Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

– А-ааа, чтоб вас всех разорвало! Кумен золсту цу дайн эйбикер ру![12]

– Геночка, миленький, не отвечай! Не надо! – взмолилась Шаркова.

– Не буду, Зоенька. Не буду. Наверное, опять у матери бессонница. Потом, после перезвоню, – покорно согласился взмокший помощник ответственного дежурного, в кармане форменных брюк которого продолжал надрываться мобильник. Проиграв едва ли не половину трека, обломщик фирмы «Нокиа» наконец-то смолк. Но пару секунд спустя на столе заверещал теперь уже городской аппарат.

Тяжело вздохнув, Певзнер все-таки вынужден был выбраться из жарких объятий прапорщицы и, путаясь в спущенных штанах, добрёл до телефона:

– Помощник ответственного дежурного слушает, – хрипло представился он.

– Кому не спится в ночь глухую? Товарищу Певзнеру, чую! – раздался в трубке нахальный, неприлично бодрый для этого времени суток голос Мешка.

– Андрей, ты даже представить себе не можешь, как ты сейчас некстати!

– Неужели разбудил? Ни за что не поверю! В эту пору дежурный по Управлению должен усиленно бдеть!

Гена бросил вожделенный взгляд на распластавшуюся в похоти Зоеньку, возвратился, благо шнур позволял, обратно на диван и продолжил общение с коллегой, одновременно свободной рукой поглаживая Шаркову по обнаженному, мокрому животу.

– А я и бдю! Ох, если бы ты только знал, Андрей, как я сейчас бдю!

– Дружище, срочно требуется ваша помощь! Мне нужна распечатка активности одного мобильного номера за последние месяц-полтора. С детализацией абонентов по входящим-исходящим.

– А до утра ты, конечно, подождать не мог?

– Я ж говорю, брателло, – срочно!

– У вас у всех срочно, – проворчал Певзнер. – «Разве мало я видел таких молодцов, которых повесили сушиться на солнышке? А почему? А все потому, что спешили, спешили, спешили…»[13] Ладно, давай, диктуй номер… Погоди, я только писалку возьму. – Гена подобрал валяющийся на полу маркер, повертел головой по сторонам в поисках клочка бумаги и, не найдя такового, взгромоздил себе на колени тяжелое, горячее бедро Шарковой. – Диктуй.

– 9-2-1… 9-0-9…

Объект импровизированного боди-арта Зоенька, прыснув, захихикала от щекотки и шутливо боднула Гену коленкой в грудь.

– 4–3… 5–4… Абонента зовут Ковелина Светлана Аркадьевна. Слушай, что там у тебя за помехи в эфире?

– Да так, Love-радио играет, – выкрутился Гена.

– Настоящий офицер милиции всегда должен быть настроен только на одну станцию – радио «Шансон»…

– …Всё, Андрюх, извини, у меня срочный вызов, – судорожно сглотнул Певзнер, ибо в этот момент окончательно распалившаяся прапорщица, не в силах дождаться окончания разговора, перешла в контрнаступление. – За биллингом заезжай после обеда, я оставлю распечатки у Коляныча.

– Спасибо, дружище. С меня магарыч.

– Это само собой.

Певзнер с облегчением бросил трубку и отставил на пол телефонный аппарат:

– Извини, Заенька, отвлекся. На чём мы с тобой остановились?

– Может быть, для начала ты всё-таки снимешь очки?

– Только очки?

– Ах ты, шалунишка мой, обрезанный. Кто это звонил?

– Мешок. Знакомый опер из «гоблинов».

– Гоблины? Это такие брутальные, грязные и небритые мужики? Ммм, обожаю…

Единственный огонёк во всем жутко секретном здании УСТМ погас. Со всей своей врождённой национальной деликатностью, Гена Певзнер не любил заниматься ЭТИМ при свете.

Глава шестая

Взятки не гладки

Сестрорецк,

29 июля 2009 года,

среда, 10:36 мск

После того как в 1991 году советская милиция в безвластье сначала растерялась, уступив бандитам дорогу, а потом, уже будучи российской, опомнилась и стала самым многочисленным ОПС при вертикали власти, единственным сохранившимся брендом в системе МВД остался уголовный розыск. Название которого по-прежнему продолжает вызывать уважение. Нет, конечно, БЭП, тот, который продолжатель дела БХСС, тоже своего рода бренд. Вот только уважение к этому бренду зиждется, в первую очередь, на признании статуса, реже – признании силы. И лишь в самых выдающихся случаях – на авторитете личностей брендоносителей.

А как вы хотели? Не сейчас и не нами заведено, что бэхи сыто пьют и мягко спят. Ранее защищали социалистическую законность, а сейчас капиталистическую. В чем принципиальная разница? В первую очередь – в принципах. Еще в восемнадцатом веке французский мыслитель Люк де Клопье Вовенарг сформулировал: «Как трудно заниматься выгодным делом, не преследуя при этом собственной выгоды!» Сейчас на дворе век двадцать первый, а легче так и не стало. Вот потому-то внешний вид рядовых сотрудников БЭПа и соответствует средней руки коммерсанту. В отличие от уголовного розыска они не гоняются за шантрапой по помойкам, а пьют хороший кофе и спокойно перетирают темы, ибо давно и поголовно перешли на заказную систему работы. Одни им платят, чтобы не замечали лишнего. Другие – чтобы те порылись у конкурентов, как следует. А уж теперь, когда на дворе кризис за посткризисом, только и успевай вертеться: кругом долговая порука, все друг другу должны. Появляются не только нехорошие люди, но и нехорошие мысли, имеющие способность материализовываться. И вот уже кто-то кого-то грабит с какими-то миллионами рублей за пазухой. Один другого кидает – обратно миллионы делят. И что теперь? Впахивать как папы Карло, дабы один жулик у другого откусил? Ну, впахать-то, пожалуй что и можно. Но только в строгом соответствии с классическим: «Случилась со мной беда – ты мне помог. Случись с тобой беда – я тебе помогу. А вместе – делаем общее дело: ты по-своему, а я по-своему».

«И куда только смотрит милицейское руководство?!» – нет-нет, да и раздаётся негодующая филиппика от человека, который не в теме. Успокойтесь, господин хороший, руководство смотрит куда надо. И с отеческой нежностью относится и к тем, и к другим. И к тем, которые по помойкам шарятся, и к тем, что элитный кофий пьют. Первые для него, руководства, палки делают, вторые – для него же бабло таскают. Вот это и называется «общее дело». С той лишь невеликой разницей, что первые пашут как проклятые, а вторые – вечно в белом шоколаде. К слову, именно этот цвет был самым любимым у заместителя начальника ОБЭП Курортного РУВД майора милиции Шанина…

…Этим утром, вплоть до 10:36, Дмитрий Ильич пребывал в прекраснейшем расположении духа. Во-первых, до вылета в Анталью – к месту проведения очередного отпуска – оставалось два неполных рабочих дня. А учитывая, что на сей раз Шанин летел отдыхать без семьи, имелись все шансы на романтическое приключение с продолжением. Во-вторых, буквально пять минут назад из его служебного кабинета вышел подчиненный, оставив на столе шефа пухленький конвертик с его, Шанина, долей за удачную реализацию очередной порции «писем счастья». Что в связи с грядущим отпуском было весьма и весьма кстати.

Схема регулярного появления на столе заместителя начальник отдела сих замечательных конвертиков была немудрена. Фишка заключалась в том, что руководство Главка в соответствии с «Законом о милиции» периодически подписывает и направляет десятки постановлений о проверке юридических лиц, которые в свою очередь «спускаются» в подразделения БЭП для исполнения. Собственно, подобные постановления здесь и называют «письмами счастья», так как, когда сверху приходят указания проверок, они дают возможность отдельным сотрудникам неплохо «подняться». В соответствии с пожеланием руководства сотрудники БЭП прибывают к коммерсанту и проводят изъятие документации, бесхитростно парализуя работу. Некоторое время спустя стороны расходятся с миром: только при этом у одной стороны денег становится больше, а у другой – меньше. Затем канцелярия БЭП уничтожает по акту постановление – как неиспользованное. При этом основания уничтожения можно даже и не указывать, ибо само постановление, пусть даже и подписанное, к примеру, начальником криминальной милиции, всё равно не является руководством к действию по изъятию чего-либо. И в случае проведения проверок все, что было изъято, не может считаться доказательством в ходе следствия. Таким образом, вовсю работает механизм, о котором с такой болью говорил Президент России, призывая создать правила игры, облегчающие жизнь среднему бизнесу.

В 10:36 в дверь кабинета постучались. Шанин заученным жестом смахнул конверт в верхний ящик стола, придал лицу равнодушно-деловое выражение и крикнул, приглашая. Вошли двое – мужчина и женщина. Глянув на них, майор внутренне напрягся, с ходу учуяв в незваных гостях не клиентов, но коллег.