Судьба в руках твоих - Ена Вольховская

я знаю! А через сколько рук прошла эта вещь? Скольких довела до больницы и скольких еще доведет? Будто мне мало одной гонки со временем, — едва слышно закончил он и глубоко вдохнул. — Ладно, я успокоился. Идем к ростовщику. Чем быстрее я найду этот камень, тем лучше будет для всех!

Сун ничего не ответил. Йозэлю оставалось лишь гадать, о чем тот мог думать, но он быстро себя одернул. В конце концов, какая разница? Каким бы сердобольным ни был Сун, им предстояло вскоре разойтись, и иная встреча едва ли возникала на горизонте событий. А потому, пока Сун любезно водил Йозэля за ручку, его мысли и мнения не имели значения. Сун был всего лишь инструментом.

До ростовщика добирались только ближе к вечеру. Людям, занимавшимся подобной деятельностью, просто-напросто запрещалось открывать свои лавки в торговых рядах, дабы те не занимали драгоценные места и не смущали горожан. Ростовщичество издавна считалось не самым чистым делом, загонявшим честной народ в кабалу. Даже сейчас, когда появились ссудные дома, принадлежавшие непосредственно городам, доверие к таким людям не выросло. Ссуда считалась чуть ли не неподъемным ярмом на шею, за которой обращались либо дураки, либо люди в крайне бедственном положении, что тоже не лучшим образом влияло на репутацию ростовщиков. Впрочем, и «дураков», и «бедовых», видимо, хватало, ибо дело это цвело и пахло. В городах появлялись все новые ростовщики, менялы и ссудные дома, образуя небольшие кварталы. В одной только Златославе таких кварталов было целых пять. В один из них и прибыли парни.

Такие кварталы разительно отличались и от торговых рядов, и от жилых районов. И дело даже не во внешнем виде: на памяти Йозэля они не сильно выделялись, разве что открытых лавок было меньше, а громил-охранников — заметно больше.

Здесь было тихо. Никто никого не зазывал, не сбивал цену и не спорил. Никаких тебе привычных звуков человеческой жизни, ни смеха, ни разговоров, даже повозки будто ездили тише. Деньги любят счет, а счет не любит шума. По сему юноши шли под звон монет в лавках менял да ровный рокот людей, всегда чем-то недовольных.

— Как скоро мы придем? — раздраженно спросил Йозэль, давно переставший считать повороты, и тут же услышал усталый вздох сбоку.

— Мы уже на месте, — Сун потянул его в сторону, откуда слышалась приглушенная ругань. — Однако мне кажется, что этот человек будет не так уж сговорчив.

— Уверен, немного золота поможет сбавить накал страстей, — будничным тоном ответил Йозэль.

Но Сун оказался прав.

Они не пробыли в лавке ростовщика и десяти минут. Распаленный ссорой с подручной мужчина, услышав, что к нему пришли вовсе не за ссудой, даже слушать их не стал, а предложенное золото лишь сильнее разозлило его. Связываться с головотяпами ростовщика Йозэль не рискнул бы даже зрячим, а потому в своем нынешнем положении предпочел немедленно ретироваться на улицу.

Парень тяжело вздохнул и подергал Суна за рукав, прося его уйти подальше. Они явно выбрали не слишком удачное время, чтобы заявиться сюда, и теперь было неясно: а появится ли такое время? Йозэль нынче был дюже колоритным персонажем и вопросы задавал нетривиальные. Вряд ли бы ростовщик забыл его в скором времени…

Уже стоя чуть в стороне, за углом одного из зданий, парни остановились. След обрывался, и не было ни одной идеи, как продолжить поиск. Ксенон лишь в очередной раз отмахнулся, сообщив, что его библиотека — это сокровищница сакральных знаний, а не сборник слухов и ерунды, что потеряет ценность через пару дней. Йозэль в сердцах выругался и едва удержался от того, чтобы швырнуть посох на землю, после чего осторожно сел на корточки, уткнувшись лбом в древко. Неужели, все их боги на самом деле такие бесполезные?

Йозэль молча сидел и постукивал ногтями по посоху, мысленно перебирая всевозможные варианты. Можно было попробовать обратиться в гильдию воров, обычно они весьма скрупулезно собирали информацию о передвижениях разных ценностей. Однако тут возникал целый ряд «но». Во-первых, камень не был известной ценностью. За десять лет история об алмазе размером с кулак точно достигла бы Йозэля, но он ранее о таком не слышал. Никто не выставлял его на торгах, знать, если камень перекочевал к ним, не устраивала показов. Никаких слухов. В гильдии могли о камне просто не знать.

Второй проблемой была цена. Хорошие наводки хорошо стоили. Хотя Йозэль, к собственному удивлению, не успел потратить и четверти заработанных той роковой ночью денег, оставшихся все равно будет мало. Покупка наводки, скорее всего, оставила бы Йоза с голой задницей, а жить на что-то надо. Просить милостыню пока не входило в его планы.

Однако самой большой и нерешаемой была третья проблема: Йозэля в гильдии, мягко говоря, недолюбливали. Гильдия в целом скептически относилась к «вольным ворам», но Йозэль в те безбашенные семнадцать заслужил к себе поистине особое отношение. Смазливая мордашка, сладкие речи и, главное, ловкость маленького циркача раз за разом заставляли состоятельных клиентов обращаться к нему, а не в гильдию. Ну и брал за свои услуги Йозэль заметно меньше. В итоге это породило совершенно абсурдную конкуренцию между ним и отдельными «звездочками» гильдии.

Йозэль тяжко вздохнул. У него вновь промелькнула идея обратиться к своим бывшим патронам, но она все также разбивалась о неизвестность камня и еще ряд причин, о которых парень совсем не хотел вспоминать. Единственными людьми, у которых могла быть хоть какая-то информация, оставались ростовщик и его помощница.

Помощница…

А это идея!

— Сун, ты еще здесь? — не слишком громко спросил Йозэль, дабы не привлекать лишнего внимания.

— Да, — прозвучал сбоку голос Сун, после чего его рука коснулась локтя Йозэля, помогая тому встать.

Шипя от боли в затекших ногах, Йозэль тут же принялся отдавать команды:

— Мне нужно, чтобы ты вернулся на площадь. Уже довольно поздно… Дождись, когда помощница нашего сварливого друга пойдет домой, и проследи за ней, — он задумчиво постучал пальцами по древку посоха. — У нее должен быть доступ к конторским книгам. Возможно, девица окажется посговорчивее, тогда этот доступ появится и у нас. Вопросы?

Сун несколько секунд молчал, обдумывая услышанное, после чего «угукнул».

— Просто узнай, где она живет и возвращайся. Я подожду здесь.

В следующий миг тяжесть чужой руки исчезла и раздались удаляющиеся шаги. Йозэль в очередной раз удивился исполнительности своего провожатого и оперся спиной на стену — уйти он не мог, а ожидание грозилось затянуться. И почему Сун столь охотно выполнял его просьбы?

Было ли дело в его, Йозэля, «мессийстве» или же нечто иное