Нелюбимая жена. Новое счастье попаданок - Мартиша Риш

— Не стоит.

У герцога окончательно опустились руки. Самому ему точно ничего не зашить. Никогда! Его шедевром станет залатанная дыра на лошадиной попоне! И деваться некуда совершенно! Герцог не может предстать перед Королем, одетый как бродяга, которого волокли домой по мостовой за ворот рубашки! Уколы от клинка все еще розовели на теле. И были весьма узнаваемы. Рихта хотелось убить. Может, и вправду стоит наведаться вечерком в "Золотого бобра"? Отомстить так, слегка. Не смертельно, а просто пару раз потыкать ножом под воровские ребра?

Раб с первого взгляда оценил положение Ильмара. Герцога он любил, был искренне ему предан, хоть и опасался на всякий случай. Мало ли?

— Позвольте я отойду на минуту, — склонил мальчик голову.

— Иди. Мы пока ткани разложим, — благостно распорядился портной.

Кухонный стол тут же оказался застелен плотной тканью, поверх нее пристроили отрезы дорогих полотен. Хлопок особенной выделки соседствовал с тонким шёлком и бархатом. Особенные кружева вспыхивали магическим светом. Мягкая кожа для обуви оказалась сложена на полу. Все красиво, достойно, очень дорого. Ильмар сглотнул. Портновские ножницы взметнулись на крылышках к потолку, иглы со всего маха влетели в стену напротив камина.

— Не бойтесь, дыр не останется — с улыбкой произнес портной.

Все было готово к работе, когда на пороге вновь появился мальчишка. К тощей груди он прижимал клоки серой шерсти, сваленные в некое подобие лохматого существа. Ильмар поморщился. И зачем только Нолет позорит себя? Для чего он принес это в кухню?

— Это шерстка Азу, хозяйского фамильяра.

— Я так и понял, — внезапно учтиво кивнул портной и окинул мальчика жадным взглядом, будто хотел его заполучить себе целиком. Ильмар немного напрягся и даже выпустил из рук иглу.

— Я сам ее вычесал, господин. Это чистейший пух.

— Очень похвально, — кивнул портной мальчишке.

— Этот пух мой, так объявила мне госпожа и Азу тоже.

— Вот как? Просто чудесно. Ты хочешь, чтобы я использовал его для какой-то особенной вещи? — Я был бы счастлив сменять его на что-нибудь для моего прежнего господина. В качестве подарка.

— Этот пух стоит достаточно дорого. Тебе на многое хватит. Кто же твой господин? Мне нужно снять с него мерки, чтобы что-нибудь сшить.

— Он сидит за вами. Господин Ильмар, вы позволите сделать вам подарок? — мальчик посмотрел на герцога оленьими большими глазами, полными надежды. Отказать Ильмар не смог. Что ж. Пара перчаток, это тоже не плохо. Или на что хватит пуха Азу?

— Благодарю тебя, Нолет, — учтиво произнес он.

— Вот и чудесно. Думаю, вам стоит приобрести новый сюртук по столичной моде, пару рубашек, исподнее вместо того, что приобрело судьбу флага на заборе. Штаны. Может быть, еще туфли.

— Я не смогу…

— Пуха как раз хватит. Он весьма ценен. Я продам его кому-нибудь из своих состоятельных клиентов. Что ж, поднимайтесь, я сниму мерки.

— Но…

— Довольно возражений, господин. Госпожа Грета не слишком любит гостей. Я намереваюсь закончить работу к обеду и покинуть ее особняк.

Ильмар старался ни о чем не думать, покуда с него снимали мерки и прикладывали отрезы ткани к лицу из числа тех, что не подошли по оттенку к коже Нолета. Он просто молчал, тупо глядя в буфет. Достоинство, честь, доблесть — все это погибло, осталось в далеком прошлом. Собственный раб его одевает! Впрочем, даже не собственный. Невольник жены! Вот бы добраться до того золота, что осталось в родовом замке. Или получить хорошую должность при дворе. В животе молодого мужчины вновь забурлило от голода. Ну не обносить же кладовые жены! И золота, чтобы навестить ближайшую лавку, нет.

— Вы можете идти. Одежда скоро будет готова.

— Благодарю.

Ильмар широким шагом направился в кладовую, прошел мимо рядов бочонков, полных варенья, мимо нескольких копченых окороков и наконец выбрался через дверцу на задний двор. Нет, с него довольно! Запах копчений словно впитался в кожу. Есть хочется просто невыносимо! За какие провинности боги послали ему такую хозяйственную жену? Парень приоткрыл дверь в особняк. Вон и колечки колбасок к потолку привешены гроздями, а на другой полке расставлены банки солений, крепенькие огурчики соперничают в привлекательности с мелкими помидорами. А на полке лежит связка подкопченых ребрышек. Грета наверняка не заметит, если он утащит одно? Подумаешь, косточка. Вряд ли ведьма их пересчитывает. Потом можно положить на место точно такое же или два. Герцог не стал долго себя уговаривать. Просто с наслаждением вцепился зубами в сочное мясо.

— Господин, там кто-то пришел, зовут вас, — ворвался в кладовую Нолет.

— Точно меня? — чистая рука парня привычно опустилась на светлые вихри юноши. Второй рукой он упихнул копченую косточку он между банок, чтоб не было видно.

— Думаю, да.

— Почему ты так решил? Зовут хозяина дома?

— Нет… Зовут гаденыша, который посмел покуситься на самое дорогое!.. — Убью, — отрезал Ильмар и прошел в холл как был, одетый в одни только грязные, хоть и дорогие некогда брюки.

Глава 27

Грета впервые ощутила себя счастливой. Этот странный мужчина, ее свекор, действительно за нее переживал и делал это искренне. Совсем не так, как король в ее прежней жизни, иначе, чем Генрих, по которому она украдкой скучала. Алексей пригласил к ней лекаря, сам договорился с Ильей, чтоб тот дал разрешение чужому мужчине осмотреть и лечить ее, Веру.

Свекровь хлопотала у плиты, обращалась к ней ласково — доченька. Только руки женщины немного дрожали, когда она заглядывала своей невестке в глаза. Что она там видела, о чем догадалась, известно только богам.

Пожалуй, впервые в жизни у Греты появилась семья, она смогла почувствовать себя дома. Таких девиц, какой была Вера — море. Выгляни в окно, найдешь и краше, и характером проще. Но любят, приняли в дом именно ее, Веру. Грете было чуточку совестно воровать чужую семью. Но раз уж ей досталось всё в наследство от Веры, даже тело, значит, и семья эта теперь ее. И потом, она сама оставила Вере не так уж и мало. Особняк, дракона, Азу, Готфрида, в самом-то деле. Пусть барон в том сказочном мире скорее ценил ее как удачную находку, выигрышный билет, но он и любил ее немного. Не так, конечно, как любит отец, но все же. Для себя Грета решила считать обмен почти равным. Ей, безусловно, досталось больше, но каждый получил именно то, что хотел.

— Вот, доченька, попробуй-ка блинчики, с творогом. Вкусные вышли, я творог с изюмом на рынке купила. Ты любишь изюм?

— Люблю… мама.

Грета с удовольствием вдохнула пар,