Стихея - Нана Рай

Элизабет направилась к выходу, но мелодичный голос Ингрид долетел в спину:

– Ты забыла снять перстень, Элизабет.

Она застыла. Затем медленно подняла руку и посмотрела на фамильное кольцо. Оно передавалось из века в век. От потомка к потомку.

Элизабет стянула его и разжала пальцы. Перстень скатился по ладони и утонул в мягком ворсе ковра. Всему наступает конец. Она больше не урожденная Берггольц.

Она – Элизабет Кэрролл.

Никто.

Ее свергли одним днем, наплевав на предыдущие заслуги из-за единственной ошибки. Кто, кроме нее, сжег больше всех ведьм? Элизабет была готова поклясться, что миссис Ахуджа или тот же Воронов даже не видели в своей жизни ни одной ведьмы. Для них всех членство в обществе – это лишь возможность заполучить власть и хоть на миг прикоснуться к исцеляющей мази.

Когда Берггольц из праха ведьмы изготовил панацею от всех болезней и ран, он разделил ее между главами, но бо́льшая часть осталась в Вэйланде. Элизабет не сомневалась, что остальные члены общества уже истратили свои запасы, ведь у нее самой осталась лишь малая толика. О чем никто не догадывался.

Но проблема была в том, что повторить успех Берггольца ни у кого не получалось, ведь считалось, что рецепт утерян. И лишь Элизабет недавно поняла, в чем состоял его главный секрет. И это привело ее в ужас.

Она вышла из переговорного зала, стараясь держать себя в руках. Нужно добраться до кабинета, забрать мазь. И сделать важный звонок. Она всю жизнь положила на общество «Кровь и пламя», а они вышвырнули ее, как мусор. Но Элизабет не станет мстить, нет. Вместо этого она сделает кое-что похуже.

Она уничтожит их.

Айви сдержала обещание. Она съехала к подруге в город, оставив Мари опустевшую комнату. Сначала та порывалась найти подругу, но затем злость взяла верх.

Мари заслужила возможности объясниться, но бегать и унижаться не собиралась. Она не виновата. Как и Айви. И Уильям. И Эллиот. В этом заключалась трагедия – никто не был виноват.

Каникулы, которых Мари ждала, чтобы немного разгрузить голову от учебы, обернулись для нее заточением в одиночной камере.

Мари достала из-под кровати чемодан и вытащила оттуда деревянную шкатулку, которая досталась ей от Тины. Гладкое дерево теплого карамельного цвета. Язычок пламени, выгравированный на крышке, больше не пугал. Мари так долго водила по нему кончиком пальца, что он оставил след на коже.

Она хотела открыть и была готова принести клятву, но ее останавливали слова Нессы: «Ты станешь злом во плоти. Ты сойдешь с ума!»

Мари не верила и в то же время верила. И ей не хотелось рисковать.

Стук в дверь прервал размышления, и она неохотно открыла дверь. Хотя бы день могли подарить ей наедине с собой.

На пороге стоял Эллиот. Он стремительно вошел в комнату и захлопнул двери. Его взгляд упал на чемодан:

– Откуда ты знаешь?

– Знаю что?

Мари отметила тяжелое дыхание парня, раскрасневшееся лицо. Видимо, он только что проделал большой путь бегом.

– Элизабет только что звонила. Сказала, что нам надо убираться из замка, пока не поздно. Дейзи уже собирается и будет ждать нас возле помоста с чучелом. – Эллиот распахнул шкаф и стал скидывать одежду Мари в чемодан. – Если они натравят нового Охотничьего Пса, я не смогу защитить ни тебя, ни ее. Про себя я вообще молчу.

– Стой! – Мари перехватила его руки и заставила на себя посмотреть. Он уперся взглядом в ее губы. – Глава общества тебя предупредила?

– Больше не глава. Ее подсидела Ингрид Эттвуд. Элизабет лишилась не только своей цели в жизни, но и университета. Мари, – он на секунду заглянул ей в глаза, – я потом все объясню подробно. Но сейчас надо бежать.

Мари вдохнула густой, сладкий парфюм Эллиота и поборола желание прижаться к нему. Но, видимо, Эллиот был не столь силен, потому что притянул к себе Мари и накрыл ее губы жарким поцелуем. Настолько жарким, что она глухо застонала.

– Все потом, – с усмешкой добавил Эллиот, прервав и без того короткий поцелуй. – Мобильный оставь здесь, чтобы нас не отследили.

Мари кивнула. Несколько минут они молча собирались. Мари прямо поверх домашней футболки и шорт натянула теплые штаны с толстовкой. Запихнула в чемодан небольшую косметичку. Вспомнила про шкатулку Тины, но когда повернулась к тумбочке, ее там не оказалось.

Эллиот держал шкатулку в руках и хмурился. Именно длинная тонкая морщина, перечеркнувшая его лоб, и напрягла Мари.

– Главное, не открывай, – на всякий случай предупредила она. – Я не знаю, что тогда будет.

– Откуда она у тебя? – Эллиот протянул шкатулку Мари, и она бережно запрятала ее в чемодан. – В таких Охотничьи Псы хранят локоны пойманных ведьм. Старинная традиция, но некоторые до сих пор ее придерживаются.

– И сколько ведьм поймал ты? – Мари будто наяву почувствовала, как вопрос обжег горло.

Она надевала пальто и боялась посмотреть на Эллиота, пока не услышала смешок.

– Тебя считать?

Мари с улыбкой кивнула, и Эллиот подошел ближе:

– Тогда целую одну. Зато саму Стихею.

От его низкого голоса побежали мурашки, и Мари стало трудно дышать.

Саму Стихею… Он действительно ее поймал.

Они встретились с Дейзи, как и договаривались, возле помоста, а затем ушли вглубь Вэйланда окольными путями. Несколько раз садились на такси, возвращались обратно, терялись в узких проходах между кварталами. Прошло не менее часа, солнце клонилось к горизонту, когда они наконец добрались до двухэтажного коттеджа, похожего на скворечник. Эллиот арендовал его на имя друга, чтобы выиграть время и понять, что делать дальше. Но Мари догадывалась, что времени-то как раз и не было. Наступал новый год. Через два дня полнолуние. И все что они могли – это ждать Голубую луну.

* * *

– Выдохни и расслабься, – скомандовала Дейзи, когда Мари в третий раз обошла по кругу маленькую гостиную на первом этаже.

Дом, который снял Эллиот, напоминал скопление спичечных коробков, заставленных крохотной мебелью. Кукольный домик, не иначе. Уютные плетеные ковры на полу, кружевные, цвета слоновой кости занавески на окнах. Кухня, где едва помещались трое за одним столом. И спальни-с-ноготок на втором этаже.

Странно, но Мари нравилось. Когда ты находишься так близко с дорогими тебе людьми, возникает обманчивое чувство защищенности. И ей хотелось, чтобы оно не проходило.

Эллиот поймал Мари за руку и усадил рядом с собой на промятый диван. Их бедра соприкоснулись, и Мари прикусила нижнюю губу.

Эллиот с досадой вздохнул.

– До полуночи еще три часа, – констатировала Дейзи. – Эллиот, ты купил горячительный напиток?