Королева сплетен в большом городе - Мэг Кэбот

Держась на стену, я плетусь к двери и отпираю ее. На узенькой и очень холодной лестнице стук кажется просто оглушительным.

— Уже иду, — кричу я, решив, что это посыльный от нашего поставщика. Мадам Анри предупредила меня, что когда я займу квартиру наверху, то должна буду расписываться в получении заказов, которые будут доставляться вне рабочего времени.

Но какие заказы могут быть утром после Нового года? Никакие. Даже Браун дал своим рабочим выходной.

Спустившись в вестибюль, я долго вожусь со всеми многочисленными замками и в конце концов открываю дверь, не забыв накинуть цепочку на тот случай, если за дверью вдруг окажется серийный убийца или религиозный фанатик.

И вот сквозь трехдюймовую щель я вижу того, кого ожидаю увидеть меньше всего на свете.

Люк.

— Лиззи, — говорит он. Видно, что он очень устал. И расстроен. — Наконец-то, Я стучу уже несколько часов. Слушай, пусти меня. Мне нужно с тобой поговорить.

Я в панике захлопываю дверь.

Господи. Господи, это же Люк. Он вернулся из Франции и сразу пришел ко мне. Зачем он пришел? Разве он не читал моей короткой, но очень любезной записки, в которой я сообщила ему свой новый адрес, чтобы он смог переслать мне корреспонденцию, и попросила больше никогда не „пытаться со мной встретиться?

— Лиззи! — Он снова начинает стучать. — Прекрати. Не делай этого. Я всю ночь летел, чтобы сказать тебе. Не прогоняй меня.

Господи. Люк у моей двери. Люк у моей двери…

…А его лучший друг спит наверху в моей постели!

— Лиззи! Ты откроешь или нет? Ты еще тут?

Боже! Что мне делать? Я не могу его впустить. Я не могу допустить, чтобы он увидел Чаза. Мы не делали с ним ничего плохого. Но кто в это поверит? Только не Люк. Боже! Что мне делать?

— Да, я… все еще тут, — говорю я и открываю дверь, предварительно сияв цепочку, но все-таки стою у него на пути, чтобы не дать войти. Хотя стоять на пороге дома в вечернем платье холодно. — Но тебе нельзя ко мне заходить.

Люк смотрит на меня своими черными грустными глазами.

— Лиззи, — говорит он, явно не замечая того, что я спала в одежде. И не просто в одежде, а в вечернем платье от Жака Фата, которое много лет хранила для такого знаменательного события, как вчера. Только он об этом не знал. Я никогда ему не рассказывала.

— Я вел себя как последняя задница, — продолжает Люк, не отводя от меня глаз. — Конечно, когда ты начала мне говорить обо всей этой свадебной ерунде, ты поставила меня в тупик. Просто я не ожидал такого. Я думал, мы с тобой просто проводим время. Веселимся. Но ты заставила меня думать. Я не мог не думать о тебе. Хоть и старался, очень старался.

Я дрожу и смотрю на него во все глаза. И за этим он вернулся в Америку и даже, по всей видимости, встретил в воздухе Новый год, чтобы сказать, что я испортила ему праздники, хотя он и старался обо мне не думать?

— Я даже говорил об этом с мамой, — продолжает он, в лучах утреннего солнца его иссиня-черные волосы блестят. — Кстати, у нее нет никакой интрижки на стороне. Помнишь того парня, с которым она встречалась после Дня благодарения? Это ее пластический хирург. Он вколол ей ботокс. Но это так, просто к слову пришлось.

Я сглатываю.

— О, — тяну я и задним умом понимаю, почему вокруг глаз Биби не было морщинок, когда она, улыбаясь, приглашала меня провести с ними праздники во Франции, — она только что вколола себе ботокс.

Но все равно, это ничего не меняет. Это не умаляет того, что Люк предпочел провести каникулы со своими родителями, а не поехал ко мне домой и не познакомился с моими.

Я напоминаю себе об этом потому, что изо всех сил стараюсь не растаять. Ведь рана все еще свежа. И, как я и сказала Чазу, мы оба только выздоравливаем.

Но вид уставшего и такого уязвимого Люка, стоящего на моем пороге, этому не способствует.

— Мама сказала, что я — идиот, — продолжает Люк. — Хотя ее и возмутила вся эта история, которую ты придумала о ее любовнике. Ей просто хотелось скрыть это от папы.

Мне наконец удается отлепить большую часть языка от нёба, и я произношу:

— Любая нечестность в отношениях — это очень плохо. — Я слишком хорошо теперь это понимаю.

— Все правильно, — отвечает Люк. — Вот почему я понял, как мне повезло. — Он входит и берет мою руку в свои ледяные даже сквозь перчатки пальцы. — Хоть ты и болтаешь слишком много, но всегда правду.

Как мило. Правду. В основном да.

— Ты пришел, чтобы меня оскорбить? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал непреклонно, хотя едва сдерживаюсь от слез. — Или есть какая-то другая причина? Я замерзла.

— О! — восклицает он, выпускает мою руку, торопливо снимает с себя куртку и накидывает ее мне на плечи. — Прости. Будет гораздо лучше, если мы войдем…

— Нет! — твердо отвечаю я, благодаря куртке становится теплее. Хотя ногам по-прежнему холодно.

— Что ж, — неуверенно улыбается Люк. — Как хочешь. Я только скажу то, что собирался, и отпущу тебя.

Да. Именно так и поступают прекрасные принцы. Летят за несколько тысяч миль, чтобы сказать «До свидания».

По-другому и быть не может, принцы же до отвращения вежливые.

Прощай, Люк.

— Лиззи, — говорит он. — Я никогда не встречал таких девушек, как ты. Ты всегда знаешь, чего хочешь и как этого достичь. Ты не боишься что-то сказать или сделать. Ты привыкла рисковать. Не могу выразить словами, как я восхищаюсь тобой.

Bay! Отличная прощальная речь!

— Ты вошла в мою жизнь, как… как цунами. В хорошем смысле этого слова. Совершенно неожиданно и бесповоротно. Я, честно, не знаю, где бы сейчас был без тебя.

В Хьюстоне, со своей бывшей, чуть не вырвалось у меня.

Но не вырвалось. Мне любопытно, что он скажет дальше. Хотя нырнуть обратно в постель хочется гораздо больше.

Только это невозможно, спохватываюсь я. В моей постели храпит другой мужчина.

— Я не тот человек, который сразу кидается выполнять то, что хочет, — продолжает он. — Я осторожный. Мне нужно все взвесить, учесть все риски…

Да, кому, как не мне, это знать.

Прощай, Люк, прощай навсегда. Ты никогда не узнаешь, как сильно я любила…

— Вот почему мне понадобилось так много времени, чтобы сказать тебе… — Он лезет в карман своих черных шерстяных брюк. Я теряюсь в догадках. Зачем… что он делает? Он что, издевается надо мной? Неужели он не понимает, как сильно мне хочется броситься ему на шею? Почему он не может просто взять и уйти? — Мне кажется, что с того самого момента, когда мы встретились в том дурацком поезде, я собирался тебе сказать…

… «Убирайся из моей жизни и никогда больше не пытайся со мной встретиться».