Гелен: шпион века - Эдвард Кукридж

известно о происшедшем — мол, в советской тюрьме нет и не было никого, кто по внешнему описанию походил бы на доктора Линзе. Но верховный комиссар США Джон Маккой перед возвращением в Америку тем не менее позвонил на прощание главе Советской военной администрации генералу Василию Чуйкову, выразив протест по поводу похищения Линзе и потребовав его немедленного освобождения. В ответ советский генерал только пожал плечами.

Русские наверняка мечтали устроить над Линзе показательный суд. Однако реакция мировой общественности заставила их отказаться от первоначального плана. Из штаб-квартиры советского МГБ в Карлс-хорсте, где, несмотря на полученные им травмы, его ежедневно подвергали унизительным допросам, Линзе перевели в советскую военную тюрьму в Лихтенберге, а оттуда переправили в СССР, в печально знаменитую Владимирскую тюрьму под Москвой. Спустя несколько месяцев промелькнуло официальное заявление, будто Линзе «чистосердечно признался в шпионской деятельности» и приговорен к двадцати пяти годам тюрьмы. Больше о докторе Линзе никто ничего не слышал. Вскоре после похищения его отец скончался от сердечного приступа, а жена от горя сошла с ума. В советскую комендатуру на имя Линзе приходили посылки с продуктами и одеждой, но их неизменно возвращали назад отправителям с пометкой «получатель неизвестен». Русским наверняка удалось сломить Линзе. Они сумели добиться от него имен двадцати четырех агентов Комитета свободных юристов на территории Восточной Германии. Большинство этих людей были впоследствии арестованы.

Похищения в Западном Берлине антикоммунистически настроенных лиц, а также совершенно безвинных мужчин и женщин стали для советских и восточногерманских агентов в пятидесятые годы заурядным делом. Комиссар западноберлинской полиции рассказывал автору данной книги, что только в течение одного года насильно или под каким-то предлогом в Восточный Берлин были переправлены 356 человек.

Первоначально Гелен воздерживался от сотрудничества со «свободными юристами», ибо считал, что иметь дело с непрофессионалами для секретных служб рискованно. Позднее, однако, он понял, что адвокаты ничуть не уступают в профессионализме его ведомству. Сотрудничество оказалось плодотворным. Некоторые из агентов Комитета, такие как доктор Бернд Хаксен, Ван Берг и Ольсен, на деле оказались куда более надежными и ценными, нежели кое-кто из геленовских «доверенных лиц». От них «Организация», а позднее «Бундеснахрих-тендинст», получили немало ценной информации. Более того, Гелен сумел завербовать из числа беженцев из Восточной Германии несколько толковых агентов не в последнюю очередь благодаря тому, что их «опекали» «свободные юристы».

Лучшим образцом сотрудничества между «Организацией» и Комитетом стала операция «Пфиффикус», растянувшаяся на несколько лет. Нередко подопечными «юристов» были ученые, учителя, инженеры, студенты, высококвалифицированные рабочие, из которых могли получиться толковые агенты. Гелен учредил в Западном Берлине специальный филиал под кодовым номером Х-9592, филиал занимался отбором подходящих кандидатур. Таким образом к сотрудничеству удалось привлечь немало лиц со знанием одного или нескольких восточноевропейских языков. Группа выпускников университета прошла подготовку для участия в международных научных конгрессах и симпозиумах за рубежом. Как только представлялась такая возможность, их отправляли в качестве участников встреч в СССР, Польшу, Чехословакию, Венгрию, Румынию и Югославию. Более того, через агентов, завербованных во время операции «Пфиффикус», «Организация» установила контакты с учеными и инженерами из стран Восточной Европы. В ряде случаев их удалось склонить к сотрудничеству и бегству на Запад.

Успехи агентов на научно-исследовательском поприще и в сфере промышленного шпионажа можно проиллюстрировать наглядными примерами. Здесь нечего скрывать, потому что те, кто имеет к ним отношение, были либо разоблачены, либо вычислены контрразведкой коммунистических стран. В тех случаях, когда агенты Гелена остались неизвестны коммунистическим властям, автор книги, как уже отмечалось ранее, не раскрывает имен и рода деятельности, поскольку даже сейчас это может представлять опасность для них самих и их близких.

Франц Хинрих, лейтенант инженерного полка, вернулся из плена в родной Шверин, где устроился на работу на местную электростанцию. Там он быстро пошел вверх по служебной лестнице и вскоре получил место главного инженера в Виттенберге. Хинрих тайком регулярно стал слушать радиопередачи Комитета свободных юристов. Когда к нему с предложением о сотрудничестве обратились геленовские агенты «Томас» и «Норберт», он согласился поставлять информацию о восточногерманских электростанциях, а также двух гигантских советских радарах и радиопередатчиках в Циппендорфе и Горрисе, которые обслуживали советские военные аэродромы. Хинрих лично участвовал в их установке и монтаже. На протяжении более семи лет — то есть до 1957 года — он снабжал «Организацию» технической информацией, по всей видимости, стал жертвой предательства — на него кто-то донес. Хинрих предстал перед судом и был приговорен к смертной казни.

Другим агентом Комитета свободных юристов был Альберт Юнге, инженер текстильного комбината, который начал свою работу на Гелена в 1950 году. Он учился в университете имени Карла Маркса, где возглавлял молодежную коммунистическую организацию. Доверие к нему было столь велико, что его назначили муниципальным советником Лейпцига. Он также был агентом Комитета на протяжении нескольких лет, передавая на Запад ценную информацию. Юнге разоблачили лишь в 1957 году. Суд приговорил его к высшей мере наказания. Еще одним агентом был студент по фамилии Куниш, который начал сотрудничать с «юристами», распространяя их листовки. Он также создал в Западном Берлине подпольную студенческую организацию и особенно проявил себя во время июньского восстания 1953 года. Куниш был арестован в 1956 году восточногерманским МГБ и приговорен к пятнадцати годам тюрьмы.

Коммунистические судьи предпочитали не распространяться о том, какой ущерб нанесли их государству западные шпионы, хотя бы потому, что не желали подрывать миф, будто славные органы госбезопасности способны уничтожить «шпионов и диверсантов» еще в зародыше. Поэтому несколько удивительно, что во время процесса над Юнге прокурор заявил, будто тот «завербовал сотни соучастников», правда, добавив при этом, что «в ход были пущены угрозы и запугивание». На самом же деле промышленным шпионажем как правило занимаются одиночки или очень небольшие группы. И направлен этот шпионаж на определенные объекты — научно-исследовательские лаборатории и институты, военные заводы, оборонную инфраструктуру, — к которым агент имеет доступ.

Как, например, доктор Гизела Цурт, старший научный сотрудник Академии наук ГДР. Она получила разрешение на участие в работе съездов ученых в Западной Германии, где и согласилась на сотрудничество с «юристами». Целых восемь лет она отправляла на Запад информацию о химическом и биологическом оружии, пока, наконец, ее не поймали с поличным. У Цурт были изъяты двадцать девять микрофильмов и всевозможная техническая документация. Как женщина, она избежала смертной казни, получив пожизненное заключение. Эту же меру наказания получил и доктор Арнольд Кизер, директор народного предприятия по выпуску радиотехники в Кепенине. В течение нескольких лет он работал на Гелена, при этом роль курьера выполняла студентка Берлинского университета, его