Грех и шоколад - К. Ф. Брин

палку, и она трещит, как хвост гремучей змеи. Он не видит меня, как видишь ты, но он меня чувствует. А, почувствовав, устремляет на меня эти свои белые глаза. Он пытается захватить меня. Тогда я телепортируюсь.

– Он часто приходит?

Девушка молча кивнула. На ее лице отразился страх.

– А как часто?

– Я… – она беспомощно покачала головой.

– Ладно, ладно… – Я потерла висок. – Извини, я постоянно забываю, что про время спрашивать не стоит. Ничего. – Я вздохнула. – А ты пыталась перейти Черту?

– Да. Я ее вижу. Она сверкает. Как маяк. Но когда я иду к ней, я натыкаюсь на стену. И мне не пройти.

– Ладно, посмотрим. Твое последнее слово?

– Убедись, что с моими родителями все в порядке. Что они знают, что случилось.

– Л-ладно…

Я была уверена, что ее родители знают. Об Аппортере, убившем какого-то чувака и приговоренном к смертной казни, трубили бы во всех новостях – и если ее украли из собственной кровати, несомненно ее родители искали ее. Если, конечно, магическое правительство не последовало протоколу и не отправило им официальное постановление. Вывод: делать для этой девочки мне ничего не придется.

– Готова? – спросила я.

Она кивнула, и я снова погрузилась в транс. Мягкий ветерок огладил мое лицо: пространство сместилось. Чуть в стороне – каждый раз в ином месте, но всегда неизменная – появилась Черта. Синева и багрянец, тянущиеся от черного центра, неприятно напоминали синяк, но ощущение зова – мягкое, настойчивое, успокаивающее – тронуло мою душу. Вокруг меня краски реальной жизни истекали пульсирующим ультрафиолетом и неоном. Я стояла в точке пересечения двух миров – и одновременно находилась в вестибюле здания магистрата. Отчего-то я никогда об этом серьезно не задумывалась, меня это не смущало и не беспокоило. Это просто было.

А потом я увидела. Увидела рассекающую мрак стену из переливающихся красных, розовых, желтых цветов, стоящую прямо перед Чертой.

– Это… странно, – сказала я, хмурясь, подхватила дух девочки и толкнула к Черте, собираясь отпустить, едва она приблизится к границе. Она была согласна, она была готова, так что Черта должна была подцепить и затянуть ее. Много энергии тут не требуется.

Но когда она была уже почти там, моя хватка вдруг ослабла, и я врезалась в эту неестественную, меняющую цвет стену. Сильный удар, вроде удара током, отбросил меня назад, опалив кожу и поджарив потроха. Я охнула и отшатнулась, прижав руку к груди. Дрожь сотрясала мои руки и ноги, зубы судорожно лязгали.

Сильные руки блондина легли мне на плечи, не давая упасть, а Мордекай воскликнул:

– Что происходит?

Я вывернулась из «объятий» блондинчика: мне нужно было стоять самой.

– Кто-то шутит со мной дерьмовые шутки, вот что происходит, – прошипела я, всем телом повернувшись к Черте, хотя ее и не существовало в плоскости реальности. Гнев бурлил во мне, изгоняя остатки мерзкого гудения после удара «током».

Что же это за хрень? Жизнь и так достаточно тяжела, но если дух наконец захотел покоя, то кто же станет целенаправленно препятствовать этому? Для этого нужно быть самым большим дерьмом на свете.

Нет, я такого не потерплю.

Мерцающую фигуру девушки я оттолкнула в сторону. Не нужно ей в этом участвовать. Я помогу ей – сразу, как только прорвусь сквозь эту гребаную стену. Потому что, хотя мощи в ней и хватает, меня отбросило только потому, что я не ожидала удара. Я могу прорваться. Я знаю, что могу.

И тут мне кое-что пришло в голову.

Я в доме Валенса. Он здесь хозяин. Ублюдок явно нанял того беловолосого парня, чтобы тот установил эту странную преграду для духов. Если я вмешаюсь, поломаю что-то, то старик сразу пронюхает об этом, как только явится подновить заклинание, что, полагаю, он делает регулярно, если верить тому, что сказала девушка. И Валенс нанесет ответный удар, сильный и жестокий.

Может, об этом и говорил Киран. Пытаться освободить его мать означало бросать вызов его отцу – а отец будет мстить. А поскольку я нужна, чтобы освободить его мать, Киран и решил укрыть меня от последствий.

Ах, что за парень!

Я закатила глаза.

Ясно одно: если я снесу эту стену немедля, то нарисую огромную мишень на собственной спине. В моем досье значится, что я – Говорящая с Призраками. Куча людей видели меня в этом здании. Так что злодеям потребуется ровно две секунды, чтобы вычислить, кто взломал их призрачную тюрьму.

– Я сейчас не могу, – сказала я, отступая.

– Что? – не понял верзила. – В чем дело?

Я повернулась к девушке:

– Валенс запер тебя здесь. Не знаю, могу ли я что-то с этим сделать. У меня двое детей, нуждающихся в опеке. Если я поставлю себя под удар, я подставлю и их. Но даю тебе слово – прежде, чем я умру, я отправлю тебя за Черту, хорошо? И, черт – может, я просто последую за тобой. Надеюсь, это убьет мое тело, не оставив Валенсу ничего, что можно было бы покарать. Беспроигрышный вариант.

– Нам нужно идти, – настойчивый блондин схватил меня за руку и потянул.

Я не сопротивлялась, но прежде, чем меня вытолкнули за дверь, в последний раз посмотрела в злые глаза девушки. Нет, ничего я не могла сделать для нее сейчас, ничего. Ей просто придется подождать.

– Какие-то проблемы? – спросила я, препровождаемая к машине.

– Ты знаешь, какие проблемы, – буркнул блондин, подталкивая меня вперед, – и их не стоит обсуждать вслух в магической зоне. У Полубога Валенса глаза и уши повсюду. Он не должен знать о тебе. Ни о твоей силе, ни о том, на что ты способна, ни о той роли, которую ты можешь сыграть с спасении матери Кирана – ни о чем. Тебе надо держаться в тени.

– Я и так держалась в тени. В очень глубокой тени. И у меня не было абсолютно никаких проблем с магами, особенно могущественными. То есть – до тех пор, пока твой босс не ворвался в мою жизнь и не начал палить костры.

– Понимаю, но что имеем, то имеем. Так что сбавь обороты, лады?

Я стиснула зубы, но проглотила ответ: верзила как раз помогал Мордекаю забраться в машину.

Нет, я искренне собиралась «сбавить обороты», но разум мой уже завертелся.

У Полубога Валенса был в услужении кто-то, кто умел задерживать духов в мире живых. Он применял это в качестве наказания. В случае девушки он просто поймал в ловушку ее дух, напрямую, а вот в случае матери Кирана он заточил дух с помощью шкуры. Я никогда не