Власть женщины - Барбара Брэдфорд

28

– Бабушка, ты поедешь с нами? – спросил Арно. Он облокотился на колени Стиви и поднял серьезное личико. – Пожалуйста, поедем.

– А куда это вы собрались ехать? – спросила Стиви, гладя малыша по светлым волосам.

– На небо. К маме.

У Стиви защемило в груди, она обняла обоих малышей и, прижимая их к себе, попыталась объяснить:

– Знаешь, Арно, мы пока не сможем туда поехать. Видишь ли…

– Но я хочу к маме, – упрямо перебил ее мальчик. – А папа сказал, что она на небе. Что она там навсегда.

– На небо! К маме! – закричала Натали, колотя кулачками по коленям Стиви.

Она только что пила чай с шоколадными пирожными, и шоколад с ее липких пальчиков пачкал светло-голубую юбку бабушки. Стиви рассеянно взглянула на коричневые разводы, лихорадочно размышляя, что же сказать внукам.

– Поедем к маме, – продолжал уговаривать ее Арно. – Я соскучился без нее.

– Ната поцелует мами, – пищала Натали.

Стиви проглотила комок.

– Но мама не сможет с нами побыть. Она очень занята на небе.

– А что она там делает? – нахмурясь, спросил Арно.

– Она делает крылья для ангелов, – придумала Стиви, не зная, что сказать.

– Правда? – Глаза Арно от удивления стали совсем круглыми. – А разве ангелы летают, бабушка?

– Конечно, летают. У них красивые белые крылья и светящееся кольцо вокруг головы, оно называется нимб. И они плывут в небесах, как корабли в море. У меня дома есть книжка, там нарисованы летящие ангелы. Хотите такую книжку?

Натали, которая внимательно слушала этот разговор, неожиданно залилась слезами.

– Бабушка, я хочу к маме! Где моя мама? – кричала она.

– Верни нам маму, бабушка, – присоединился к сестре Арно. Он тоже заплакал.

Стиви теснее прижала их к себе.

– Почему мама нас бросила? – спросил Арно сквозь слезы. – Она нас больше не любит?

– Что ты, Арно, конечно, она любит вас. Она совсем не хотела вас оставлять. Но она заболела, и никто не смог ей помочь. Господь волновался за нее и решил забрать ее к себе на небо. Там ей будет хорошо. Но мамочка всегда будет любить вас. Вы навсегда останетесь ее хорошими детками.

– А она будет всегда любить папу? – спросил Арно, облизывая мокрые от слез губы.

– Конечно, мамочка всегда будет любить папу.

Голос изменил ей. Она взяла салфетку и по очереди вытерла лица внуков.

Сделав глубокий вдох, Стиви продолжила:

– Мамочка хочет, чтобы вы были веселыми и заботились о папе. Чтобы вы вели себя хорошо.

Обернувшись на звук, долетевший из гостиной, Стиви увидела Найгела. Сын смотрел на них, на его лице была мука, в глазах – боль.

– Найгел! – воскликнула Стиви, стараясь скрыть свою боль. – Ты здесь, дорогой?

Дети бросились к отцу и обхватили его колени. Найгел нагнулся к ним, обнял и расцеловал.

– Привет, малышня. – Он постарался улыбнуться. – Вы не обижали бабушку?

– Нет. Бабушка сказала, что мама на небе делает крылья для ангелов, – поделился с отцом Арно. – Знаешь, папа, ангелы умеют летать.

– Неужели? Я этого не знал.

Ведя детей за руки, Найгел прошел в столовую, к Стиви. Она встала и ласково поцеловала его в щеку. Взглянув на ее светлую юбку, Найгел заметил:

– Твоя юбка выглядит как палитра художника. Ребята славно поработали над ней.

– Не важно. Может быть, я не буду ее стирать, а сберегу на память и буду показывать правнукам. Хочешь чаю? – спросила она, усаживаясь на место.

– Чашечка холошего чая, – сказала Натали, пытаясь копировать их экономку Мелани.

– Сейчас я сам схожу и попрошу Мел приготовить мне чай. Агнес уже вернулась от зубного?

– Да, минут пять назад, – ответила Стиви. Найгел кивнул и исчез в холле. Вскоре в столовой появилась Агнес.

– Пойдемте, дети. Поцелуйте на прощание бабушку.

– А ты нам покажешь «Король-лев»? – спросил Арно.

– Конечно, – согласилась Агнес. Она благодарно улыбнулась Стиви. – Большое спасибо, миссис Джардин, за то, что вы побыли с ними.

– Не за что, Агнес.

Натали подбежала, вскарабкалась на колени к Стиви и, обхватив ее за шею своими пухлыми ручками, прошептала ей в ухо громким шепотом:

– Бабушка, оставайся. Не уходи на небо! – И звонко чмокнула в щеку.

– Я останусь с вами, детка. Не волнуйся.

После нее освободившееся место занял Арно, который, поцеловав Стиви, деловито спросил:

– Как ты думаешь, папа разрешит, чтобы у меня была собака?

– Если он разрешит, я подарю вам маленьких щенков. Белых карликовых пуделей.

– А это какие собаки?

– Такие смешные, с длинными носиками. Как Чамми и Бижу у Ленор.

– Мне такие имена не нравятся. Я назову своего щенка Ангелом, – решительно заявил мальчик. – А мамочка сделает ему крылья.

Губы Стиви улыбались, но в сердце была щемящая боль. Она ничего не ответила. Не смогла найти слова.

Когда малыши ушли вместе с Агнес в детскую, Стиви встала и подложила в камин дров. Несмотря на середину мая, в воздухе еще ощущалась сырость, и Стиви дрожала от холода.

Через несколько минут в столовую вошел Найгел, в его руках был поднос с чаем.

– Мел спрашивает, приготовить тебе чай?

– Нет, спасибо. За последнее время я выпила столько чая, что им можно наполнить бассейн.

Стиви села на диван лицом к Найгелу. Она с болью смотрела на него – в последнее время от сына осталась только бледная безжизненная тень. После смерти Тамары прошло уже полтора месяца, но Стиви видела, что время не принесло Найгелу облегчения. Его горе так же свежо, но силы на исходе.

– Ты неважно выглядишь, Найгел.

Стиви начала разговор издалека, надеясь, что ей удастся естественно подвести его к нужной теме.

– Чувствую я себя намного хуже, чем выгляжу. – Найгел посмотрел ей в глаза и неожиданно спросил сдавленным голосом: – Как ты справлялась с этим, когда умер отец?

– Даже не знаю, что сказать, Найгел. Мне удавалось где-то брать силы. Но было очень тяжело. Невыносимо тяжело. Но у меня был ты и близнецы, мне помогали Блер и Дерек. И я знала, что должна жить дальше, жить с вами и для вас. Когда я вспоминаю о том периоде, я не понимаю, как мне удалось справиться со своим горем. Долгое время я словно и не жила, а функционировала. Выполняла свои обязанности, как запрограммированный робот.

Найгел понимающе кивнул.

– Понимаю, о чем ты…

Он помолчал, на лице появилась гримаса боли.

– Я так сильно любил ее, мама. – Его голос прервался, но он справился с собой и продолжил: – Тамара была необыкновенной, единственной. Она была нежной и смешливой, изысканной и выносливой, сильной и одновременно хрупкой. В ней было все хорошее, о чем можно мечтать.

– Да, мы все любили ее и восхищались ею.

– Я слышал, что ты говорила детям о ней. Спасибо тебе за это.