Стратегии злых гениев - Валентин Бадрак

Уроки прошлого, даже самые отвратительные и гнусные, должны быть изучены с максимальной тщательностью. Как минимум для того, чтобы не допустить или хотя бы оттянуть появление на горизонте нового лика Сатаны.

Детство, раскалывающее надвое

Адольф Гитлер появился на свет в семье мелкого буржуа, в которой жизнь главы семьи служила доказательством возможности изменить социальный статус благодаря настойчивым усилиям, трудолюбию и уважению к долгу. Судьба матери, напротив, оказалась тривиальной демонстрацией примитивной женской роли в провинциальном обществе австрийской глубинки. На двадцать три года моложе своего довольно уважаемого в округе мужа, она сначала прислуживала в доме при жизни его прежней жены. Более того, она состояла в родстве с Алоисом Гитлером и, по всей видимости, была племянницей своего будущего супруга, потому что для заключения брака потребовалось специальное разрешение духовенства. Этот нюанс важен еще и потому, что из шестерых детей этой странной пары выжили лишь двое: Адольф и его младшая сестра. Скорее всего, смерти его троих предшественников, как и смерть младшего брата, довлели над мальчиком уже в детском возрасте, заставляя невольно размышлять над тем, каким образом он один остался в живых и не является ли этот факт каким-то небесным знаком. Уже в детские годы Адольф отдавал должное таинственному Провидению, которое, как он полагал, было явно на его стороне. Отразилось на формировании характера мальчика и двусмысленное положение его матери, которая, как отмечают биографы Гитлера, так и не сумела стать полноценной хозяйкой дома, ощущая себя то приближенной служанкой строгого таможенного служащего, то родственницей, которую попросили присмотреть за домом. Очень похоже, что это болезненное ощущение неполноценности, усиленное ужасом очередной потери ребенка, стали предвестником тех страхов и фобий, которые предопределили пожизненные истерию и многочисленные комплексы будущего первого нациста в истории, ту ущербность, которую он будет компенсировать в течение всей своей жизни.

Действительно, само появление Адольфа на свет казалось неким не подвластным анализу чудом. Поэтому, когда незримые и могущественные силы спасли четвертого мальчика, ему неожиданно досталось все то, что предназначалось разделить на четверых. Мать потакала всем желаниям сына, всячески и незаслуженно одобряя его любые действия. Она внушила сыну непоколебимую веру в его исключительность, заодно развив нетерпение к любому промедлению в выполнении его желаний, потому что такие случаи сопровождались припадками ярости и истерии. Хотя на редкость балованный ребенок часто мучил мать своими выходками, его отношения с нею, тем не менее, были полны теплых чувств, потому что непримиримый и признающий во всем мире лишь себя будущий основатель Третьего рейха однажды бросил все и примчался, чтобы попрощаться с умирающей от рака груди матерью. Кажется, ни к кому на свете он не был так привязан, как к этой простой и смиренной женщине. Но с ее смертью в самом Адольфе навсегда умерла едва зародившаяся способность любить. Некоторые исследователи, например Джин Ландрам, отмечают, что он обожал ее до религиозного фанатизма и постоянно носил с собой ее портрет. Этот портрет стоял на тумбочке перед его кроватью до конца жизни, и его нашли в подземном бункере в Берлине после того, как вождь нацистов покончил с собой. Стоит обратить внимание еще на одну деталь, которую приводит Иоахим Феста: «…Потеряв столько детей, она [мать Гитлера] обратила всю свою заботу на двоих оставшихся, забота же эта обычно проявлялась в материнской слабости и податливости, и сын вскоре научился хорошо этим пользоваться». Исследователь нашел ответ на вопрос о первопричинах зарождения гигантского эгоцентризма и чудовищного себялюбия в маленьком мальчике, который с каждым годом становился все более неуправляемым. Скорее всего, старшие дети Алоиса от первого брака не имели на мальчика никакого влияния, потому что он надолго был огражден заботливой матерью от какого-либо воздействия извне. Юное ненасытное создание поглощало все ее энергию и силу, любовь и ласку. Если для нее, кроме выжившего сына, ничто не имело большего значения – ведь в этом крылось доказательство ее женской состоятельности для супруга, которого она боязливо называла «дядя Алоис», – то для самого мальчика ее любовь давала возможность ощутить себя маленьким божеством, посланником Неба, для которого открыто и доступно все в этом мире. Похоже, что чувства Клары еще более усилились, когда появившийся вслед за Адольфом мальчик вскоре умер. Выжившей же дочери Пауле при наличии потрясающе непримиримого Адольфа, заслонившего собой все остальное и всех остальных, уже ослабевшая от постоянных родов мать просто не могла дать столько же энергии и любви. Фактически все ее силы, как и вся ее материнская любовь, достались сыну.

Когда она умерла, Пауле едва минуло десять, тогда как характер восемнадцатилетнего Адольфа уже сформировался. Именно огромная материнская любовь и способствовала появлению у взрослеющего Гитлера удивительно устойчивой и высокой самооценки, которую не смогли сломить и разрушить или даже пошатнуть его многочисленные неудачи. Падая на дно общества, он всякий раз умудрялся с гордо поднятой головой смотреть вверх, отказываясь признавать себя представителем низшего социального слоя.

Довольно важной представляется информация американского психоаналитика Вальтера Лангера, который по заказу американской разведки осуществлял исследование личности Гитлера. Опираясь на свидетельства информаторов в Германии, он отмечал, что отец Гитлера был очень привязан к первому сыну (которого тоже звали Алоис), рожденному за семь лет до Адольфа, но мачеха всяческими ухищрениями настраивала его против старшего сына, стараясь обратить его внимание исключительно на своего любимого Адольфа. В конце концов, она даже сумела убедить своего мужа не отправлять Алоиса на учебу в техническую школу, а «сэкономить деньги для образования их сына Адольфа». Разумеется, маленький Адольф не мог не ощущать своего исключительного положения в доме и фанатической опеки матери, которые сформировали его непостижимый, поистине дикий эгоизм. Надо сказать, отец явно не влиял на формирование характера своего младшего сына, и стоит ли удивляться, что некогда строгий родитель с закостеневшими от многолетней службы чиновничьими мозгами не сумел повлиять на строптивого мальчика, который «неожиданно» для только что вышедшего на пенсию почтенного таможенника стал демонстрировать удивительное непослушание и вызывающую несдержанность. С мужской последовательностью и угнетающей окружающих важностью стареющий отставник начал внушать сыну собственные взгляды и нетленные догмы чиновничьей карьеры, однако уже избалованный матерью и привыкший к полной свободе действий Адольф никак не желал соглашаться с отцом. Тут также стоит противопоставить Адольфа сбежавшему из родительского дома Алоису – из-за того, что «не мог больше выносить старика». Алоис – старший просто не сумел ничего сделать со своим младшим сыном, скрывающимся за непробиваемой стеной материнской защиты. Не имея никаких идей относительно своих устремлений и лишенный каких-либо увлечений, Адольф, тем не менее, с маниакальной настойчивостью и непримиримостью выступал наперекор желаниям родителя. И хотя сам Гитлер впоследствии отмечал, что его более чем посредственное обучение в реальном училище являлось результатом противостояния с отцом, на самом деле он таким образом маскировал свою лень и нежелание подчиняться коллективным законам. В то же время из противоречий детства проистекают причины внутренней борьбы Гитлера за собственную «полноценность». Дебоши изрядно пьющего отца, ссоры и противостояние с матерью, его грубость и ее отчаяние, а также соперничество с другими детьми за материнскую любовь сделали его патологическим невротиком. Но еще из детства, кроме бесчисленных страхов, он вынес впечатляющую изворотливость, которую отточил в скрытом противостоянии с отцом и другими детьми. Еще, чтобы не быть похожим на отца, он решил не иметь дела с алкоголем. Но, несмотря на неприятие своего родителя, молодой Гитлер во многом неосознанно будет копировать именно отца, начиная с критики существующего мира и государственных устоев в затхлых пивных и заканчивая настойчивыми требованиями к окружающим считать себя великим человеком.