Откройте, РУБОП! Операции, разработки, захваты - Андрей Алексеевич Молчанов

class="p1">— Извините… Пса жаль… Мается ведь, бедолага… — И тут же наткнулся на вспыхнувший лютым негодованием взор отвлеченного от дел государственной важности обормота, перед которым в ту же секунду легла пятидесятидолларовая купюра.

Злой и ленивый человек, целиком поглощенный созерцанием бумаг, автоматически купюру накрывших, мгновенно превратился в заботливого и дружелюбного ассистента.

— Справочка на ввозимую валюту имеется?

— Вот декларация… Я там заполнял… — Витек кивнул в сторону российской границы.

— Очень хорошо… Будьте любезны паспорт… Очень хорошо… Вот вам штампик… Все, езжайте!

— А… очередь? Меня ж четвертуют…

— Естественно, я иду с вами…

И — понеслась под горячие колеса заветная украинская трасса, ведущая в то затерянное село, где жила Надежда…

Только как встретит она его? Вдруг, да пошлет куда подальше? А если еще не добралась, еще в Москве бедует? Тогда куда? За ней?

Успокаивало одно: тот большой кошелек, что представлял собой набитый купюрами короб машины; кошелек, позволявший смело смотреть в будущее, не заботясь о тяготах хлеба насущного и ночлега ни для себя, грешного, ни для верного сенбернара с его чистой собачьей душой…

В село он приехал под вечер. Осторожно постучал в дверь дома, невольно озираясь на ухоженный огород и покосившуюся крышу сарая — надо бы перебрать… Да и кладка фундамента разъехалась… Ну, кладка — пара часов работы, был бы крепкий цемент да песочек поядреней…

Дверь открыла она, Надя, тут же растерянно и со страхом отступившая назад…

— Ну, чего? — беспечно проговорил Витёк. — Я тоже сдернул, как и обещал. Если не ко двору — извини, тревожить не стану, не беспокойся даже…

Закрыв глаза, она растерянно мотнула головой:

— Входи…

— Не, — уточнил Витёк, — я ведь всерьез приехал… Вот какой, понимаешь, анекдот… Так что с приглашением подумай…

— Входи!

Следствие

О смерти Чумы и Весла Крученый не знал, как и не знал о побеге бандерши Аллы, чей адрес на Украине через ее землячек-путан Атанесян вскоре выяснил. Это были козыри, которые майор пытался использовать для изобличения тертого уголовника.

Упорно напирая на факты разработанных и лично осуществленных Крученым разбойных нападений, Атанесян внезапно менял тактику, отступая от них, и — возвращался к показаниям Ольги о ее изнасиловании, предоставляя тем самым бандиту своеобразный выбор в признаниях.

Поневоле сознавая бесперспективность тупого отнекивания от очевидных реалий, тот пошел на уступку, сознавшись в насилии над малолетней. Однако свое участие в налетах по-прежнему отвергал, требуя очных ставок с Чумой и Веслом.

О сельском жителе Витьке отозвался с недоумением: ну, вертелся какой-то чувырло на побегушках у того же Чумы, я-то при чем?

Какие еще вопросы, начальничек? Об убийстве владельца снятой под диспетчерскую разъездного борделя квартиры? Не убивал… А то, что показывают сопляки — Денис и Антон — чушь! Или сами накуролесили, или вы их подучили, запугали… Алла там была? Давайте очную с Аллой…

На очередном допросе Атанесян положил перед вором одну из фотографий, обнаруженных в квартире Ганичевой. Фотография отображала веселое застолье, где Крученый, сидя за столом, обильно заставленным яствами, обнимал за плечи широко известного в стране песнопевца.

— И чего ты мне эту картину суешь? — надменно вопросил Крученый.

— Эта картина дорогого стоит, — ответил Атанесян, убирая фотокарточку в сейф. — Певец, конечно, личность известная, но — прежде всего тем, что он — педик, соображаешь?

— Не понял…

— Прокол, Александр Иванович… Кошмарный прокол! Ты, вор, делишь трапезу с петушком… Да еще в обнимку… Вот что с людьми честолюбие творит… Стремление, так сказать, к сопричастности элите… А это — дерьмо, а не элита! Во всех смыслах. И измарался ты в этом дерьме, Александр Иванович, с головы до ног! Все, ты уже не вор в законе. Ты — петушку подобный. И коли запущу я эту, как ты выражаешься, картинку, по зонам, да по авторитетам…

— Чего тебе надо? — Взгляд Крученого мертво остекленел. Затряслись губы.

— Надо, чтобы ты всерьез подумал о сотрудничестве со следствием…

— В камеру давай… — Крученый поднес ладонь к перехваченному судорогой горлу.

— Так думать будем?

— Да…

В камере Крученый перегрыз себе вены, но — откачали, спасли гуманисты-медики…

Допросы из-за плохенького состояния неудавшегося самоубийцы временно прервались, и Атанесян переключился на розыск потерпевших в тех разбоях, в которых участвовал лично Крученый.

Розыск был безуспешен: жертвы надежно молчали, живых свидетелей старый бандит не оставлял…

В неведомых эпизодах, таящихся за кадром следствия, вполне могла участвовать Алла, однако каким образом вызволить в Москву гражданку иностранного государства, с большой неохотой идущего на сотрудничество с российскими правоохранителями?

В жилище Чумы были обнаружены паспорта тех украинских путан, которые, по словам Антона, ранее проживали в выгоревшей «диспетчерской», причем одна из женщин, попавшая в долги рыночная торговка, принуждаемая Крученым к проституции, сумела еще накануне разборок из логова бежать…

В тот момент, когда Атанесян, задумчиво изучал удостоверение личности беглянки, лежавшее перед ним на столе, ему позвонил Пакуро, поинтересовался ходом расследования.

Изложив новости, Атанесян услышал от коллеги, что на днях тот собирается в командировку в Харьков, и, если в течение его отсутствия возникнут те или иные вопросы, их способен решить Борис Гуменюк.

Харьков…

Атанесян, преодолев секундное замешательство, вновь перелистал паспорт скрывшейся от бандитской мести украинки.

Точно! Село, в котором она была прописана, находилось что в Харьковской области…

Идея навестить указанный в паспорте адрес, коли уж Пакуро скоро очутится в данных краях, представилась майору весьма заманчивой.

Вдруг, да прольется свет на какие-либо неведомые махинации Крученого?

— Услугу мне не окажешь? — спросил он Пакуро. — Надо на Украине кое-кого навестить… — И — вкратце изложил суть дела.

— Тогда давай паспорт… — подытожил собеседник. — Вручим его хозяйке, как награду за откровенность…

— И то верно!

После встречи с Пакуро, Атанесян навестил квартиру, где проживал хозяин, сумевший дать отпор Чуме, Веслу и Витьку.

В квартире майор застал несостоявшегося пострадавшего — удалого молодца, бывшего командира разведроты морских пехотинцев, а ныне — коммерсанта.

Не моргнув глазом, тот дал следующие объяснения: да, познакомился с девочкой, пригласил к себе; девочку, если для протокола, то и пальцем и не тронул; далее случайная знакомая заявилась вновь, уже в качестве наводчицы, и привела с собой бандитов.

Одного из бандитов он сумел обезоружить, выбив из его руки «ТТ», находящийся на боевом взводе, и — незамедлительно открыл огонь, обратив налетчиков в позорное бегство.

Истекая кровью от полученных ран и, утратив газовый пистолет «Маузер», переделанный под мелкашку, незваные гости скрылись, а следом за ними прибыла милиция, вызванная переполошенными стрельбой соседями. Он, пострадавший, чинно-благородно передал представителям власти трофейное оружие и написал требуемое объяснение.

Выслушав данную версию, Атанесян