Пароль: "Директор" - Хайнц Хене

Гестапо сообщало даже самые незначительные подробности. Так например, 2 апреля: «Новая дивизия СС в Ангулеме не имеет ни номеров, ни знаков. Солдаты в серой полевой форме с черными нашивками на воротничке и эсэсовским значком. Оснащена необычно большим числом транспортных средств».

1 апреля на тему об эсэсовских дивизиях: «Артиллерия: средние и тяжелые гаубицы, тяжелые длинноствольные орудия, все моторизовано. Дополнительно — многочисленные современные противотанковые пушки и зенитки. Дивизия располагает рядом средних бронемашин. Личный состав около 16 000 человек».

Чем подробнее становились вопросы «Директора», тем больше он вынужден был выдавать все ещё работавшую на Западе сеть своих информаторов, а именно это и было целью гестапо. Там имели все основания полагать, что советская шпионская организация во Франции, Бельгии и Голландии разрушена, но ещё оставалась коминтерновская сеть и подполье французской компартии, которых также подключили к сбору информации для русских.

Гораздо более важной целью была советская шпионская сеть под руководством Александра Радо в Швейцарии. После разгрома группы Шульце-Бойзена/Харнака на неё возложили ответственность за обеспечение Москвы информацией с самых высоких уровней руководства германского вермахта. Радо давно отбросил всякие попытки получить собственных агентов в германском руководстве и занимался только перехватом информации по каналам швейцарской армейской спецслужбы, у которой оказались замечательные связи в ставке фюрера.[33]

Для выявления последних оставшихся источников информации (сеть Коминтерна, французские коммунисты и группа Радо) из Парижа приезжает представитель гестапо, разительно отличавшийся от педанта-бюрократа Райзера.

Криминальрат Хайнц Паннвиц родился в Берлине в 1911 году, принадлежал к христианской общине «Искателей пути», и даже став гауптштурмфюрером СС, оставался членом Конфессиональной церкви. Карьеру он начал в берлинской уголовной полиции, где руководил подразделением, занимавшимся кражами со взломом, а затем перешел в гестапо. Служил референтом по безопасности отделения гестапо в Праге. Летом 1942 года руководил расследованием обстоятельств покушения на Гейдриха.

В это время Паннвиц постепенно приходит к убеждению, что только жестокими преследованиями участников Сопротивления ничего не добьешься. В августе того же года он изложил свои взгляды Мюллеру-гестапо, настаивая, что РСХА должен «отказаться от простого преследования шпионских группировок Сопротивления, и действовать заодно с ними». Паннвиц привел следующие доводы: цель — избежать бессмысленного кровопролития; если группа полностью уничтожена, на её место придут сотни других, а именно это следует предотвратить.

На Мюллера, похоже, все это особого впечатления не произвело, но когда Райзер проявил нерасторопность в выявлении новых агентурных групп на Западе, Мюллера вспомнил про Хайнца Паннвица и заявил:

— Делайте то, что предлагали мне в прошлом году, разыгрывайте любые ставки, иначе с нашими рутинерами нам никогда не выбраться из этой каши.

Хайнц Паннвиц начал игру. Его целью стало заставить «Директора» выдать последних оставшихся на Западе агентов. Одну победу «Специальный отряд» записал на свой счет ещё под руководством Гиринга — через «Отто» (псевдоним Треппера) удалось убедить советский Разведцентр сообщить местонахождение одного из подпольных передатчиков французских коммунистов, который гестаповцы немедленно захватили.

Паннвиц продолжил начинание Гиринга. Однажды передатчик «Кента» вышел из строя. Его легко мог починить любой специалист «Специального отряда». Однако гестапо попросило «Директора» обеспечить надежного радиотехника из французской компартии. Москва сразу порекомендовала для этой цели товарища Жожо, который собирал для своей партии коротковолновые передатчики. Жожо арестовали, а его показания выдали совершенно новую цепочку информаторов, которые вскоре оказались в лапах гестапо.

С такой информацией и оборудованием Паннвиц получил возможность начать новую игру, которая на этот раз была направлена против «Красной тройки» Радо. Летом 1943 года «Специальный отряд» направил к Радо в Женеву своего представителя, франко-германского писателя Ива Рамо. Его настоящая фамилия была Цвейг, и гестапо крепко держало его на крючке из-за еврейского происхождения. Рамо выдал себя за члена «Красной капеллы», сослался на общих знакомых в Париже и попросил обеспечить его некой информацией.

Но гестапо недооценило противника. Резидент притворился, что не понимает, о чем идет речь: «Должно быть мсье Рамо ошибся адресом». У такого опытного конспиратора, как Радо, подозрение вызвало отсутствие уведомления из Москвы об этом визите.

С тем же успехом Паннвиц подсылал курьера к его главному радисту, Александру Футу. «Кент» разработал следующий план: послать агента под видом курьера, чтобы получить у Фута деньги, регулярно выделяемые французскому коммунистическому подполью. Агент встретился с Футом, но оказался слишком болтлив и вызвал у того подозрения. Правда, «Кент» смог убедить Москву, что курьера схватили немцы и подменили своим агентом. «Две недели спустя, вспоминает Фут, — Центр подтвердил правоту моих подозрений, что курьер оказался немецким агентом».

Больше повезло Паннвицу в другой шахматной партии, в результате которой целая шпионская организация работала на гестапо, ничего об этом не подозревая.

В 1940 году литовский функционер Коминтерна Вольдемар Озолс по указанию советского атташе в Виши создал небольшую шпионскую сеть. Однако «Директор» посчитал её работу неудовлетворительной. Ее единственной заслугой оказалось обеспечение связи с другими агентурными группами. Когда в 1942 году гестапо арестовало двух её информаторов, «Директор» решил слить остатки группы Озолса с «Красной капеллой». Летом 1943 года «Кент» получил приказ использовать людей Озолса для получения сведений о работе его организации.

Паннвиц через «Кента» немедленно отправил людей Озолса на связь с другими коммунистическими группами, которые таким образом оказались под контролем гестапо. Самой важной из них была группа Сопротивления «Митридат» под руководством французского капитана Поля Лежандра. «Кент» убедил его перебраться в Париж и начать работать на Москву в качестве «агента 305». Вплоть до отступления немцев из Франции осенью 1944 года ни Лежандр, ни Озолс не знали, что «Москвой» на самом деле было гестапо.

С помощью двух этих групп Паннвиц мог держать под наблюдением немало организаций французского подполья. Капитан Карл фон Ведель из службы безопасности связи говорит, что сеть Лежандра — Озолса «служила ценным указателем слабых мест в нашей собственной системе безопасности, а в некоторых случаях помогала сохранить доверие Москвы. Таким образом мы преуспели в глубоком проникновении в организации французской коммунистической партии и ещё больше узнали, в какой информации заинтересована Москва».

Тем не менее «Специальному отряду» становилось все труднее сохранять доверие Москвы. «Директор» постоянно требовал подробных сообщений о германском вермахте, а главнокомандующий со все большим нежеланием делился секретной информацией.

Антипатия фельдмаршала фон Рундштедта к операции спецслужб гестапо достигла своего пика к 31 мая 1943 года, когда «Айфель I» получил следующее сообщение: «Отто. Прикажите „Производителю“ узнать, готовятся ли оккупационные войска к применению отравляющих газов. Завозят ли они отравляющие вещества в чистом виде (без разбавления и фальсификации)? Несомненно, что все тайные поставки и перевозки хорошо замаскированы. Имеются ли запасы бомб с ОВ, если да, то какие, в каких количествах и какого калибра? Какие типы отравляющих веществ они содержат и каково их действие? Проводились ли эксперименты по определению эффективности различных ОВ? Известно ли что-либо о новом типе веществ под названием „веселящий газ“? Те же вопросы относятся к Гастрономии (кодовое название Франции). Сообщите всю информацию о газах и ОВ, как можно скорее. № 38. Директор».

«Специальный отряд» проинформировал управление абвера во Франции, а те запросили нужные сведения в штабе Рундштедта, но офицер разведывательной службы главнокомандующего группой армий «Запад» заявил, что об ответе не может быть и речи.

21 июня 1943 года управление абвера сообщило в Берлин: «Позиция главнокомандующего группой армий „Запад“ такова, поскольку Москва в последнее время ставит такие точные вопросы по военной тематике, продолжение „радиоигры“ возможно только в случае адекватного на них ответа. Иначе московский Центр заподозрит обман. Однако он считает невозможным предоставить необходимые сведения для ответа на запросы Москвы, в которых постоянно запрашиваются номера батальонов и дивизий, число офицеров и т. д.… Главнокомандующий группы армий „Запад“ придерживается мнения, что существующее на западе военное положение не способствует заинтересованности в дальнейшем проведении операций с Москвой».