Ковер царя Соломона - Барбара Вайн

– Собираешься туда спуститься? – спросил он своего спутника.

Аксель кивнул. Он подошел к башенке, высота которой составляла где-то четыре фута, и заглянул внутрь.

– Там темно? – задал музыкант еще один вопрос.

– Естественно, в колодце темно. В туннелях не очень. Разве что в самых узких. Там, внизу, все давным-давно законсервировано, но не заброшено, они их регулярно проверяют и охраняют. Проблема в том, что этой рухляди уже около девяноста лет, всем этим старым плиткам, древним кирпичам, шахтам, где когда-то были лестницы или лифты… Исключение составляет диспетчерская, она вполне современна и до сих пор используется. Можно сказать, что эта комната – сердце или мозг всей системы.

– И ты собираешься ее фотографировать? Ты будешь снимать со вспышкой? А дежурные там будут? Я имею в виду, какой-нибудь электрик или оператор – в общем, кто-то в этом роде?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – Аксель достал из рюкзака небольшой ящик с инструментами. Там имелись отвертка, молоток и гаечный ключ. – На первый вопрос мой ответ – да. На второй – тоже. Я бы взял вспышку, даже если бы там было светло как днем. Людей там не будет. Что им там делать ночью? Поезда начинают ходить в шесть утра, забыл, что ли?

Он говорил с напарником, как будто с недоразвитым, но при этом без всякого раздражения, словно его глупость лишь утомляла Джонаса. Наверняка он говорил так и раньше, просто Том этого не замечал. В душе у него поднялась волна гнева, но он усмирил ее и стал помогать Акселю крепить веревку к металлическому брусу, который неизвестно зачем отгораживал эту часть крыши, оставляя снаружи периметр в десять футов. Один конец бруса был прикреплен к парапету, другой – к небольшой будочке из гофрированного металла. Конструкция выглядела надежной, как скала или брусья в гимнастическом зале.

Две части металлического крепежа были соединены друг с другом и закреплены на брусе, после чего Джонас затянул гайку ключом. Потом он взял молоток и ударил по ней пару раз, чтобы затянуть еще крепче. Мюррей светил ему фонариком и размышлял над тем, зачем он вообще понадобился Акселю, ведь он здесь абсолютно бесполезен, он вообще лишний. Всего-то дел – подержать фонарик!

Аксель надел перчатки, сложил инструменты в ящичек и убрал его в рюкзак.

– Внизу может пригодиться, – пояснил он, заметив взгляд своего помощника, и сбросил конец веревки в шахту.

«А ведь он действительно собирается спуститься туда, во тьму», – подумал Том. Злость спорила в нем с восхищением. Аксель собирался спуститься на шестьдесят футов вниз в шахту только для того, чтобы сделать какое-то фото!

Джонас перекинул через парапет башенки одну ногу, потом другую и нащупал упор в стене, вцепившись руками в его край. Веревка проходила между его руками и ногами. Когда он примеривался, в его рюкзаке что-то булькнуло. Мюррей мог бы поклясться, что этот человек уже не в первый раз проделывает подобные штуки. Он выглядел сейчас сильным, уверенным в себе и возбужденным. В глазах его горел ликующий огонь, словно он едва сдерживал торжествующий смех. Поднятое к небу лицо было лицом счастливца, только что получившего отличную новость, например, о продвижении по службе или о согласии любимой женщины. «Алисы», – подумал флейтист. Демонстрируя полное спокойствие и невозмутимость, Аксель поправил лямки рюкзака сначала на одном плече, потом на другом и произнес:

– Увидимся минут через двадцать. Максимум – через двадцать пять. Больше времени это не займет.

Том подошел ближе, наклонился и заглянул вниз. Джонас коротко и серьезно глянул на него и опустил голову. Он начал перебирать по веревке руками. Ноги его спускались все ниже и ниже, отталкиваясь от стенки шахты, и отбрасываемая им тень становилась все меньше, пока не исчезла в темноте. Мюррей убрал фонарик и отошел подальше. Он стоял в одиночестве на крыше, подняв глаза к небу.

Глава 22

Без двадцати три ночи.

На крыше почти тихо, даже шум улиц внизу почти смолк. Лишь редкие машины проезжают где-то далеко по Хай-Холборн. Что же, все сходится. Теперь понятно и Алисино охлаждение к нему, и ее внезапные проявления симпатии, скорее, сестринской или дочерней, очевидно возникавшие в те моменты, когда любовник ею пренебрегал. Том припомнил ее необъяснимые отлучки и тоскливые взгляды, которые она бросала на Акселя, когда они втроем бывали в кафе. И ту их первую встречу на лестнице. Первую ли? Сейчас флейтист вспомнил, что почувствовал тогда какую-то неловкость и театральность ситуации и то, что между этими двумя словно проскочила искра. Несомненно, они уже знали друг друга и тайно встречались в этой ее конторе.

Лицо Мюррея исказила гримаса боли. До сих пор все его эмоции были направлены на Акселя, но теперь, когда он подумал об Алисе, его тело словно сжали острые когти и боль пронзила его голову и грудь. Музыкант скрючился, прижав руки к груди, вытянул шею, а потом начал тереть виски. Ему казалось, что Джонас его ударил. Том был совершенно уверен, что они с его любимой спали на той самой кровати, которую он заметил за полуоткрытой дверью. И еще он знал, что с Акселем Алиса была совсем другой, не пассивной, удовлетворенно-улыбающейся, а… Молодой человек вдруг сообразил, что не может определить то, какой она могла быть с его соперником. Он представил невыносимую картину: обнаженная Алиса стоит перед Джонасом. Из его горла вырвался не то всхлип, не то стон. Мюррей стоял вцепившись в металлический брус и раскачивался взад-вперед.

Ему на глаза попалось кольцо, крепившее веревку к брусу. Можно было бы открутить его и сбросить вниз. Достойная месть человеку, отнявшему у него Алису и втянувшему его в темную историю. Том оглянулся в поисках инструментов, но вспомнил, что Аксель забрал их с собой. Наверное, предвидел, что у помощника могут возникнуть подобные идеи. Впрочем, можно ведь просто вытянуть веревку, лишив Джонаса возможности выбраться из старых туннелей.

Он вдруг заметил, что дрожит. Даже если сейчас там, внизу, нет никого из служащих метро, они все равно придут в шесть, обнаружат незваного гостя, арестуют его, а может быть, и посадят в тюрьму, обвинив в шпионаже. «Мистер Как-вас-там, вследствие мистического единства своего темперамента и внешних обстоятельств, был рожден, чтобы всю жизнь прослужить тайным агентом».

Флейтисту всегда плохо давалось заучивание текстов на память, но эту цитату он почему-то запомнил от и до, всю, кроме имени. Теперь она зазвучала у него в голове как пророчество. Обуреваемый сомнениями, Том стоял рядом с башенкой, сжимая в руках веревку, и думал об Акселе. Он представлял, как тот подбирается в темноте к диспетчерской с фонариком, фотоаппаратом и инструментами.

Интересно, есть ли там свет? Оставляют ли служащие включенными лампы в тех дальних неиспользуемых ответвлениях туннелей? Сколько нужно будет пройти Акселю? Полмили, сто ярдов или меньше? Мюррей попытался представить помещение диспетчерской, и у него в голове возник образ аппарата, напоминающего огромный CD-плеер с многими рядами кнопок.

Нет, этот способ мести ему не нравился. Ему нужна была совсем другая месть, точнее, не одна только месть. Ему представилась Алиса, дожидающаяся Акселя из тюрьмы, доверительные разговоры, которые они будут вести об этом человеке, о ее любви к нему, о том, чем они с ним займутся, когда его выпустят… Именно так все и закончится, он был в этом уверен. Нельзя было делать из Джонаса мученика.

«В ней – вся моя жизнь, – думал флейтист, – я не могу без нее жить, она спасла меня, но ее миссия еще не завершена, меня нужно спасать всю мою жизнь. И она – единственное мое убежище».

– Алиса, Алиса!

Том выкрикнул ее имя в ночи. Утихший немного гнев начал разгораться в нем вновь. Он чувствовал его в своих венах, в кровь словно попал крепкий алкоголь. В их с Алисой мире нет места для Акселя. Он представил их жизнь без Джонаса. Это были безмятежные видения двух счастливых и опять ставших невинными людей, и для этого нужно было всего лишь выгнать змея из их райского сада. Они с любимой вновь станут играть дуэтом, во всех смыслах этого слова, пусть даже Аксель и смог на время отравить их музыку. Нет, Мюррею не нужна простая месть, он должен избавиться от соперника раз и навсегда, уничтожить его!

Как только он сформулировал свое желание, то сразу понял, что именно надо сделать. Вот только как? Музыкант посмотрел на часы, поднеся запястье к самым глазам: без двенадцати три. Если он собирается что-то предпринять, действовать надо быстро. Он подергал за кольцо – бесполезно, здесь требовались инструменты, а взять их было неоткуда. Что же, если инструментов нет, значит, надо поискать какое-нибудь оружие.

Том пошарил лучом фонарика по крыше. Ничего. Лишь трубы, какие-то дымоходы, вытяжки с негромко гудящими даже ночью вентиляторами и еще будочка, вернее всего, скрывающая люк и лестницу, ведущую с крыши внутрь этого здания, что бы в нем ни располагалось. А чего он, собственно, ожидал? Обнаружить здесь сарайчик с инструментами, которыми пользуется какой-нибудь конторский работник, вылезающий поплотничать в обеденное время на крышу?