Серая чума - Александр Рудазов

Бестельглосуд почувствовал, что бледнеет. Он-то помнил. Слишком хорошо помнил. Помнил также он, что Лигорден — ученик и наследник Хобокена, тот самый одноглазый полуполковник, что единственный из рокушцев выжил в Дорилловом Ущелье. Бестельглосуд спасся только потому, что стал невидимым — но он до сих пор не мог забыть, как израненный Лигорден брел по полю, рыдал от горя, выкрикивал имена погибших товарищей и ожесточенно колол и рубил трупы серых колдунов. Не забыл он и холодный липкий ужас, когда штык седого ветерана просвистел в каком-то сантиметре от него, вонзившись в глазницу Теллахсера Ловкача.

И он до сих пор жив. Сейчас Лигордену уже за семьдесят, он прикрыл опустевшую глазницу черной повязкой, стал генерал-аншефом и командует армией Рокуша. Нет, ученика Хобокена ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов…

— Но на нашей стороне колдовство! — напомнил Асанте.

— Многим ли оно помогло в Дорилловом Ущелье? — покачал шлемом Астрамарий. Бестельглосуд неожиданно поймал себя на том, что гадает — а есть ли вообще под ним голова? — Основная единица армии — солдат. Колдовство — только вспомогательная сила. Как пушки, как лошади. С ними лучше, но можно и без них. Еще ни одна крупная война не была выиграна одним только колдовством.

— Так что же вы предлагаете, маршал Астрамарий? — все еще с раздражением, но уже гораздо тише спросил Ригеллион. Теперь и ему стало очевидным, что могло стать с его войском, буде генерал Лигорден действительно замыслил нечто подобное. — Предложите свой план…

— Мы выступаем завтра на рассвете, — коснулся виска кольчужной перчаткой Астрамарий. — Раздельно. Маршал Ригеллион с третью войска и сотней колдунов поплоше придерживается своего плана, идет вдоль побережья и входит в Рокуш с юга. Я же с двумя третями, всей артиллерией и оставшимися колдунами иду прямо на северо-восток. Если Синбан начнет отступать на север — окажется меж огнем и ножом. Если на восток — окажется отрезанным от Лигордена, и мы разобьем их поодиночке.

— А если примет сражение?

— В этом случае ты затянешь время до моего подхода — ваши силы будут примерно равны. В любом случае мы сначала расправляемся с Синбаном, а затем Лигорденом. Если члены Совета не возражают, я прошу Маршалов перейти в мой кабинет — там я изложу им план во всех подробностях. Думаю, остальным это будет не слишком интересно.

— Согласен, — хрипло каркнул Руорк, разминая механические пальцы. — Укажите ваш кабинет, Маршал, я переключу мираж туда.

— Да, думаю, я там буду лишним… — пожевал губами Йоганц, бросая вопросительный взгляд на дядю. Даже такие мелочи он не умел решать самостоятельно. — Я вам еще нужен, владыка Бестельглосуд?

— Нет. Маршалы… матушка… братец… с моим уважением, я вас оставлю. Пойдем, дядюшка, пора начинать то, о чем мы говорили.

— Давно пора… — сипло прошелестел Тахем, выруливая в своем кресле к выходу. — Надеюсь, ваши добровольцы достаточно… крепкие?

— Вполне.

— Владыка Бестельглосуд, мы не имеем права подвести!..

— Я знаю! — оборвал его глава Совета. — Я знаю, дядюшка…

В Промонцери Альбра гулял холодный ветер. Никто толком не мог ответить, откуда он берется и почему не стихает даже в безветренную погоду. Вероятно, побочные эффекты — эту крепость воздвигли совсем недавно, ее стены еще слабо шевелились от бушующей магии хаоса, сотворившей их из ничего. Даже обитатели Промонцери Альбра пока еще не исследовали всех ее уголков — только сам Бестельглосуд Хаос мог без опаски гулять по своему произведению.

На предпоследнем этаже кипела работа. Пять черных ониксовых колонн, и к каждой прибит живой человек. Молоденькие ларийки, корчащиеся и стонущие от непереносимой боли. По аккуратным канавкам кровь стекала на пол, образовывая аккуратный узор — пентаграмму с завитушками. Тахем Тьма жадно втянул сгнившим носом сифилитика запах крови, потер почерневшие морщинистые ладони и коснулся подлокотника. Магическое кресло начало медленно поднимать своего владельца к потолку. Оттуда заскрипел старческий голос, читающий заклинание:

— Кх’ренсх н’фха’н-гнх кхрен-кан’г Н’ура-л’ухт-Отп хфу’н цху-си ввхр’г зуб’нос тху’нбу йне’вв нхи куз-а!

При виде Бестельглосуда со скамейки поднялись два колдуна. Один среднего роста, примечательный поразительно загорелой кожей — крайне редкое явление у серых. Второй невысокий, худощавый, женственно красивый. На обоих красные плащи.

— Йемеш, Стефаль, — кивнул колдунам Бестельглосуд.

— Владыка Бестельглосуд, — поклонились в ответ те.

— Опустим церемонии. Итак, вы вызвались отправиться во вторую экспедицию в Закатон. Очень хорошо. Йемеш, ты ведь, кажется…

— Да, владыка Бестельглосуд, я надеюсь, что мой сын еще жив, — помрачнел тот.

— Верно, тот мальчишка… Йудук, кажется?

— Йудук Тучегонитель. Ваш внучатый племянник.

Бестельглосуд лишь рассеянно отмахнулся. Йемеш Солнечный женился на его, Бестельглосуда, племяннице, но этот факт не вызывал у него никаких чувств. Все серые колдуны родня друг другу — чтобы серого начали обучать магии, он должен представить вступительной комиссии хотя бы одного родственника-колдуна. Постороннего не примут даже в первичный гимнасий.

— Зачем ты вообще его предложил? — брезгливо поинтересовался он. — Первый уровень… Сколько заклинаний он знал — одно, два?

— Простите, владыка, я уже понял, что ошибся, — тихо ответил Йемеш. — Я очень много работал… и совершенно запустил детей. Особенно сына. Я надеялся, что экспедиция исправит этого щенка, просил Алеса присмотреть за ним…

— Алес Стрелок? — припомнил Бестельглосуд. — Да, вы ведь, кажется, вместе учились?

— В одном классе, владыка. Он обещал… и повелительница Асмодея обещала… правда, Антикваро возражал…

— Внук дядюшки Тахема еще ни о ком не произносил доброго слова! — хохотнул Бестельглосуд. — Вот уж кого можете не искать слишком долго, я не расстроюсь!

— Владыка, ваша беседа очень интересна, я с наслаждением внимаю каждому слову, — улыбнулся Стефаль, до этого сохранявший молчание.

Бестельглосуд сурово насупился. Все знают, что Стефаль Прекрасный — актер с большой буквы. Он настолько привык притворяться, что даже в жизни все время играет роль. Грубо говоря — лжет. Каждое его слово, каждый жест, каждое выражение лица надо толковать шиворот-навыворот. Если он выглядит взбешенным — это означает хорошее настроение и радость, если спокоен и расслаблен — вот-вот взорвется боевым заклинанием. Оскорбления означают комплименты и наоборот.

— Владыка Бестельглосуд, я хотел бы узнать — кто из нас будет главным? — спросил Стефаль, доброжелательно поглядывая на Йемеша.