Пламя и тьма (ЛП) - Фанетти Сьюзен

— Я тоже не хочу. Просто люби меня. Я просто хочу быть рядом.

— Тогда пойдем в кровать. Я хочу любить тебя всю.

Улыбаясь, она встала с его коленей.

Они разделись, а затем просто стояли — обнажённые и неловкие, как будто забыли, что должны делать дальше. Наконец, смущаясь и глупо стесняясь, Пилар тихо рассмеялась и повернулась к кровати.

И тогда Коннор дотронулся до неё. Он шагнул, оказываясь позади неё, и она почувствовала грубую текстуру его ладони, когда та прошлась по её бедру. Прижимая её спину к своей груди, он собрал пряди её волос и перебросил через плечо. А затем голова опустилась, и она ощутила, как его борода потирается по обнаженному плечу. Она ожидала его поцелуя, но он лишь водил головой из стороны в сторону, позволяя легкому как перышко прикосновению бороды приласкать её.

Она застонала и обхватила своей рукой его голову. Ладонью он провёл по её животу, и развернул лицом к себе. Она посмотрела на него, и даже под распухшим лицом она могла рассмотреть всё, что ей было нужно.

Его пальцы провели линию от подбородка до её груди, по всё ещё очень чувствительному горлу. В ответ она подняла руку и обвела пальцем его порванную губу.

— Я больше никогда не причиню тебе боли. Ни телу, ни душе. — Его голос был настолько тихим, что, если бы она не находилась в паре сантиметров от него, она бы не расслышала.

— Кроме того, как мне нравится. — Улыбнулась она и положила руки ему на плечи, прижимаясь к нему телом.

Он немного наклонил голову набок.

— Кроме этого.

— Не причиняй мне сейчас боли.

— Не буду. Я лишь собираюсь любить тебя. — Он шагнул вперёд и опустил её на кровать, перемещая в центр матраса и накрывая своим телом.

Они практически никогда не действовали так медленно. При обычных обстоятельствах она бы рассмеялась … вообще-то рассмеялась бы она над Коннором… и стала бы говорить, что не занимается сексом как в телефильмах. Когда он хотел действовать медленно, ему приходилось удерживать её. Или связывать.

Но сейчас она чувствовала себя слишком уязвимой для грубого траха. Она так устала. Её сердце устало. Её голова. Да вся она. И когда Коннор начал выцеловывать путь вниз по её телу, она откинулась назад и позволила ему продолжить.

Он действовал медленно, его борода оставляла за собой след из мурашек, в то время как его губы обжигали, его руки блуждали вслед за ртом, скользя нежно по плечу вниз по руке, затем вверх по её груди, остановились, чтобы добраться до соска, затем опять вниз, неуклонно прокладывая путь по одной стороне ноге, то обратно вверх по другой. В верхней части бедра он поцеловал обнаженную кожу чуть выше её складочек. К тому времени она уже дрожала от нужды, но всё, что он сделал, — уткнулся носом в её кожу. Когда он двинулся в противоположном направлении вверх по животу, она изогнулась телом и застонала.

— Ш-ш-ш, детка. — Его губы, дыхание перемещались по её коже. — Ш-ш-ш.

Когда Коннор наконец-то осторожно завершил свой путь назад, он разместил свои ноги между её и завис над ней, удерживая себя на локтях. Пилар закрыла глаза, расслабившись от его любящих прикосновений, но через несколько секунд его неподвижности она открыла их и обнаружила его наблюдающим за ней.

Опять же, несмотря на то, что кулаки Мура исковеркали его лицо. Она снова увидела то, что ей от него нужно. Вина и гнев, ревность и враждебность — всё это исчезло. Всё, что она видела, в этой комнате в темноте сумерек — огонь его любви.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, а затем погрузился в неё.

Они долго раскачивались вместе, глядя друг другу в глаза. Когда Пилар кончила, это был самый тихий, нежнейший оргазм, который у неё когда-либо был… ни взрывных ощущений, ни потери контроля, ни сильного напряжения её тела, просто полное всеобъемлющее расслабление.

Когда кончил Коннор, он издал тихий звук — мурлыкающий вздох, а затем опустил своё тело на её.

И только когда он снова поднял голову вверх и провёл пальцами по её щеке, она осознала, что плачет.

— Позвольте мне помочь вам с этим, миссис Салазар.

— Зови меня нана, Коннор. Ты не сосед, который подстригает мою траву.

— Да, мэм. Прошу прощения. — Коннор забрал у бабушки Пилар стеклянное блюдо с капиротадой (Прим.: мексиканский хлебный пудинг), а затем предложил ей локоть, когда она вылезла из «Element». Пилар посмеялась над его стараниями быть джентльменом и забрала бутылки вина из карманов на спинке сиденья.

Затем они прошли через широкий заросший травой двор к дому Демона и Фейт.

Они жили в пустыне совсем недалеко от рощи юкк древовидных. Они владели тем, что для Пилар выглядело как маленькая ферма. Или контактный зоопарк. Вокруг бродило маленькое стадо из пяти крошечных коз. Там же было несколько кошек, большая странно вида собака и цыплята. Все животные, казалось, здесь хозяйничали.

Но если кто и был главным, так это большой, нечистоплотный чёрно-белый кот. Пока Пилар и Коннор вели бабушку к дому, кот отогнал одну из маленьких коз с гравия, где были припаркованы все машины и байки, обратно к остальной части стада.

Разве у кошек есть стадо? Ну, у этого, очевидно, есть.

Когда они добрались до входной двери, та открылась, и Демон вышел с ещё одной карликовой козочкой на руках и раздавшемся криком Фейт ему в спину:

— Чёрт возьми, Майкл!

— Её уже нет. Прости, — откликнулся Демон. Он поставил козу на крыльцо и хлопнул по заду. Она заблеяла и рванула прочь. Затем он встал, ухмыляясь. — Привет! С Днем Благодарения. — Он приобнял рукой Пилар и наклонился, чтобы поцеловать её в щёку.

— С Днем Благодарения, Деми. Это моя бабушка — Рената Салазар.

— С Днем Благодарения, мэм. Я — Демон. — Демон протянул руку, и бабушка пожала её.

— Демон? — уточнила она. — Такое мрачное имя для такого красивого мужчины, как ты.

Он слегка покраснел и пожал плечами, и перевёл взгляд на Коннора, который усмехнулся в ответ.

— Проходите. Ситуация уже выходит из-под контроля. — Он отошёл в сторону, придерживая дверь, и они все вошли в дом.

Впервые, сколько себя помнила Пилар, её бабушка не устраивала ужин на День Благодарения. В предшествующие годы, даже когда малая семья состояла всего из троих человек, бабушка гостеприимно выкладывалась, и некоторые друзья Пилар присоединялись к ним. В те года, когда Пилар была на смене в этот день, они устраивали большой обед после. Зачастую это были лучшие годы, потому что приходили провести тот самый выходной день как День Благодарения, — все, даже те, у кого были семьи.

Но теперь в их семье осталось только двое, и бабушка всё ещё была в глубоком трауре из-за смерти Хьюго. Она винила себя, а Пилар знала, что так и будет, и бабушка закрылась от всего мира, даже от Пилар. Она вообще не хотела отмечать этот день.

Но затем Коннор пригласил их обеих на День Благодарения «Банды». И Пилар была удивлена. На текущий момент уже как месяц его отец находился в коме. Большая часть внимания Коннора была сосредоточена на Хусиере и медленно выздоравливающей матери, и, насколько могла судить Пилар, это касалось всей «Банды». Она не ожидала, что у них будет какой-либо праздник… и была обеспокоена тем, что её всё ещё могут винить в произошедшем.

Но Коннор настаивал. Её не в чем будет упрекнуть, пообещал он, и им нужно было собраться вместе семьей. Это было нужно его матери. Она провела слишком много времени, сидя в больничной палате мужа, наедине с его невосприимчивым телом. А ей нужно черпать силы из всей той окружающей её любви. Биби сделала бы то же самое для всех остальных.

Пилар понимала, что он прав, и подумала, что, возможно, то же самое относится и к её бабушке.

Нана не знала подробностей о том, как умер Хьюго. Она знала, что «Убийцы» убили его, но не знала, что «Банда» была замешана, и это к лучшему. У неё не было причин подозревать семью Коннора или настороженно к ней относиться. Она вошла в странный дом Демона и Фейт со своими лучшими манерами и дежурной улыбкой на лице, а когда она увидела кухню и женщин в ней, то выхватила блюдо из рук Коннора и направилась прямо туда.