Тейа - Олег Ёлшин

Он ехал на машине домой. Дорога в горах извивалась серпантином, огибая острые скалы и глубокие ущелья. Солнце светило сонными утренними лучами, возвещая о начале нового дня. И день этот наступал. Он ехал и думал, как он ЕЙ скажет обо всем? Как скажет ИМ?…

Вот уже видно море, и дорога петляет вдоль пляжа. Появляются редкие домики, невысокие ограды, скрывающие жилища людей, их жизни, утренние дела, а дальше только море и бесконечная синяя гладь блестит в лучах восходящего солнца.

Они шли ему навстречу. Вернее она шла, а этот маленький человечек бежал следом.

– Еще не научился толком ходить, но уже научился бегать, – подумал он, обняв ее, и таким родным запахом повеяло от ее волос, теплом от сонного, еще не проснувшегося тела! Малыш стоял рядом и дергал его за штанину – он не терпел такого невнимания, и был совершенно прав…

– Как он скажет им об этом?.. Нет, не сейчас… потом…

– Что это? – спросила она, показывая на утреннее небо, где была видна заходящая красная планета. Еще полчаса, и она скроется за горизонтом на целый день, покинув солнечное небо, на ясный и такой солнечный день, чтобы вечером появиться вновь… Ночная гостья…

– Это очень редкое явление, – ответил он, держа на руках малыша. Тот тоже смотрел наверх и в восторге тянул свою маленькую ручонку.

– Это метеоритный дождик. Вернее, скопление мельчайших частиц пыли, камней и небольших метеоритов, – спокойно произнес он. – Они притягиваются друг к другу и образуют огромное облако.

– Но выглядит это, как большая планета! – воскликнула она.

– Знаешь, – сказал он, – есть такие небольшие рыбешки, которые плавают огромными стаями. Иногда китобои, наблюдая за их скоплениями, думают, что это киты или другие гигантские рыбы, может, акулы. Но стоит вонзить в это огромное тело гарпун – миллионы крохотных рыб разлетаются в разные стороны и исчезают в океане. Так же и здесь.

– И ЭТО летит к нам? – с беспокойством спросила она.

– Да, и сгорит в атмосфере. А люди увидят веселый фейерверк, который всю ночь будет гореть в темноте, освещая небо вокруг.

– И когда это произойдет?

– Через три дня.

– Три дня, – задумалась на мгновение она. Потом как-то весело и задорно посмотрела на небо:

– Как, наверное, это красиво! – с интересом воскликнула она, не в силах оторвать взгляд от красного облака, которое растворялось в туманной дымке спокойного утреннего неба.

– Ты не спал всю ночь, иди в дом, а мы пока сходим к морю. Иди, милый, поспи. А потом я приготовлю твой поздний завтрак…

Он лежал на кушетке у окна и смотрел на небо – на свое любимое небо, не мог уснуть и думал:

Теперь это небо принесет им смерть. Просто все закончится в один момент, и больно не будет. Высокая волна сметет их маленькие тела, унесет в никуда, а потом планета взорвется. Погибнут все…. Все!!!

Почему от этого единения в конечный миг становится легче. Одному – было бы страшно, а вместе – уже не так. Почему? Теперь он, казалось, понимал тех людей, которые стояли в длинной очереди к жуткой печи в концлагерях. Их сжигали заживо, они знали об этом, все понимали, видели свой конец, но делили эту муку и боль на всех поровну, и чем длиннее была очередь, тем было легче. Так, наверное, смотрели на врага солдаты, стоящие перед превосходящей ордой противника. Единицы выживут, погибнут многие, почти все, но пока за тобой легионы, пока ты с ними, можно смело глядеть смерти в лицо. На подводной лодке, отстукивая SOS, без надежды на то, что тебя поднимут с такой глубины, смотришь на остальных и держишься за каждого, а они за тебя. Воздуха становится все меньше и меньше. Но ты не один, а вместе уже не страшно. Почему? Жизнь у тебя одна, и она только твоя…

И тут странная, необъяснимая мысль возникла у него в голове. За все свое существование люди научились лишь вместе умирать, делали это мужественно и красиво… А жить?

Наконец, жуткое видение оставило его…

Нужно ли ей говорить?… Нет! Ведь, если мы не знаем, когда это должно случиться, именно незнание дает нам возможность провести счастливо последние дни и часы. Знание делает человека несчастным, нужно ли это? Лучше не знать и прожить до конца, быть вместе, раствориться в этих последних часах, в каждой минуте, каждом мгновении. Ведь, живут какие-то насекомые всего один день. Так мало, но это целая жизнь. А здесь целых три дня – три жизни!

Он встал, подошел к телевизору, включил его. Она с малышом ушла к морю, и не было слышно ее нежного голоса.

Люди узнавали новости, и начиналась паника. Они читали газеты, смотрели телевизор, где им уже не оставляли никаких надежд и, словно, цепенели. Начинали метаться, куда-то звонили, бросались друг к другу, ища хоть какой-то выход, бежали по улицам, мчались на автомобилях, летели на самолетах. Им обозначили ту область, куда придется удар, и теперь многие пытались покинуть эту территорию, продлив свою жизнь – пусть на какие-то минуты или часы. Зачем – никто не знал, не думал об этом. Невозможно сейчас было думать ни о чем, потому что ужас застилал разум, лишал способности мыслить, и если бы не этот исход или бегство, оставалось, замерев в муках, ожидать конца, своего последнего часа. А бег позволял немного забыться…

Он взял инструмент и вынул из телевизора блок питания. Сразу стало хорошо. Как будто ничего не случилось, и он обо всем забыл. От неведения стало легко…

– Ты не спишь? – они вернулись с моря все в песке, и юбка ее снизу была мокрая.

– Носились по пляжу, – представил себе он.

Малыш забегал в воду, а она его возвращала на берег, оберегая от, ставшей уже холодной, зимней воды. Еще в этих широтах было очень тепло, но малышу купаться уже было нельзя. И все равно, как здорово прикоснуться к соленой воде, бежать по песку, мочить ноги! Встречать рассвет на утреннем песчаном берегу!

– Нет, не сплю. Не хочу. Я соскучился…

Он не видел их целую вечность. Всю ночь и еще этот утренний час не видел и хотел быть с ними. Теперь, когда каждый час равнялся целому году, было жаль отпускать их от себя даже на мгновение.

– Милый, у нас не работает телевизор. Я хотела посмотреть новости!

Она стояла с пультом в руках и беспомощно нажимала на кнопки. На плите готовился завтрак, чудесный аромат кофе разносился по просторной, светлой кухне, малыш возился рядом на полу со своей новой игрушкой, и ничего прекраснее этого утра представить было нельзя.

Они так долго мечтали о новой его работе, о поездке и таком месте. А, приехав сюда, поняли, что оказались в Раю. Мечты иногда сбываются…

– Телевизор… Да-да, – рассеянно ответил он, – я посмотрю… позже. Наверное, что-то сломалось, – добавил он, забирая пульт. Отбросил его в сторону и взял ее за руку, а рука была такая теплая. Потом она сидела и смотрела, как он ест. А он уже не хотел смотреть в тарелку, только держать ее за руку и видеть эти любимые глаза.