Ты – всё - Елена Тодорова

— Что случилось, Агусь? Кто тебя обидел? Ты цела?

— Нет… Нет… Нет… — шепчет отрывисто с пугающими меня паузами.

— Где болит, Ага? Где болит?

Она не дает никаких ответов. Срываясь, заходится в истерике.

— Ты можешь приехать?.. Можешь ко мне приехать?

— Конечно, — отвечаю без колебаний. — Скажи куда.

— Я домой не хочу… Там мама, папа… Встретимся у Мадины, хорошо? Я недалеко.

— Хорошо. Я уже выезжаю.

Возвращаясь в кабинет, впервые за все время работы отпрашиваюсь у Риммы Константиновны. Ссылаюсь на здоровье, просто потому что ничего другого в тот момент в голову не приходит.

Пока добираюсь на такси до Андросовых, сердце из груди вылетает. В голову лезут жуткие сценарии. От живости кошмарных картинок сама едва не плачу.

— Привет, — бросаю Мадине.

Машинально трогаю мягкие пальчики Рокси.

— Привет. В спальне, — оповещает подруга.

Киваю и, не в силах превозмочь беспокойство, сразу же туда бросаюсь.

Заплаканная Агния восседает на кровати в позе лотоса. Окружают ее десятки скомканных бумажных салфеток. При виде меня заходится пуще прежнего.

Обнимаю сестру, утешаю, поднимаю важные вопросы относительно ее состояния и того, что к нему привело, но никаких внятных ответов Агуся не дает.

— Мне просто больно… Сердце разбито…

— Кем?

Упрямо мотает головой.

— Он не стоит того, чтобы о нем говорить!

— Ага… Расскажи мне, будет легче.

— Ты же знаешь, что нам можно доверять? — подключается Мадина.

Мимолетно улыбаюсь малышке Рокси. Она отражает эмоцию, пока ее не отвлекает материнская грудь.

— Он хочет сломать меня, — высекает Агния без какой-либо конкретики.

— Кто он?

Снова вместо того, чтобы назвать имя, стойко подбирает дрожащие губы, вскидывает голову и непреклонно ею мотает.

— Увы, любовь, хотя она слепа, без глаз найдет, какими ей путями дойти до нас и властвовать над нами, — цитируя Шекспира, беззвучно заливается слезами.

И после этого в комнате становится так тихо, что слышно, как пыхтит, рассасывая грудь, Рокси.

Переглядываемся с Андросовой.

— Плохо дело, — резюмирует она.

— Ты… — шепчу Агнии я. — Ты это о Святике?

Давно не говорили об Усманове. Слишком давно. А ведь сестра была влюблена в него много лет.

Сейчас же… Закусывая губы, мотает головой.

— Я не скажу! Не скажу! Не спрашивайте меня!

Замолкаем, не зная, как действовать дальше. Высморкавшись, Агния заваливается на подушки. Тихо устраиваюсь рядом и обнимаю. Пока Мадина ходит по комнате, давая малышке постоять столбиком, приглаживаю волосы сестры и заглядываю в ее без конца вибрирующий телефон.

— Это у тебя Егор Нечаев записан как «Герыч гуманитарка», — догадываюсь, хотя на фотографии, которая высвечивает вызов, только ноги парня в светлых джинсах видны. Ноги парня, между которыми сидит Ага. По тату на внутренней стороне бедра ее узнаю. Это до сих пор непонятное мне «Е.» довольно высоко набито. Обычно ее не видно под одеждой. Но на фото юбка Агнии сдвинута едва ли не до белья, а рука парня почти касается буквы. И на второй фаланге его большого пальца тем же шрифтом выбито «А». — Серьезно? — выдыхаю шокированно. Пока в мыслях творится суматоха, шепчу: — Не очень красиво, знаешь… Если он тебе настолько неприятен, лучше просто не общаться. Игнорируй его, — закидываю удочку, рассчитывая, что она расколется в том, что меня заранее ужасает.

Только не это… Только не он… Хватит Нечаевых!

Агния флегматично смотрит на свой телефон. Но я вижу, что мои слова ей не нравятся. Краснея, она в какой-то миг поджимает губы и старательно уводит взгляд, чтобы не пересекаться со мной.

— Я у него тоже пока не «Моя Королева», — толкает обиженно.

Пока?

Господи…

— Хм… А как? — спрашиваю только для того, чтобы продолжать раскручивать этот клубок.

— Бешеная Мяукалка… Или Мурчалка… Что-то такое…

— Это из-за него?.. Из-за Егора Нечаева? — выдыхаю едва слышно. Сестра вскидывается, словно потревоженный звереныш. Взгляд дикий. В глубине — страх. — Из-за него ты плачешь?

— Конечно, нет!

Я киваю.

Секунда, две, три… И Агния срывается.

— Д-да-а-а… — голосит с такой болью, что остаться безучастной, как ни настраивайся, невозможно. — Он… Сволочь! Ненавижу его!

— Что он сделал?

— Ничего… Просто… Просто я узнала, что он был близок с влюбленной в него тихоней… И это вдруг… — замирая, задерживает дыхание. Прислушиваясь к себе, смотрит сквозь меня. — Ох… — толкает болезненно. — Задело смертельно, Ю…

Не обращаю внимания на то, как называет сейчас. Обнимаю крепче, чтобы утешить.

— Был близок? Прям близок? В том самом плане? — пытаюсь понять ситуацию.

— Вроде как… Вроде как орально… Наполнил Булочку кремом… — отстраняясь, приподнимается, чтобы найти меня глазами. — Я не должна на это реагировать… Он ведь и раньше спал с кем попало! Он просто животное! Но… В последнее время мы часто виделись… Много времени вместе проводили… Он ко мне ночами в окна лазил! Он смотрел так… Прикасался по-другому… И… Что-то изменилось… Да как он смеет?! А? Как он смеет?! — шепчет с безумными глазами.

— Ты… Ты влюблена в него? — спрашиваю осторожно.

— Что есть любовь? — с завораживающей сумасшедшинкой Ага вновь декламирует Шекспира. — Безумье от угара! Игра огнем, ведущая к пожару! Воспламенившееся море слез! Раздумье — необдуманности ради! Смешенье яда и противоядья… — излишняя экспрессия медленно затухает. — Хм… — слабо усмехаясь, сестренка блестит слезами. — Нет… Нет, я не позволю ему сделать с собой то, что сделал с тобой Ян Нечаев!

Больно ли мне слышать подобное? Очень. Несмотря на то, что подобное в любовных муках говорит моя собственная сестра.

— Ты не в себе, — шепчу ей. — Поспи.

Она часто кивает, будто только и ждала этого предложения.

— Прости меня… — выдыхает мне в грудь с неясным посылом.

За что? За то, что вспомнила о Яне? За то, что влюбилась в Егора? Боюсь уточнять.

Поэтому просто поглаживаю, прислушиваясь к тому, как постепенно выравнивается ее дыхание.

Пока Агния спит, пристраиваются на кровати рядом и Мадина с малышкой.

А мое и без того расшатанное равновесие вновь принимается раскачивать Ян. Ищет меня, забрасывает сообщениями, выговаривает, отчитывает, ставит ультиматумы… Я с трудом выдерживаю эту осаду. Пишу спокойно, что не дома. Но он не успокаивается.

Ян Нечаев: Я понял, ты прям, пиздец, труднодоступная. Что дальше? Сколько сможешь от меня прятаться? Ночевать где собираешься? Если что, адрес Поверина я знаю. И остаться тебе там не позволю! Кончай детский сад, Ю.

Краснею от злости. Хотя нет, вру. Дело не только в злости.

Он меня распаляет.

И… Этот напор по-хорошему трогает, невзирая на лексикон, который использует Ян-титан. Понимаю, что он встревожен. И я бы хотела его увидеть. Но… Слишком страшно. Предвкушение сродни ужасу.

Так бы и не пошла на контакт, если бы не сестра.

Проснувшись, Агния