Наират-2. Жизнь решает все - Екатерина Лесина

Бельт смотрел, не мешая людям собирать урожай с привычного поля. Табунарий знал, что стоит только дрогнуть, выпустить на лицо неуверенность от собственных приказов, и тут же придет конец его командирству. Солдат не верит мятущемуся камчару, а подтабунарий не уважает сомневающегося вахтан-хана. А потому пусть они все видят лишь отсветы пламени на серебре плети да жестоко стискивающие её пальцы. Пусть думают, что это — радость от гибели врага.

Вот она, твоя новая война, Бельт. Вовсе не такая, как в лесах под Симушницами, где достаточно умения снимать головы собственноручно. Здесь другое. Что толку, что ты не резал нынче хозяина поместья, не раздвигал ноги мертвой хозяйке и не гонял слуг и детей по коридорам и подвалам? Ты просто привел сюда тех, кто сделал это по твоему слову.

Твоему?!

Твоему.

— Уходим, — рявкнул Бельт.

Показалось или нет?

— Ясноокий, — Усень подскочил к стремени. — Малый амбарчик ишшо остался!

Может это просто голубь метнулся в оконце под самой крышей амбара?

— Уходим, я сказал!

Бельт вдруг понял, что стал слишком надеяться на чудеса. На то, что какой-то вахтангар был слишком увлечен сундуком, что дом имеет потайные неприметные двери, а огонь не выест до конца этот самый амбар. И главное — на то, что его меченное шрамами лицо хорошо видно из амбарного оконца и когда-нибудь за спиной зашуршат то ли ножны, то ли голубиные крылья.

Покрикивая на камчаров, Усень собрал людей и погнал их следом за Бельтом.

Столица походила на огромную неповоротливую бомбарду, забитую порохом сверх меры. Такими разносят стены непокорных ханмэ и сшибают неповоротливых големов. Но частенько эти пушки взрываются при выстреле. Так и сейчас — затаились люди-пороховинки, плотно забились в дома-казенники. А на улицах ой как душно и жарко. Шарахнет, точно шарахнет.

Не попасть бы под осколки.

Вахтага прошла опустевший рынок и остановилась около алхимической лавки. Пришлось долго тарабанить в дверь, прежде чем Кошкодав решился открыть. Молча пропустил внутрь Бельта и запер снова. Точно так же без слов Бельт выложил на стол свиток с печатями кагана. Письмо Тойве-нойону.

— Надо бумагу составить. Быстро, — произнес вместо приветствия Бельт. — Сможешь?

— Разумеется.

— А потом навесить на нее эти печати.

Кошкодав замер, потянувшись было к одной из полок. Но вопросов так и не задал, продолжил движение, доставая листы, чернильницу и мешочек с песком.

— Диктуй, — коротко бросил он, обмакнув перо в чернильницу.

Текст вышел коротким и корявым, но не из-за недостатка мастерства у Кошкодава, а от бельтовского косноязычия. Ну и ладно, тут не стишки-песенки, нужное сказано и ладно. Не до словоблудных красивостей.

— Все так паршиво? — Кошкодав сдул песок с листа.

Паршиво? Скорее, неизбежно и вполне обычно. Только не для тебя, Бельт. Потому пришлось даже не кивнуть, а пожать плечами.

— Ты знаешь, что за такое, — Кошкодав помахал шнурами с печатью, — мне полагается отрубить сначала пальцы, потом кисти, а после — и руки сначала у локтей, а потом у самых плеч? И каждый раз макать срезы в горячее масло?

Алхимик говорил и аккуратно перевязывал новое письмо, тщательно сводил сургучовые обломки вместе.

— Теперь буду знать.

— Мне будет легче от этой мысли, когда я увижу чашу с кипящим жиром. Готово.

Сошлись обломки, встретились друг с другом, чтобы слиться в прежнем рисунке. Горячая спица, с волос толщиной, убрала трещину, словно той и не было. Ловкие пальцы распрямили шелковые шнуры, а после, балуясь, чуть надорвали лист, придавая ему полное сходство с тем, что остался лежать на столе.

— Спасибо, Кошко… А имя у тебя нормальное есть?

— Когда-то один мальчик из любопытства решил удавить кошку. Надел ей на шею петлю и спустил с дерева. Кошка брыкалась как припадочный демон Ши, и это напугало мальчишку. Пока он слазил с дерева, чтобы спасти её, кошка сдохла. И тогда мальчик испугался второй раз. Намного сильнее и навсегда. Потому — Кошкодав будет в самый раз.

— Тогда спасибо, Кошкодав.

— Бывай, Бельт. И учти, таких честных посланцев убивают первыми.

— Учту. Сожги настоящее письмо.

— Зачем так сразу? Отличный чистый лист. Пригодится.

Бельт спешно вышел из лавки, вскочил на коня и, прикрикнув на зазевавшегося камчара, двинул вахтагу дальше.

А Кошкодав посидел за прилавком еще с четверть часа, глядя на пустой свиток, после чего поднялся на второй этаж и оглядел тщательно упакованные торбы. Усмехнулся, выбрал из них самую простую котомку, пахнущую мятой и колбасой, и спустился в торговый зал. Там уже сидело с дюжину животных, а рыжая и вовсе вылизывала выводок прямо на хозяйском стуле.

Кошкодав взял со стола тот самый пустой свиток, испятнанный кое-где сургучом, поднес к свече, давая заняться, и бросил полыхающее письмо на полку с травами. Заскворчало и задымило мгновенно.

— Я же говорил, что пригодится.

С треском лопнула склянка, следом вторая, жидкое пламя брызнуло на деревянные стены.

Вскинув на плечо котомку, Кошкодав вышел из лавки и бодро зашагал по улице. Следом трусила длиннющая мягколапая процессия, замыкали которую рыжая кошка и черный кот. Оба несли в зубах по котенку.

Десять человек во главе с Бельтом стояли около большого костра. Плотной кучей, но так, чтобы в случае чего удобно рассыпаться и ощетиниться клинками во все стороны. Правда, опасное это дело, когда вокруг — под тридцать чужих вахтангаров. Одна надежда на товарищей, что готовы броситься из засады на помощь. Да только той помощи поди дождись, уповая, что помогатые быстро прорубятся через баррикады, телеги и шатры к центру лагеря.

Тойва-нойон, если и увидел своим единственным глазом трещины в печати, виду не подал. Ловко раскатал свиток левой рукой, чуть придерживая хитрым лезвием, что венчало железную корзинку-нашлепку на культе правой.

Вот сейчас и надо бы подскочить и в живот двумя ударами ножа. Тот сам просится в руку…

Тойва расправил лист лезвием и чуть зашевелил губами, читая. Прочитал. Вперил в Бельта нечистый взгляд. А сейчас уже Тойве самое время махнуть культей, спуская воинов с цепи. Нечего всяким дуракам ак-найрум потворствовать в их глупости…

— Спасибо, — нойон бросил свиток в костер. — Жду.

Воины расступились, выпуская Бельта и его десятку. Зазвучали отрывистые приказы. Вахтага готовилась к бою.

Через четверть часа два злых табуна сошлись лицом к лицу, надолго отравив кровью и смертью колодцы некогда спокойного квартала Дурдаши.

В полдень следующего дня по улицам и площадям понеслись глашатаи.