Костотряс - Чери Прист

Отстегнув ремни, матросы повскакали с мест и кинулись отстаивать дверь, но та пострадала еще при столкновении с Башней Смита и теперь едва держалась на петлях. Как бы они ни налегали на нее, как ни упирались ногами, силы — а может, упорства — у их противника было больше. Дюйм за дюймом дверь отходила от рамы.

Зику некуда было податься и нечем помочь экипажу; съежившись на полу, он наблюдал, как справа в образовавшуюся брешь пролезла угольно-черная рука, а с другой стороны — мясистая белая. Черная ухватила Паркса за волосы и заколотила его головой о косяк, но тот в ответ закромсал ее ножом. Истекая кровью, рука скрылась, но тут же объявилась вновь и тоже с ножом.

Лапища слева могла принадлежать великану или горилле — Зик видел их в цирке и очень был впечатлен. Хотя шерсть на ней и не росла, мальчику не доводилось еще видеть в своей жизни более длинной руки; и он содрогнулся при мысли, какой же мужчина мог ею орудовать.

А рука тем временем юркнула вниз, сграбастала ближайший сапог и дернула на себя. Повалившись на пол, мистер Гайз отчаянно залягался, колошматя ногой по вражьей конечности, по двери и по чему ни попадя. На долю секунды лапа исчезла, а вернулась с револьвером и тут же пальнула мистеру Гайзу в подошву.

Пуля пробила сапог насквозь, по прямой прошила бедро и впилась в нежную плоть предплечья. Мистер Гайз взвыл и принялся поливать свинцом руку, дверь и все, что только шевелилось в проеме.

Однако пулям не по силам было пробить металлическую обшивку, и белую руку даже не задело.

Уступая напору атакующих, дверь прогнулась еще на полфута. Капитан сорвался с места и побежал к грузовому отсеку. Пинком отшвырнув с дороги Зика и угодив ему в аккурат под ребра, он начал вертеть колесо.

— Держите дверь! — приказал Бринк.

Его подчиненные старались изо всех сил, но у Гайза хлестала кровь, а у Паркса на лбу красовался зловещий подтек, похожий на кожицу подгнившей сливы.

Оба крепыша-индейца навалились спинами на искореженную дверь и упорно держали оборону перед наступающими захватчиками.

На противоположном конце рубки послышался скрип петель, которые давно не были в деле: открылся аварийный люк. На глазах Зика капитан выскользнул наружу, зацепился за корпус и по-паучьи пополз вверх. Вскоре он скрылся из виду, и в квадратном проеме осталось лишь небо, изуродованное Гнилью. Но мальчик слышал, как стучат по обшивке его колени и ботинки. Бринк выискивал абордажные крюки, надеясь вытащить их голыми руками.

Зик и представить боялся, каково это — ползать бог знает на какой высоте по корпусу дирижабля, без страховки и без гарантий, что приземлишься на что-нибудь мягкое… Однако капитан упрямо перебирал руками и ногами, и каждое его движение отдавалось бряцанием маленького гонга.

— Что он делает? — взревел Паркс.

Зик едва расслышал его: в ушах до сих пор звенело от выстрелов, которые в замкнутом пространстве звучали вдвойне оглушительнее.

— Крюки! — выдавил мистер Гайз, задыхаясь от боли и пытаясь хоть как совладать с ранами, не отнимая спины от двери. — Крюки он отцепляет.

Зик хотел бы помочь, да не знал как; еще больше он хотел сбежать отсюда, но пути было два — в небо и вниз, а превратиться в мокрое место ему не улыбалось.

У ног мистера Гайза валялся брошенный кем-то охотничий длинный нож с острым концом. Мальчик вытянул ногу и подтолкнул его поближе к себе. Возражать никто не стал. Тогда Зик взял оружие в руки и крепко прижал к груди.

Тут что-то от чего-то оторвалось — звучало это так, словно вскрыли консервную банку, — и с прытью, переворачивающей внутренности, корабль ушел вверх.

Дверь, отделявшая команду «Клементины» от врага, мгновенно захлопнулась и чуть не улетела в небеса, потому что с наружной стороны ничего уже не было; второй дирижабль отбросило назад, и суда быстро разошлись.

— Есть! — воскликнул Бринк, хотя в кабине его голос был едва различим.

Снизу донеслись вскрики. Возможно, кто-то из неизвестных выпал за борт, когда «Клементина» сорвалась с крючка. Наверняка Зик не сказал бы, а посмотреть не мог.

— Всем отойти от двери! — завопил мистер Гайз, после чего ринулся к своему креслу и с горем пополам залез на него.

Дверь искорежило напрочь, и оставалось ей недолго. Наконец не выдержала под ее весом последняя петля, и стальная плита с тоненьким свистом понеслась навстречу мостовой.

Все напрягли слух, считая секунды.

Когда по улицам покатилось грохочущее эхо, Зик почти добрался до четырех. Они все еще были высоко. Ой как высоко…

В люк на дальнем конце гондолы ввалился капитан. Закрыв за собой створку, он кинулся в рубку и занял свое кресло — ни качка, ни солидный крен, ни потеря двери, с которой кабина осталась беззащитной перед зловонными небесами, его не смущали.

— Валим отсюда, — прохрипел Бринк. Он вконец выдохся и дрожал от перенапряжения сил. — Прямо сейчас. Если не прорвемся за стену, нам всем крышка.

Перегнувшись через осевшего на кресле Гайза, Паркс дернул рычаг, затем просунул ногу под пульт и нажал на какую-то педаль. С педалью он ошибся… а может, и нет. Дирижабль подпрыгнул в воздухе и сделал бодрый полуоборот, выбив Зика с безопасного местечка у дверного колеса.

И он кувырком полетел в открытую дверь.

Не выпуская ножа, мальчик выбросил вторую руку в надежде зацепиться за раму, петлю, за что угодно еще, но корабль кренился все сильнее, а на помощь ему никто не спешил. Тут искореженный обломок петли пропорол ему ладонь, и болтаться дальше, наполовину вывалившись за борт, стало невозможно. От боли и ужаса он разжал пальцы.

И упал.

…Но ударился о какую-то твердую поверхность куда быстрей, чем ожидал — даже в нынешнем, искаженном страхом состоянии.

А потом здоровенная лапища, которую Зик уже видел, схватила его за руку и сдавила со всей мощью столярных тисков.

В разом помутневшей голове пронеслось что-то насчет огня и неразлучного с ним полымя.

Он никак не мог решить, сопротивляться ему или нет, но тело решило само, хотя под ногами мальчика не было ничего, кроме зараженного воздуха. Зик принялся извиваться и брыкаться, пытаясь выскользнуть из чудовищных пальцев.

— Ты что, дурачина? — прорычал голос, достойный руки таких размером. — Неужели ты и вправду хочешь, чтобы я тебя выпустил?

Зик проворчал что-то в ответ, но его не услышали.

Рука подтянула добычу повыше, к самому краю палубы второго дирижабля.

Чтобы не разинуть рот и не наглотаться гадости, прилипшей к лицевому щитку, пришлось хорошенько постараться. Его держал за запястье мужчина, крупнее которого Зик не видел — да что там, не слышал. Он сидел на корточках, иначе не уместился бы во входном проеме собственного корабля. Дверь здесь не отворялась наружу, а уезжала вбок по специальному пазу. Маска на мужчине была облегающего типа, без громоздких дыхательных приспособлений. Из-за этого он казался лысым и чем-то походил на тупоносую собаку.