Мечты - Наталья Машкова

Вечный вопрос этот, неразрешимый даже для лучших в их народе, бился в его разуме, когда он решив насущные вопросы, отправился к дяде. Тот почему-то крайне заинтересовался кошкой и забросал его вопросами.

Дарос отвечал правильно: правдиво, но так расплывчато, что подловить на каких-то несоответствиях было трудно. Выяснив, что кошка храмовая, дядя внезапно успокоился. Видно, решил задать Хранителю, при случае, те же вопросы, что и ему. Договор между ними допускал это. Но станет ли он тратить право на вопрос, который можно задать только раз в семь лет на животное, которое уже умерло? И что его так заинтриговало?

Армос вёл и выглядел нетипично для себя. Не лучился улыбками, был задумчив. Даросу показалось, когда вошёл, что советник дяди, выходивший от него, вытирал кровь с лица. Хотя, может быть, показалось. Лорд Крамон ненавидел его, на дух не переносил, поэтому старался не сталкиваться с ним лицом к лицу. Поэтому отвернулся очень быстро… Дарос собрался с силами и постарался занять короля беседой. Покушение пока обходил стороной. Надо разобраться.

Ритуал Первой чаши состоялся. Во всё время его Дарос старательно отводил глаза от того места, где сжёг Кошку. Маги постарались, ничто не напоминало о случившемся там несчастье, но вряд-ли он сможет когда-нибудь смотреть тот угол зала и не вспоминать.

Вернувшись домой, Дарос уведомил Кастора и Ивонну о том, что Кошки больше нет и попросил их не задавать ему пока вопросов. Так же спокойно и сосредоточенно приказал принести к нему в покои весь гномий самогон, какой найдётся в доме. Ни Ивонна, ни Кастор не высказали ни единого возражения. Всё исполнили в кратчайшие сроки.

Ночью Дарос пил. Ему было настолько плохо, что лететь на острова за утешением, не было ни сил, ни желания.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 32

Как больно делать первый вдох! Как же больно!!!

Кира посочувствовала бы себя сейчас младенцам, если бы могла анализировать свои ощущения. И список жизненных опытов, которые никогда не хотелось бы повторить, пополнился бы ещё одним пунктом. Да ещё и с пометкой: "Никогда-никогда!".

Пока она не могла думать, помнить. Если разобраться, то ничего не могла, даже толком вдохнуть. Воздух не проходил в лёгкие, в глазах плясали радужные круги.

— Спокойнее! Спокойнее, милая! Не спеши! Потихоньку! Вот так! Не волнуйся, всё получится!

Голос Хранителя выплывал откуда-то издалека, становился громче и, наконец, достучался до сознания. Кира послушно шла за ним, держась за него, как за путеводную нить и, наконец, вышла к свету.

Вспомнила, задышала. И наслаждалась. Как хорошо дышать, без боли, без надрыва! Она и не знала…

— Возвращаться всегда больно, девочка! — услышала грустный голос Хранителя.

До Киры, только что пережившей тяжелейшую ментальную схватку в своей жизни, умирание и возвращение к жизни, доходило с трудом. Но доходило:

— Ты делал это? — просипела. Горло болело, как сорванное. От усилий, наверное.

Смотреть она пока не могла, веки были свинцовыми, потому духа не видела, только слышала его такой грустный голос:

— Конечно делал, дорогая. Чего я только не делал, пытаясь изменить ход истории!.. Опыт так себе, и в смысле ощущений, и в смысле результатов. Ничего не даёт!

Хранитель материализовал руку и погладил Киру по покрытому испариной лбу, по влажным от пота волосам.

Кира схватила его за руку, рывком села. Зашипела от боли.

— Я должна вернуться!

Хранитель развоплотил руку.

— И эта реакция типична. Ты пока живёшь заботами того тела, той жизни. Забудь! Она не твоя! Всё это уйдёт через пару дней и ты снова станешь собой.

Кира, упавшая к тому времени на подушку, зашипела сквозь зубы:

— Это ты к тому, что я не в себе?

Хранитель улыбнулся:

— Поговорим через пару дней.

— Послушай меня!

— Два дня! — громыхнул дух у неё над ухом.

Кира вздрогнула, а Хранитель проворчал:

— Умеешь ты доводить, Кирия! Я и забыл. Общение в реальности — это, что ни говори, другое!

Кира протянула непослушную руку и прикоснулась к мерцающему телу. Руку не холодило. Пальцы покалывало и веяло чем-то родным.

— Я тоже соскучилась, — выдохнула она.

— Спи, — приказал дух.

— Если ты посидишь со мной, — чуть капризничала Кира.

Дух был доволен. Скучала! Но колебался:

— Я холодный…

— Нет, — бормотала Кира, засыпая. — Ты родной, близкий, даёшь мне силы и даже вкусно пахнешь, — хохотнула. — Неужели у меня остался нюх от Кошки?.. Я чувствую себя, Хранитель, частью этого мира, теперь. Частью тебя…

Она уснула, а дух устроился рядом, поглаживая её бесплотной рукой, и глядя на неё с нежностью.

— Я должна вернуться!

Хранитель возвёл глаза к сводам потолка, словно прося у богов терпения:

— Ослица упрямая!

— Три дня прошло. Три! Теперь ты не скажешь, что я не в себе?

— Теперь не скажу, — буркнул дух. — Скажу, что ты дурная, по жизни, и сильно рискуешь.

— Я не могу иначе, пойми!

Дух долго думал, вздыхал, искоса поглядывая на Киру. Наконец, решился:

— Ладно. Но если станет плохо, то ты вернёшься. Поклянись. Тогда я смогу вытащить тебя. Будет считаться, что ты должна мне клятву.

Кира поклялась и выжидательно уставилась на духа.

— Как ребёнок на фокусника! — раздражённо подумал Хранитель.

А вслух сказал:

— Иллюзию накладывать на щёки будем?

— Зачем? — не поняла Кира.

— Ну незачем, так и не надо. Пусть видит как есть. Ты и так красавица.

Теперь Кира не понимала. Шестерёнки в голове медленно крутились и никак не могли встать на место. А потом до неё дошло:

— Ах, ты сводник старый! Так это правда?

— Что? — обалдел от такого поворота дух.

— То, что ты сводить меня с сыном Варга собрался?

Теперь дух хлопал глазами недоумённо:

— Какое сводить, Кирия? Ты же сама