Тёмный Охотник #3 - Андрей Розальев

чинить мне препятствия, я оформил документы и получил статус вольного егеря. Жихарев здесь абсолютно не при чём, я действовал согласно букве закона.

— Угу, — Фирсов наконец-то допил свою порцию и поставил бокал на стол передо мной.

— К этому моменту я уже укрывал у себя инферн. Все девушки — сильные одарённые и в своём мире занимались закрытием разломов, — я освежил бокал сотрудника Канцелярии.

— Спасибо.

— Так что из нас вышла полноценная команда. А то, что закрывали быстро, так… работать надо уметь, — я позволил себе лёгкую усмешку. — На меня сработала простая арифметика. Обычно егеря закрывают разломы, которые им по зубам, в составе группы таких же егерей. И им, условно говоря, засчитывается одна десятая… кхм, не знаю, в каких попугаях измеряется норматив. Мы же закрывали разломы на один-два уровня выше моего, а это сразу несколько… попугаев, и капали они на меня одного. Полагаю, помимо участия в этом девушек, остальное вам хорошо известно.

— Значит, ацтеки, в случае чего, не смогут обвинить вас в мошенничестве? — прищурился Фирсов.

Вот! Вот оно в чём дело!

— Тогда им пришлось бы вернуть мне уплаченные налоги с официально сданных на переработку трофеев, — улыбнулся я. — Вы ведь знаете этих ацтеков! У них каждое действие тремя бумажками подкрепляется. У меня работала бригада добытчиков, которая шла по разломам за нами, всё добытое я сдавал в уполномоченную ацтеками фирму, со всеми бумагами, как полагается. Как говорится, в белую.

— Понятно.

Фирсов удовлетворённо кивнул и на какое-то время замолчал. Обрабатывал информацию. Прикидывал, насколько она может соответствовать правде.

— Понятно, — повторил он. — Скажите, пожалуйста, Артём Кириллович, при каких именно обстоятельствах инферны попали под вашу протекцию?

И снова вот это неприятное чувство. Потому что я снова прочитал между строк и понял кое-что, что не понимал изначально.

В переводе с интриганского языка на русский: парень, мать твою, ты привёз с собой проблемы! Кража рабынь — это покушение на чужую собственность. И пусть в Российской Империи рабство не разрешено и всевозможно порицается, но в Ацтекской-то оно узаконено, и ты этими своими благородными жестами вполне можешь развязать международный конфликт.

Подданый Российской Империи, да причём не хрен собачий, а егерь из знатного рода — вор. Что именно он своровал выносится за скобки.

Оно нам надо, дружочек? И нахрена нам за тебя впрягаться? Ты кто такой, чтоб из-за тебя рисковать?

— За здравие Его Величества, — я поднял тост.

— Долгих лет жизни, — согласно кивнул Фирсов и поддержал меня.

Я залпом бахнул остатки коньяка и на выдохе начал свой рассказ:

— Всё просто…

Действительно просто. И даже врать не придётся. Ну… Во всяком случае, пока что.

— Я поселился в коттеджном посёлке близ Арапахо-Сити, и по стечению обстоятельств моими соседями стали ребята из группы вольных егерей. Так вот эти сволочи вместо того, чтобы заниматься делом, удерживали у себя одну из моих нынешних подопечных, — сказал я. — Чем они там с ней занимались я не знаю, и знать не хочу, но по своим внутренним моральным ориентирам я не смог пройти мимо и не помочь девушке.

— Угу, — начало Фирсова вполне устроило.

— Так что да, сознаюсь, Ариэль я выкрал. Если так, конечно, вообще можно сказать, потому ничьей собственностью она на тот момент не являлась.

— Отлично, — а вот это его, кажется, даже обрадовало.

Что-то мне подсказывает, что чисто по-человечьи сотрудники Канцелярии за меня.

— И кстати, рабство на территории особой зоны Йеллоустоунского эпицентра запрещено международными соглашениями, — напомнил я. — Так что технически я просто помог девушке.

— Не думаю, что это правило распространяется на иномирян, — заметил Фирсов задумчиво. — Но, полагаю, Габи вас уже просветила на этот счёт.

— Есть такое, — не стал я отрицать.

— А остальных инферн? — спросил Василий Фёдорович. — Их вы выкрали или всё же просто помогли им с побегом?

Вот он — главный вопрос. Именно от него сейчас зависит род Черновых.

— Хм-м-м… Вы же в курсе переполоха в пирамиде Арапахо-Сити?

— Конечно в курсе.

— Тогда, скажем так, — я сосредоточился и начал аккуратно подбирать слова. — Я присутствовал при побеге инферн, видел его, но не стал чинить им в этом препятствий. Подумал, что это не моё дело.

— А чьё же?

— Внутреннее дело Ацтекской Империи.

Садись, Чернов. Пять.

Фирсов улыбнулся тепло и по-человечьи, и даже язык его тела резко изменился. Вместо холодной борзой собаки передо мной сидел человек. Хороший человек. Из Тайной Канцелярии.

— Артём Кириллович, давайте начистоту… если вы не против, конечно?

— Совсем не против.

— Отлично. У ацтеков есть на вас что-нибудь? Они могут притянуть вас к побегу инферн из храма?

— Нет, — я широко улыбнулся, — лично проконтролировал! Думаю, если бы им было что мне предъявить, я бы сейчас не сидел здесь.

— Отлично, — кивнул Фирсов.

Затем он снова пару раз тыкнул в телефон, и ментальное давление пропало.