Договорились. Часть 2 - Ирина Воробей

украшения представлялись в выигрышном свете. Остальное его девушка брала на себя: выбирала на кого какое украшение надеть, укладывала их красиво на шее или руках, показывала, на фоне чего сниматься, какие позы выбирать, кому с кем в паре быть.

Настена компоновала комплекты и одевала моделей. Гога щелкал фотоаппаратом. Карина, Зайкин и Варданян послушно примеряли изделия, принимали стойки, какие скажут, и улыбались на камеру. Это был интересный опыт.

Карина впервые играла роль фото модели, и ей понравилось. Особенно делать пафосное лицо с далеким взглядом в сторону и чуть приоткрытым ртом, как будто для глянцевого журнала. Игнатьева командовала: «Поверни голову», «Опусти подбородок», «Разверни плечи», «Не улыбайся» или «Улыбайся». Все было четко отлажено. Пока одна модель фотографировалась, другие выбирали и надевали украшения. И быстро друг друга меняли под объективом.

Иногда Зайкин с Варданяном фотографировались вместе, спиной к спине. Потом Игнатьева попросила Карину присоединиться к последнему. Вставали то полубоком, то друг за другом, то лицом к лицу. Потом опять снимались по одному. Карина все ждала, когда ее поставят в пару с Зайкиным, но Игнатьева как будто назло этого не делала. Парни шутили и смеялись на своей волне, специально дурачились, пародируя топ-моделей, или, наоборот, кривлялись, чтобы выглядеть смешно, подстегивали друг друга и соревновались. У Варданяна хорошо получалось демонстрировать брутальность. Зайкин всегда выходил забавным. На него Игнатьева и напяливала всякие веселые безделушки: сережки и браслетики с фруктами, ягодками, предметами быта.

Настал момент комплекта украшений, которые можно было носить как парные. Зайкин вдел в оба уха серьги с огнем, а на безымянный палец натянул такое же кольцо. Пока Игнатьева наряжала Карину серьгами и колье из капель воды, парень разглядывал блики на кольце и тыкал мизинцем, как ребенок, желая размазать жидкость по коже, но твердость не поддавалась.

— Настен, ты где так реалистично рисовать научилась?

— Там, у себя на родине, в школе ремесла. На самом деле, не очень, на украшениях более-менее, а на бумаге всегда криво выходит, — скромничала девушка.

— Крутая у вас там школа.

— С учительницей повезло.

Игнатьева отобрала у Зайкина кольцо и отдала Карине, а затем отправила их фотографироваться вместе. Внутренний хор пропел в Карининой душе: «Аллилуйя».

Зайкин удостоил ее взглядом, только когда их поставили друг напротив друга на расстоянии всего сантиметров двадцати. Девушка жадно вглядывалась в синие глаза, словно год их не видела. Считывала геометрию радужек, пыталась оценить их красоту математически. Неровность и несимметричность добавляли им художественности. Она водила взглядом по нечетким линиям, наслаждалась каждым изгибом, проводила своего рода арт-терапию. Пыталась заворожить его и зачаровалась сама. Не с первого раза услышала, что приказывала Игнатьева.

— Ермакова, блин, руку ему на щеку положи. Кольцо надо показать. И ты, Зайка, тоже.

Карина похлопала ресницами, встряхнула колдовство и подняла кисть, чтобы схватиться за лицо, но остановилась в сантиметре. Боялась его трогать. Парень послушно, как робот, приложил ладонь к нижней линии ее головы, едва касаясь кожи. Прикосновение щекотало. Девушка улыбнулась. Он сохранил лицо ровным.

Они долго разглядывали друг друга, как две разные формы жизни из непохожих миров, что случайно встретились в пустоте. Каждый пытался понять, как устроен второй. Ослепительно белые вспышки прилетали сбоку, запечатлевали картинку и словно снимали с них слой за слоем. С каждой новой Зайкин открывался глубже. Синий становился теплее. Боязнь пропадала. С нарастающим аппетитом глаза заглатывали ее. А она отдавалась без сопротивления.

Карина осознала, что не хочет терять этот взгляд, и это лицо, и фигуру, и хочет опять увидеть на нем кудряшки, и трогать его хочет постоянно, и греться теплом его улыбки. И очень сильно этого хочет. На секунду всерьез задумалась: «Может, правда, стоит все рассказать?».

— Закончили. Вард, твой выход, — режиссировала Игнатьева.

Зайкин со вздохом облегчения вырвался из невидимых оков и убежал к Настене. Карина поплелась за ним, не скрывая разочарования.

Час пролетел быстро. Гога показывал Настене отснятый материал, а Игнатьева фотографировалась между колоннами и на фоне помпезных окон, пока Варданян с Зайкиным убирали украшения в чемоданчик. Карина спокойно стояла в углу и разглядывала лица друзей. Слушала их тихие разговоры.

Игнатьева в деталях фантазировала, какие украшения хочет на свадьбу, а Настена кивала, как ответственный исполнитель, даже вопросы уточняющие задавала, будто сразу после собиралась приступить к работе. Зайкин с Варданяном обсуждали поездку в Италию на встречу с кумиром. Друг интересовался, кого парень планирует взять с собой, Каменчука или Сиран, а Варданян поглядывал на Настену и пожимал плечами.

Собрав все манатки, маленькой толпой вышли из студии. Игнатьева шла впереди всех и уже на парковке резко обернулась, чтобы предложить:

— Ребят, может в боулинг, не хотите? У меня тут купон есть как раз.

Гога за нее засветил экран смартфона, где красочная картинка обещала пятидесятипроцентную скидку.

— Я за, — первым вызвался Варданян, глянув на Настену — явно не хотел с ней прощаться.

Она посмотрела на него с легкой грустью, больше томной, чем страдальческой, и пожала плечами.

— Прошу простить, спешу на свидание с классной девчонкой, — торопливо озвучил Зайкин, подойдя к автомобилю, а кистью в глубоком кармане нащупывал ключи.

Синий взгляд остановился на Карине. Игнатьева приподняла бровь, едва скрывая недоуменное отвращение.

— Неожиданно, — усмехнулся Гога. — Ты в курсе, что Карина все слышит?

Варданян с Настеной тут же глянули на нее, будто сами до этого не замечали. Она покраснела и потупила взгляд в землю. Наревновалась уже и искромсала сама себя за Полину, а все равно болело, как в первый раз. Зайкин улыбнулся, как умел.

— Пусть слышит.

Лица у друзей вытянулись, а глаза округлились. Парень помахал, сел в автомобиль и сразу уехал. Карина поняла, что сейчас ей достанется, хотела побежать, а ноги не слушались, вросли в бетон. Глаза судорожно искали убежище. Игнатьева покосилась на нее первой.

— Вы что, окончательно разругались? — странно, но в голосе ее не слышалась привычная спесь, или обида, или презрение, только сожаление, казалось, искреннее. — Зайка себя очень странно ведет.

Карина и сама задавалась этим вопросом, а ответ не находила. Не хотела верить в то, что видела. Настена подошла к ней и положила руку на плечо, но она его отдернула.

— Не ругались мы.

— Кар, ты чего? — подруга насупилась.

— Вообще, не понимаю, почему все уже считают нас парой. Это никогда так не было. Он может встречаться, с кем хочет. Хоть с Самойловой, хоть с кем. И я могу. У меня тоже, между прочим, свидание, — на ходу придумывала Карина.

Она отвернулась от компании, чтобы меньше стыдиться себя.

— С Жераром, что ли? —