала кандидатов партии демократов, ставя на их сторону и свои деньги, и свое влияние в южных штатах. Ричард Рейнольдс одно время был казначеем национального комитета партии демократов и помогал Франклину Рузвельту собирать деньги в избирательные фонды. Поэтому Рейнольдсы имели право претендовать на особое покровительство со стороны Рузвельта и его министров. В 1939—1940 гг. Рейнольдсы получили от правительства США 36 млн. долл, льготных займов на постройку алюминиевых заводов. Правительство обеспечило эти заводы электроэнергией с государственных гидростанций.

Меллоны также имели своих ставленников в праительстве в лице А. Гарримана и Г. Стимсона, которые пытались помешать осуществлению планов Рейнольдсов. В частности, они добивались выделения всех излишков государственной электроэнергии заводам «.АЛКОА».

Но президент Рузвельт и министр внутренних дел Гарольд Икее твердо стояли на стороне Рейнольдсов. «Мы обсуждали вопрос об «АЛКОА», — писал в своем дневнике Икее, — и он (Рузвельт.—И. Б.), по-видимому, горит таким же желанием сокрушить этот трест, как и я... Мы создаем (в лице «Рейнольдс металс») действительного соперника для «АЛКОА»[384].

После окончания войны Рейнольдсы приобрели по дешевой цене шесть правительственных алюминиевых заводов и превратились в крупных производителей алюминия. В 1959 г. на долю «Рейнольдс металс» приходилось 27% всего производства алюминия в США. Но доступ к заграничным рынкам сбыта и к источникам сырья для компании Рейнольдсов все еще оставался крайне ограниченным. Возможность передела мировых рынков сбыта в пользу «Рейнольдс металс» появилась в конце 50-х годов в связи с финансовыми затруднениями английской компании «Бритиш алюминиум», которая располагала как раз тем, чего не доставало компании «Рейнольдс металс», — широкой сбытовой сетью в Англии, Франции, Индии, Пакистане и Австралии. Кроме того, «Бритиш алюминиум» владела концессиями на добычу бокситов в Новой Гвинее и Австралии. Еще в 1957 г. Рейнольдсы через инвестиционно-банковскую фирму «Кун, Лоб» начали нащупывать пути к приобретению контроля над «Бритиш алюминиум». В последующих финансовых операциях видную роль сыграл лондонский банкир Сигмунд Уорбург, родственник одного из главных партнеров фирмы «Кун, Лоб». С. Уорбург посоветовал Рейнольдсам вступить в сделку с английской фирмой «Тьюб Инвестментс» и совместно с ней производить тайную скупку акций «Бритиш алюминиум»[385].