Сочинения - Александр Грибоедов

Все это происходило в версте от Бреста, на даче, где генерал имеет обыкновенное пребывание. Множество офицерства явилось с поздравлениями; потом поехали на место, где давали праздник, – одни, чтобы посмотреть, другие, чтоб докончить нужные приуготовления.

Есть в Буге остров одинокой;Его восточный мысГорою над рекой навис,Заглох в траве высокой(Преданья глас такой,Что взрыты нашими отцамиОкопы, видные там нынешней порой;Преданье кажется мне сказкой, между нами,Хоть верю набожно я древности седой;Нет, для окопов сих отцы не знали места,Сражались, били, шли вперед,А впрочем, летописи БрестаПусть <Каченовский>[50] разберет);Усадьбы, города, и селы,И возвышенности, и долыС горы рисуются округ,И стелется внизу меж вод прекрасный луг.На сем избранном месте,При первой ликованья вести,Подъялись сотни рук;Секир и заступов везде был слышен стук.Едва ль румянила два раза свод небесныйАврора утренней порой –Все восприяло вид иной,Вид новый, вид прелестный,Творенье феиной руки.Где были насыпи – пестрелись цветники,А где темнелись кущи –Явились просеки, к веселию ведущи,К красивым убранным шатрам,Раскинутым небрежно по холмам.В средине их, на возвышенье,Стояли светлые чертоги угощенья;Из окон виден ихВ лугу разбитый стан для воинов простых.На теме острова был к небу флаг возвышен,Чтоб знак веселия узреть со всех сторон,И жерлов ряд постановлен,Чтоб радости отзыв везде был слышен.На скате ж, где приступен вал,Один лишь вход удобный,И город где являлКартине вид подобный,Воздвигнули врата искусною рукойИз копий, связанных цветами,И укрепили их в полкруге над столпами,Унизанными осоко́й.Любовь врата соорудила;Сама природа убрала;Подзорами1 оружие снабдило;Потом веселость в них вошла.

В три часа пополудни все приглашенные на праздник офицеры съехались; все с нетерпением ожидали прибытия генерала. Наконец вздернутый кверху флаг и пушечные залпы возвестили приближение его. Он ехал верхом, сопровождаемый более 50 офицеров. Мне было весьма хотелось описать вам в стихах блеск сего шествия, блеск воинских нарядов; к несчастию, никак не мог прибрать рифмы для лядунок2 и киверов; итак, пусть будет это в прозе. Но то, чего не в силах выразить никакая поэзия, была встреча генерала на мосту, нарочно для сего дня наведенном, где он, при громе пушек и нескольких оркестров, при радостных восклицаниях, с восторгом был принят военными хозяевами и гостями. Слезы душевного удовольствия полились из глаз его и всех предстоящих. Он несколько времени стоял безмолвен, удивлен, обрадован, растроган, потом взошел или, лучше сказать, внесен был окружающею толпою в триумфальные врата.

Сей вход отличиям условным был рубёж;Но случай подшутил, и что ж? –Кто чином высшим украшался,И доблестями тот отличней всех являлся.–

Взошед в галерею, он был еще приветствуем стихами; но я их здесь не помещу оттого, что не спросился у кавалериста – сочинителя. Потом генерал пошел на возвышение и несколько времени восхищался редкими живописными видами. – На валу шатры, кои белелись между березками; у подошвы горы луг, где разбит был лагерь; река Буг, обтекающая все место празднества; местечко Тересполь и другие селения в отдаленности; толпа народа на мостах и на берегу, взирающего с удивлением на пышный, невиданный им праздник, – все пленяло взор наблюдателя, все приводило в изумление. Вдруг запели на сей случай сочиненную солдатскую песнь, и разгласилось на лугу троекратно ура! После чего все были созваны к обеду: столы в галерее и в палатках были накрыты на 300 кувертов.

Уж запахом к себе манили яства,Литавры грянули! – и новые приятства,Обед сближает всех,С ним водворяется в собранье сто утех,Веселость, откровенность,Любезность, острота, приязнь, непринужденность –И, словом вам сказать,Все радости сошлись нас угощать.Когда ж при трубах, барабанахЗаискрилось шампанское в стаканах,Венгерское густое полилось,Бургонское зарделось,–У всякого лицо от нектара краснелось;Но стихотворец тут перо свое хоть брось.

Признаться, моя логика велит лучше пить вино, чем описывать, как пьют, и кажется, что она хоть гусарская, но справедливая. Не буду также вам говорить о различных сластях и пышностях стола, который, само собою разумеется, был весьма великолепен; 300 человек генералов, штаб и обер-офицеров были угощены нельзя лучше, нельзя роскошнее, нельзя веселее.

И гости все едва лиИз-за обеда встали,Взялись за песни, остроты́;Тут излияния сердечныРекою полились: все в радости беспечны!Болтливость пьяного есть признак доброты;Пииты же, как искони доселе,Всех более шумели,Не от вина, нет, – на беду,Всегда они в чаду:Им голову кружи́т другое упоенье –Сестер парнасских вдохновенье.

Не думайте, однако ж, чтоб забвение всего овладело шумным обществом; нет, забывали важные дела, скуку, горести, неприятности, но не забывали добродетель; она сопутница чистой радости; и в сии часы, когда сердце всякого было на языке и душа отверзта для добрых впечатлений, открылась подписка в пользу гошпиталя и бедных всякого звания. На сей предмет собрано 6500 рублей.

Так посвящали мы – честь нашему собранью! –Забавам час, другой же состраданью.

Время было тихое, благоприятное для прогулки. Серая мгла, нависшая на небе, предохранила от летнего жара; все рассыпались по валу. Между тем пушечная пальба, хоры музыкантов и песельников не умолкали ни на пять минут. Мало-помалу стало смеркаться, и под вечер пригласили всех на противуположную сторону острова; зрители были чрезвычайно удивлены, когда, проходя не весьма большое расстояние, все в глазах их переменилось: исчез ли за кустами и пригорками шатры, галерея и все место празднества; явилась природа в дикости: грозные утесы, глубокие рвы, по ту сторону реки сельская картина, луга и рощи возбуждали приятное удивление, прежние сцены казались призраком. К общей радости, нашли там множество дам, которых присутствие, конечно, есть первое украшение всякого праздника.

Их взоры нежные шумливость укрощаютИ грустные сердца к веселью возбуждают.

Несколько ракет известили начало фейерверка. Он был прекрасный и продолжительный. Между многими разнообразностями искусственного огня горело вензелевое имя генерала и Владимирская звезда. Амфитеатр, где сидели зрители, сделан был из уступов горы. При выходе оттуда весь остров был уже иллюминован. Дамы и офицеры смешались вместе; в галерее начались танцы; в полночь был ужин. Генерал до рассвета принимал участие в празднике; потом возвратился домой, сопровождаемый теми же чувствами, теми же отголосками любви и приверженности, с какими был встречен. Он в сей день являл любезного начальника, приятного гостя и чувствительного человека. Есть праздники, которые на другой же день забывают оттого, что даются без цели или цель их пустая. В столицах виден блеск, в городах полубоярские3 затеи; но праздник, в коем участвует сердце, который украшали приязнь, благотворительность и другие душевные наслаждения, – такой праздник оставляет по себе надолго неизгладимые воспоминания.

Философы в ученом заточенье,Защитники уединенья,Наш посетите стан, когда вам есть досуг.Здесь узрите вы дружный, братский круг,Начальника, отца обширного семейства.Коль надобно – на смерть идут;Не нужно – праздники дают.У вас как будто чародейство:От книг нейдете вы на час,Минута дорога для вас;А мы на дней не ропщем скоротечность;Они не истекут, доколе мы живем;А там настанет вечность,Так дней не перечтем.

Моя одна забота, чтобы праздники чаще давались. Нам стоит 10 000 рублей, кроме фейерверка. Кончая мою реляцию, желаю вам так же веселиться, как я веселился 22-го июня.

С истинным почтением честь имею и проч.

Александр Грибоедов.

P. S. Посылаю вам 1000 рублей для бедных4, которых так много после пожара Москвы. В отдаленности от любезного отечественного края нам неизвестно, какие частные лица наиболее терпят от бедности. Полагаемся на вас. Конечно, заступник неимущих лучше всех знает, кому нужна помощь.