Случайная невеста главы тайного сыска - Светлана Богдановна Шёпот

вскинув подбородок. — Только и можешь, что копаться в своих бумажках. Так и быть, я отправлю кого-нибудь к этой бестолковой служанке, если она сама не может прислать ответ. Милые боги, почему люди такие беспомощные?!

— Действительно, — фыркнул Эйден, находя поведение брата довольно комичным.

Конечно, ему не хотелось, чтобы Макмилиан слишком близко подходил к служанке Виолы, но он не собирался активно препятствовать этому. Что-то ему подсказывало, что подобное только еще больше раззадорит брата.

Скривившись, Макмилиан вышел из комнаты и с силой захлопнул за собой дверь.

Эйден не понимал, что с тем творится в последнее время, но у него имелись более важные дела, поэтому он мог лишь слегка сдерживать чужое безумие.

Посидев несколько секунд неподвижно, Эйден открыл папку и принялся рассматривать документы.

Насколько он мог судить, почти все они представляли собой письма. Это если не считать нескольких расписок, какого-то королевского объявления и тонкого дневника, листы которого были исписаны убористым почерком.

Начал Эйден с объявления.

После прочтения короткой записи он понял, что это объявление из соседнего государства, король которого искал любую информацию о пропавшем наследном принце.

Эйден не знал, зачем Барлоу прятал эту бумагу, но принял к сведению новые данные и принялся за письма.

Переписывающиеся старались замаскировать передаваемые друг другу сведения, но Эйдену все-таки удалось уловить основное.

И когда он понял, о чем идет речь, то ощутил холодную дрожь.

Не было никаких сомнений, что его отец и Барлоу были каким-то образом замешаны в похищении наследника короны соседнего государства.

Дочитав последнее письмо, Эйден откинулся на спинку кресла и нахмурился.

Зачем его отцу похищать наследного принца соседей? Тем более что, насколько он знал, государства всегда были дружественны в отношении друг друга.

Взять хотя бы последнюю крупную войну. Она произошла вскоре после рождения самого Эйдена. В тот период два королевства объединились, чтобы противостоять общему врагу.

Еще раз прокрутив в голове все, что было прочитано, Эйден принялся за небольшой дневник, очень надеясь, что в нем будет информация, которая заполнит пробелы.

Ему казалось, что он готов к любой неожиданности. Вот только Эйден недооценивал реальность, обрушившуюся на него подобно монстру, который оставался сокрытым всю его жизнь благодаря искусно сплетенной лжи.

Из дневника он вынес несколько истин, которые должны были навсегда изменить его жизнь. Первая — он не был сыном своего отца. И вторая — бастардом он тоже не был.

«Когда я узнал о своей болезни, то начал искать лекарство. Все найденные мною более или менее компетентные травники, ведьмы и лекари отказались помочь, заверяя, что вылечить подобную хворь невозможно, — писал в дневнике герцог. — Иногда я слышал шепот о каком-то жутком зелье, которое якобы должно было мне помочь, но слух этот казался неуловим. Однажды ко мне пришла ведьма и сказала, что поможет мне. К тому моменту я уже потерял надежду на исцеление, с гневом ожидая окончания своих дней. Я сразу понял, что лекарство не будет бесплатным. Так оно и было».

Эйден перечитал одну из первых страниц дневника, надеясь, что что-то не так понял. Но нет, слова за последние часы не изменились.

Если говорить коротко, то к пораженному неизлечимой болезнью герцогу пришла Медея, предложившая ему исцеление в обмен на предоставление необходимых ей для каких-то своих дел ингредиентов.

Эту часть Эйден уже знал, но до этого момента понятия не имел, для чего ведьме могло бы понадобиться столько людских сердец. Но сейчас, после прочтения дневника, у него имелось некоторое представление.

Барлоу не был лишен любопытства, поэтому за годы ему удалось кое-что выяснить, хотя, как он сам признавался, ведьма с королем были весьма осторожными со своими планами.

Ответ лежал в «бастарде» короля. Барлоу признавался, что поначалу понятия не имел, зачем король с ведьмой пошли на такой безрассудный риск, похищая чужого наследника.

И пусть время в тот момент было военное, такой поступок, по мнению Барлоу, все равно выглядел крайне подозрительно.

«Его величеству повезло, что он и король Райден связаны старой дружбой, иначе обман открылся бы сразу».

Верно. Эйден знал историю.

Раньше между двумя королевствами шла война, окончившаяся победой дома Честертон. Победитель отправил в проигравшую страну своего наместника.

Такая важная должность была отдана воспитаннику короля Честертона — Гелиосу, которому правитель даровал свою фамилию. Имелись подозрения, что Гелиос был не просто воспитанником короля, а его незаконнорожденным ребенком, которого тот выдавал за сына погибшего друга.

Наследником Честертона был Райден, ставший королем после смерти своего отца.

Сразу после этого разразилась еще одна война. Соседи, решив, что Райден слишком молод для того, чтобы править, напали. Гелиос, как истинный друг, пришел Райдену на помощь. Вместе им удалось отбиться.

Райден был благодарен другу детства. В тот момент Гелиос из наместника превратился в короля, который мог править когда-то завоеванным Честертоном королевством.

«В то время, как все праздновали, мне приходилось сопровождать похищенного принца».

Да, наследного принца, сына короля Райдена, выкрали прямо во время большого пира. Его мать при этом была убита.

Герцог писал, что Райден неистово искал своего ребенка. Он почти обезумел от горя, потеряв сразу и жену, и сына.

«Король Райден всем хорош, да только излишне близорук. Они с отцом пригрели на груди змею».

Как понял Эйден, Райден даже не подумал проверить королевство, отданное Гелиосу, ведь тот делал вид, что ищет сына друга. Кроме этого, Гелиос всеми силами переключал внимание друга на врагов, которых им вдвоем удалось победить.

«Я сам читал одно из писем, — признавался герцог. — Он писал, что перевернул все королевство, но не нашел ни следа мальчика. Гелиос уверял Райдена, что похитителями могли быть исключительно выходцы из Хамории. Признаюсь, его доводы звучали логично. Разгневанные проигрышем хаморийцы вполне могли поступить подобным образом. Убийство королевы и похищение наследника — что может ударить по ненавистному королю сильнее?»

Если подвести итог, то Гелиос, считаясь другом короля Райдена, сразу после войны убил его жену и украл сына, а потом привез мальчика в замок и назвал своим бастардом.

Зачем? Хотел ли он таким поступком плюнуть в лицо отцу, который никогда не удосужился назвать его своим сыном, предпочитая обращаться с ним просто как с воспитанником?

Эйдена мало волновало, почему Гелиос решил выдать его за своего бастарда. Больше всего его интересовала причина похищения.

Барлоу провел свое расследование. Все эти годы он собирал кусочки, выискивая ниточки, которые могли бы привести его к ответу на эту загадку.

Признаться, Эйдену было слегка не по себе, когда он читал выводы герцога.

По словам Барлоу, причина могла быть