Синяя трава - Пётр Кантропов

– Так что, Хэнк, когда вы выходите? – спросил Рокотов сразу после приветствия. – Или передумали уже?

– Нет, никто не передумал, – рассеял Хэнк последнюю надежду. – Выйдем, как только выцедим соль. Хотя вообще не хочется уже откладывать. Я думаю, каждый день ценен для нас. И так уже сильно задержались.

– Ну… Вы можете оставить всю грязь, которую вы притащили, и всю грязь, которую притащат остальные ваши товарищи. И взамен возьмете чистую соль, которую Софья и Линг выцедили.

– Да, в самом деле, это будет лучше, – согласился Хэнк. – Если вдруг нам не хватит соли на поездку – это не страшно. Все равно, если не найдем источник, эта рано или поздно закончится. А так… Завтра вечером придёт вторая группа, и послезавтра утром поедем.

Константин, который жил в шалаше рядом с Николаем Осиповым, несмотря на усталость, после изнуряющей смены в гончарной мастерской, несколько раз просыпался ночью от еле слышных стонов и непрерывного ворчания своего соседа. За завтраком Николай сосредоточенно смотрел в миску и ковырял еду пластмассовой вилкой, оставшейся с самолета. Гончар заметил, что у парня под глазами обозначились мешки.

– Ты ночью не спал? – спросил Константин.

– Спал – не спал, мое дело! – резко ответил конюх, отставил свой нетронутый завтрак в сторону и побежал к загону с животными. Все, кто наблюдали эту сцену, в недоумении посмотрели убегающему вслед. Молодой охранник был едва ли не самым уравновешенным человеком в племени. Никто ни разу не видел, чтобы он на что-нибудь раздражался.

А через полчаса Николай попросил у медсестры таблетку от зубной боли. Ирина дала таблетку и осмотрела зуб.

– Выглядит нехорошо, – сказала она. – Надо с этим что-то делать. О, да у тебя и температура поднялась. Позвали Олега.

– Давно болит? – спросил медик.

– Третий день.

– Третий день?

– Да. Я думал, что пройдет, а он только больше болит.

– Что можно сделать? – спросила Ирина.

– А что тут сделаешь? – пожал плечами нейрохирург. – Я не стоматолог, конечно. Но ты же видишь, что чуть ли не ползуба сколото, а то, что осталось, вот-вот развалится на части.

Для полноты консилиума позвали Антонину, которая в прошлой жизни работала педиатром, и Галию, бывшую сотрудницу санэпидемстанции. Никто из четверых стоматологом не был, однако они потыкались в зуб, чем неизменно вызывали дополнительную боль. Все пришли ко мнению, что четыре жирные линии, полосующие зуб охранника ничего хорошего не означают.

– Строго говоря, мы не знаем, что происходит с зубом за пределами того, что мы видим, – быстро заговорил Олег. – Возможно, такой зуб пришлось бы удалить и в нормальной жизни. Но, возможно, стоматолог сточил бы его до основания, вставил какой-нибудь стержень внутрь и сохранил корень. Однако здесь мы не можем сделать снимок, и увидеть, что с каналами, – и после некоторой заминки добавил. – Да если бы и сделали… Едва ли у нас здесь есть какие-то средства и достаточно навыков, чтобы сохранить этот зуб.

– То есть… Надо вырвать зуб? – спросил Николай. Олег аж вздрогнул. Он сейчас разговаривал с коллегами, и Николай на этот момент как будто перестал существовать. Как будто это был не его товарищ, а просто приложение к проблемному зубу.

– Да, я вырву его. Не хочу ждать, пока ты начнешь биться головой об дерево. У нас не так много голов, – ответил Олег. Он попытался ободряюще улыбнуться и добавил. – Прости, уж!

Погода стояла ясная, дождь не предвиделся. Пациента прямо на улице усадили в кресло от самолета и как следует привязали к нему ремнями. Ремни, понятно, оптимизма клиенту не добавили. Антон и Василий, как самые сильные хлопцы посёлка, встали сзади, чтобы помогать пациенту держать рот открытым и вообще пресекать его излишние попытки к шевелению. Ирина должна была обеспечить анестезию и подавать инструменты. Она держала наготове то, что должно было заменить современное стоматологическое оборудование: скальпель и лопаточку от маникюрного набора, плоскогубцы и тонкие шурупы, которые понадобятся для удаления корней, если зуб рассыплется. Вытаскивать обломки раскрошившегося зуба не хотелось, поэтому следовало не слишком сильно давить на плоскогубцы. Антонина и Галия стояли рядом на всякий случай. Наблюдать, с целью обучения, остались Хэнк, Франк, как один из самых сильных в его команде, и еще три человека из основного лагеря.

– Максим, Николай Хоменко и Линг Ву. Хэнк сетовал на то, что Кристионас – ответственный за медицинскую часть в его поездке – отсутствовал в лагере. Остальным предложили убраться по своим делам, чтобы не мешаться, и большинство так и сделали, однако некоторые любопытные и сочувствующие остались стоять поодаль. Многие впервые начали осознавать всю шаткость положения группы людей в отрыве от привычного сервиса. Женщины вспомнили, что рожать предстоит не в роддоме.

Мозг Николая Осипова слегка притупился от обезболивающих таблеток и ста граммов водки, но он все еще понимал, что происходит. По мере приближения операции, он ощущал зубную боль все менее остро. Ему даже на мгновение показалась, что она прошла, и он уже хотел было крикнуть, что все, что зуб уже не болит, что не надо. Но тут же ощутил зубную боль с новой силой. Олег ему не враг и не стал бы он вырывать зуб, не будь это единственным возможным выходом.

Олег же вновь забыл о том, что пациент – это живой человек, и стал говорить с окружившими его ученикам так, как будто Николая здесь нет или, по меньшей мере, он ничего не слышит.

– Если я просто дерну зуб, я могу на раз-два его сломать. Здоровый зуб, может, еще бы так и вышел, но этот сгнивший сломается точно. А поскольку самостоятельно вам придется вырывать именно сгнившие или поломанные зубы, то учтите, что зуб может сломаться. Надо быть очень аккуратным. Сначала я отогну десну.

Ирина подала хирургу обработанную спиртом острую лопаточку от маникюрного набора, и Олег начал отделять десну от зуба. Пациент инстинктивно прикрыл рот, чуть не укусив врача за палец.

– Вася, голову и челюсть ему держи, – скомандовал Олег, и продолжил ковыряния после выполнения команды. – Только рот ему не разорви, – добавил он потом, увидев, как натянута кожа у уголков рта.

– И непременно убедитесь, что зуб, который вы пытаетесь вырвать – это действительно тот самый больной зуб, а не какой-то другой, – добавил Олег с горькой усмешкой, вспомнив, что история стоматологии знает случаи, когда врач по ошибки удалял здоровый зуб. Впрочем, такое случалось не только у стоматологов.

Он принял у Ирины плоскогубцы и легонько сдавил ими зуб. Ему казалось, что сдави он со всей силы – и зуб раскрошится, а иметь дело с раскрошенным зубом не хотелось совсем.