Война амазонок - Альбер Бланкэ

– Отыщем его.

– Вот спускаются с лестницы госпожи де-Фьеске и де-Фронтенак.

– На лошадей, поторопитесь! – сказала принцесса, обращаясь к ним.

Вскоре принцесса ехала по парижским улицам, имея по левую руку своего шталмейстера. За ними ехали две амазонки, а на некотором расстоянии – четверо слуг.

«У него есть свои шпионы. Надо полагать, что они известили его об измене коадъютора», – подумала Луиза.

Через четверть часа они прибыли на рыночную площадь и узнали, что Бофор со всей свитой в сопровождении народной толпы отправился в ратушу.

Принцесса последовала за людским потоком и с мрачной радостью прислушивалась к доказательствам общего недовольства и самым дерзким выходкам против двора.

«Война начинается, надо победить во что бы то ни стало!» – подумала она.

Стечение народа было так велико, что она вынуждена была взять правее, чтобы выехать на набережную. Но всюду оказывались недовольные толпы. Многие из любопытных, не знавшие трех амазонок, бросали свирепые взоры на них.

Гонтран подметил это и понял, какие могут произойти пагубные последствия, и потому, въезжая в самую гущу толпы, закричал:

– Дорогу ее высочеству! Герцогине де-Монпансье! Дорогу принцессе Луизе Орлеанской.

При этом имени все подняли головы, все лица озарились улыбками.

– Это герцогиня де-Монпансье! Да здравствует ее высочество!

– Пропустите меня, друзья! Я спешу в ратушу.

– Не ездите туда, – раздались голоса из толпы, – там будет вам плохо.

– Это почему? – спросил Гонтран.

– Потому что герцог де-Бофор поднимет там драку с приверженцами Мазарини, которых двор напустил на него, чтобы вынудить его оставить Париж.

– Герцог де-Бофор не оставит Парижа, – сказала принцесса, – он слишком хорошо знает, чем обязан народу, который любит его и удостаивает своим доверием. Нет! Он не оставит Парижа. В случае надобности я сумею напомнить ему о его долге.

– Герцог де-Бофор должен добыть от парламента приговор на изгнание Мазарини. Пока королева прислушивается к советам парламента, он может это сделать.

– Вот это разумное слово, и я не сомневаюсь, что герцог сделает это.

– И еще надо потребовать от парламента назначить награду за голову кардинала, – подхватил какой-то ремесленник.

– Пока не избавимся от этого итальянца, наша торговля не воскреснет и мастерские наши будут заперты, – заметил другой.

– Долой Мазарини!

Гонтрану было трудно заставить толпу слушать себя.

– Еще раз прошу, друзья, пропустите ее высочество, от этого зависит, может быть, спасение герцога де-Бофора.

При этих словах толпа расступилась, и принцесса продвинулась на несколько шагов, но после этого люди сомкнулись, со всех сторон сыпались советы. Не ранее как через час принцесса смогла подъехать к ратуше.

В эту минуту герцог де-Бофор находился в большой зале, куда вынудили его войти многочисленные толпы граждан, ожидавших на Гревской площади известия о новых событиях – разнеслась весть о победе, одержанной принцем Кондэ над королевскими войсками у ворот Бордо.

Бофор уступил, не зная, что значит это стечение народа. В зале он пришел в сильное замешательство.

– Ваше высочество, – кричали ему со всех сторон, – вы должны стать во главе нас и вести к королю, чтобы засвидетельствовать ему нашу преданность.

– Это справедливо, и я сочту за счастье предводительствовать вами.

– Принц Кондэ опять нарушил мирный трактат, подписанный им в Гавре при освобождении из тюрьмы, – сказал молодой человек в одежде мастерового. Мастеровым был знакомый нам Ренэ.

– Остановитесь, господа! Принц Кондэ верный подданный, не против короля он дерется, а против кардинала Мазарини, который, несмотря на изгнание, никогда еще не был так могуществен во Франции.

– Правда! правда! – зазвучали другие голоса.

– Скажите прямо, герцог де-Бофор, вы друг или недруг принца Кондэ? – допрашивал Ренэ с настойчивостью, удивившей Бофора. Он старался разгадать причину настойчивости по выражению лица говорившего – лица будто бы знакомого.

– Господа, разве вы не слышите, как стучат в дверь? Отворите же, – сказал он.

– Отвечайте, отвечайте на вопрос! – закричали несколько голосов запальчиво.

– Я буду отвечать перед всеми, расступитесь!

Движением руки он раздвинул граждан, преграждавших ему дорогу к двери, сам отворил обе ее половинки. Народный поток ворвался в залу, с громкими криками мигом разлился по всему пространству:

– Бофор! Бофор! Где герцог де-Бофор?

– Я здесь, друзья мои! – отвечал принц, становясь на кресло, чтобы удовлетворить желание громадной толпы, наполнившей залу.

Люди, прежде допрашивавшие Бофора, вынуждены были замолчать, принц напрасно искал их глазами среди теснившихся вокруг него голов.

– Да здравствует принц! – кричали в толпе. – Он должен командовать у нас, или все пропало!

– Друзья мои, прошу вас, замолчите и выслушайте меня.

Все смолкло.

– Я считаю долгом напомнить вам о необходимости уважать государственные законы и не предаваться необузданности. Отныне король совершеннолетний, вся власть в его руках, лишать его хотя бы частицы власти – значит быть повинным в мятеже.

– А как же Мазарини?

– Он далеко от Парижа, вне Франции. Парламент соглашается издать эдикт на вечную ссылку его из Франции.

– Ура! Ура!

– Изгнание Мазарини для вас, как и для всех, имеет одно значение: не будет обременительных налогов.

– А если парламент не издаст этого эдикта?

– Я буду ходатайствовать о том именем короля.

– Хорошо! Хорошо! Да здравствует герцог де-Бофор! Он будет у нас министром! Он понимает нас! Он знает, что нам надо! Зачем нам другие? Он призовет к нам принца Кондэ и сделает его коннетаблем.

Толпа шумно рукоплескала при выражении общих желаний.

– Парижане, – сказал Бофор, – если я вмешиваюсь в ваши дела, так это потому, что я люблю вас, но есть еще один предмет, который я тоже очень люблю: это мое спокойствие. Ну, а сделают меня министром, тогда спокойствие прости, прощай! И я вынужден буду заниматься делами, которые мне совсем не по вкусу.

– Что за скромность!

– Нет, я не скромничаю, а только говорю правду прямо и бесцеремонно, вот и все тут. Всю мою жизнь до настоящего дня я доказываю это. Поверьте же мне, что вы окажете мне большую услугу и докажете искреннюю любовь ко мне, если все вы мирно разойдетесь по домам, выпустите меня: видите ли, меня ждут друзья играть в же-де-пом.

Громкий смех покрыл эту забавную выходку.