#Zолушка в постель - Анна Веммер

и требует большего, чем просто объятия. Я бы хотела, видит бог, хотела, чтобы этот поцелуй принадлежал только ему, чтобы потом я сказала, что и не хотела его целовать вовсе, просто не стала устраивать скандал. Но нет, между «он целует» и «мы целуемся» огромная разница величиной в пропасть. В ту самую, куда я лечу, забыв обо всем на свете. До сих пор мы не целовались и вряд ли кто-то из нас думал, что это так крышесносно.

– Блин, ребята, я жрать хочу! – раздается голос самого несчастного и голодного мальчика на свете.

Явно нехотя Игорь меня отпускает.

– Идем, – говорит он. – Надо пообедать.

Если бы он не взял меня за руку, я бы вряд ли даже нашла выход из салона. У него таких поцелуев миллион в прошлом и еще столько же впереди. Игорь думает, он подарил мне просто кольцо и за это я его поблагодарила.

Но на самом деле он подарил не кольцо. Крылья, что ли? Как у маленькой золотой птички.

Мы обедаем в потрясающем ресторанчике. Очень уютном. Он располагается прямо в переулке-тупике, вместо крыши – сетка, увитая зеленью и цветами, повсюду антуражные фонари. Салат, который я заказываю, такой вкусный, что мне стоит немалых усилий не заглатывать моцареллу целиком. Крис вообще мало волнует еда, Серж и Игорь увлечены разговором, Алекс… в неизменном планшете.

Я предоставлена самой себе, так что наслаждаюсь едой и рассматриваю кольцо. Это хоть немного отвлекает от навязчивых мыслей. Я считала, Игорь ничего не добьется своим поведением, я смогу устоять, но на самом деле думаю о том, поцелуют ли меня еще раз. И это невыносимо, мысли несутся, как снежный ком с горы. Я даже не сразу замечаю, как Игорь рассчитывается и они все встают.

Пора возвращаться. Мне нравится этот город, и я даю себе обещание обязательно сюда вернуться как-нибудь в другой раз.

По дороге домой Крис и Серж ссорятся. Я понятия не имею, что у них произошло, но во время одной из остановок они буквально шипят друг на друга, а Крестовская в выражениях не стесняется.

– Кристина, я тебе рот с мылом вымою, если еще раз услышу, – бросает Игорь, проходя мимо.

Посылают и его.

Мне неловко становиться свидетелем этого скандала, так что я впервые с начала путешествия сетую на открытый верх машины. Игорь тоже мрачнеет. На него семейные проблемы, похоже, влияют куда сильнее. Он будто старается держать родных вместе, но видит, что отношения с каждым днем все больше дают трещины. И я понятия не имею, как это исправить, да и не смогла бы, даже если бы захотела.

Здесь рано темнеет, и хоть часы еще показывают всего пять, цвета уже меняются, море становится беспокойнее. Мы проезжаем очаровательную бухточку, как вдруг Игорь резко бьет по тормозам, как тогда ночью, на дороге. Только на этот раз я вижу нарушителя, из-за которого машина врезается в заграждение и опасно наклоняется.

Внизу – скала и море. Позади – горы и двухполосная дорога. Машина стоит устойчиво, но мне все равно жутко, потому что угол наклона сумасшедший.

– Сиди спокойно, – говорит Игорь.

Звонит Сержу, и тот возвращается.

– Н-да-а-а. Кто вас так?

– Козел.

– Это я понимаю, а конкретнее? Мне полиции-то что говорить?

– Блин, Серега, реально козел. Горный.

– Подтверждаю, – сказала я. – Он самый.

Серж начинает неприлично ржать, одновременно набирая номер. Он что-то долго объясняет по-английски, а потом идет в свою машину, на ходу крича:

– Приедут скоро с эвакуатором. Сидите там и не дергайтесь, сейчас трос достану. Кстати, страховая очень интересовалась судьбой козла. У них тут полкосаря штраф за него.

– Что? – ахаю я. – А он жив?

– Живой, – смеется Серж.

– Пока, – мрачно добавляет Игорь.

Картина, как Крестовский бегает за козлом в жажде мести, немного сбавляет напряжение. Не везет нам с машинами в последнее время, прямо как проклятье какое-то.

– И что будем делать?

– Ждать эвакуатор.

– А выйти…

– Поранишься.

Я чувствую какое-то напряжение, изменившееся настроение Игоря. Наверное, это неприятно – разбить машину из-за козла, но внутренний голос подсказывает, что причина далеко не в аварии. Мне не хочется знать. Я, как маленький ребенок, оттягиваю неприятный момент, но Игорь сам заводит разговор:

– Ты спрашивала, зачем я тебя взял с собой.

– Да.

– Потому что хочу. Тебя. В своей постели.

Я качаю головой и вздыхаю. Да, это Крестовский. По-другому он просто не может. Как только мне кажется, что лед между нами тает, Игорь снова превращается в того холодного мудака, который силой запихнул меня в машину и привез в свой дом.

– Ты для этого снял дом с четырьмя спальнями? Чтобы у меня не было выбора?

– Да. Ты сломала мой план, и я этим очень недоволен. Хватит бегать, вечером ты или спишь со мной, или спишь на пляже.

– Я живу с Крис…

Чувствую, как начинаю злиться.

– Мнение Крис никто не спрашивал.

– Да, я заметила. Поэтому она и на таблетках. Вы ее ни о чем не спрашиваете. Как и меня.

– Да плевать, Калинина. – Он усмехается: – Правда в том, что если раньше я сдерживался, потому что ты делала вид, будто меня ненавидишь, то теперь сбежать не получится. Я запомнил, как ты меня целовала. Не ври самой себе, ты хочешь заняться любовью не меньше.

– Ты псих! Я не буду с тобой спать!

– Будешь.

– Ага, сейчас.

– Это твой единственный вариант, Аня.

– Иначе что? Что ты мне сделаешь, если я откажусь?

– Ты не откажешься. – Он улыбается. – Не сможешь. Два раза, что мы были рядом, ты сходила с ума. Думаешь, в третий будет иначе? Вечером. Или придешь сама, или я унесу тебя на плече, на потеху народу.

Я молчу, мне кажется, еще чуть-чуть, и я наброшусь на него с кулаками. За то, что уничтожил на корню все возможности нормальных отношений. За то, что испортил мне день.

– Почему ты все портишь? Почему каждый раз, когда я думаю, что между нами может быть что-то, кроме скандалов, ты напоминаешь мне, за что я тебя ненавижу!

Игорь молчит, копается в телефоне и выглядит совершенно спокойным. Мы сидим так вплоть до приезда эвакуатора. Мне дико страшно, когда машину вытаскивают и она на мгновение зависает над пропастью, но я слишком зла на Игоря, чтобы просить у него защиты.

Когда я уже собираюсь выходить, он говорит:

– Я просто честен. Это куда более порядочно, чем держать тебя за дурочку и пользоваться наивностью, убеждая в вечной любви.

Не говоря ни слова, я выхожу из машины. Хочется орать и бить