Утопающий во лжи 2 (СИ) - Лев Жуковский

свои кубки с вином. Не усомнившись ни на мгновение. Я выпил до дна из своей кружки вслед за ними, особого выбора тут однозначно не было. Как-то странно, во всём происходящем, выглядел древний лич со своей свитой, из мёртвых рыцарей. Они наблюдали за творящимся весельем, как ожившие статуи, лишь изредка подтверждая мелкими движениями, что они, пока ещё не окаменели. Но выражение лица Нуйэрия, вызывало лично у меня много вопросов, и не один из них нельзя было назвать приятным, они буквально все вызывали тревогу в моём сердце.

Глава 26

Отвратительное пойло

Тем временем, гоблины уже разошлись к палаткам своих офицеров и начали заедать терпкое вино вяленым мясом и очень твёрдыми орехами. Спокойствие окутало наш лагерь, разговоры были приземлённые, я бы даже сказал будничные. Словно не наше войско потеряло две трети от всего личного состава, именно в этом походе. Солдаты, казалось, забыли, где они находятся и даже старшие офицеры обсуждали какие-то посевы в принадлежащих им деревнях. Но и уйти мне не позволяли, заставляя продолжать с ними пить эту бурду, крайне отвратительную на вкус.

— Знаешь, десятник Ирчин — неожиданно дружеским тоном начал сотник Оцев — а я ведь так и не поблагодарил тебя ни разу. Сколько ты уже служишь под моим началом, восемь или уже все десять лет. Такого способного младшего офицера, лично у меня никогда раньше не было. Наверное, даже и не сосчитать сколько раз твоё чувство тревоги выручало нас из крупных неприятностей.

Сотник задумался, и никто вокруг, даже Перек и Тагрим, не встревали в этот странный монолог. А я в своей памяти прокручивал, те события, когда действительно, только благодаря моим усилиям были спасены жизни подчиненных господина Оцева. И злость, как обычно начинала затапливать мой разум, осознавая какая награда, всегда сопутствовала моим стараниям.

— А ведь Журек, до сих пор не понимает, зачем ты его тогда спас, на той стене — выйдя из задумчивости, продолжил сотник Оцев — ну это и не удивительно, мой полусотник, никогда не отличался особой сообразительностью. Лично я считаю, что таким образом, ты хотел заручиться поддержкой благородной семьи. Ведь жизнь старшего офицера, чего-то, да стоит. Но видишь, этому скользкому недоумку Журеку, не хватило ума приблизить тебя к своему аристократическому семейству. Но возможно я ошибаюсь, так что ответь мне, чем ты руководствовался, спасая это ничтожество?

Разговоры простых солдат, становились всё тише, и у меня не было необходимости оборачиваться, чтобы понять, их искры начали мерцать чуть слабее, так происходило, когда гоблины начинали засыпать. Ситуация оборачивалась всё более удручающей стороной для рядовых солдат и лично для меня тоже. И этот откровенный разговор лишь усугублял ситуацию.

— Я знал, что благодарности, даже малейшей получить не удастся, за спасение Журека — начал я говорить безразличным тоном — и спас его, лишь по одной причине, ведь после этого случая он должен был мне полностью доверять, в подобных ситуациях. И это серьёзно увеличило бы и мои шансы выжить в будущем, только и всего. Так как особо коварных замыслов я не имел.

На самом деле, особой причины спасать полусотника у меня не было. В той ситуации я бы захватил с собой со стены любого кто стоял поблизости от моей позиции. И то, что это оказался Журек Скользки, не более чем его удача, вот и всё. Меня в принципе не волновала судьба старших офицеров, как тогда, так и сейчас. В тот момент я был настолько сосредоточен на своём чувстве тревоги и мгновении когда опасность полыхнет смертельным ветром мне в лицо, что времени задумываться о какой-то выгоде, попросту не было. Но говорить об этом сотнику я точно не стану, он придумал в своей голове прекрасную и главное очень стройную картину произошедших событий, и переубеждать его, особого смысла нет.

— Как это не отблагодарили — неожиданно влез в разговор Журек — такого не может быть, я лично вносил крупную сумму в ведомость с премиями.

— Чего ты так удивляешься, Журек — спокойно отреагировал сотник Оцев, на вмешательство в его разговор — как ты думаешь, за ту сложную, но чрезвычайно прибыльную миссию в мире льда и холода Айселор, сколько ОС было в окончательной ведомости у десятника Ирчина?

— Не меньше 200 ОС, по моим прикидкам — сразу же ответил Журек — я ещё тогда удивился, зачем было ко всему прочему ещё и этот бесполезный Системный меч дарить, это выглядело довольно странно, словно десятника Ирчина отправляли на пенсию.

— Ну же старый десятник порадуй нас, скажи, сколько содержал накопитель в отделение банке в тот раз — весело произнёс сотник Оцев — только не ври, я точно знаю цифру, так как ведомость помимо тысячника Тарака Кровавого подписывал и я лично.

Возможно, не будь в моей крови сейчас столько яда, который частично притуплял мою ярость, я бы бросился в свою последнюю атаку, на одних инстинктах. Но ответить мне удалось, вполне равнодушно, этому сильно помогало осознание, безысходности всей этой ситуации. Не против такого могучего игрока, как Оцев, мне земляному червю, не обладающему даже магическим источником, тягаться на равных. Даже древний лич Нуйэрий, на его фоне выглядел слабее и куда как перспективней в плане моей победы над ним.

— Сотник Оцев, там было целых 7 ОС — равнодушно прошипел я.

Удивление на лицах всех старших офицеров, было мне ответом. Естественно, это не касалось довольного собой сотника Оцева.

— Целых 7 ОС! О, Ирчин, а тебе не отказывает чувство юмора, даже в такой непростой ситуации — хохоча, передразнил меня Оцев — вы, наверное, задаетесь вопросом, все кроме самого десятника Ирчина, как такое могло произойти. Но мне интересно услышать это из уст самого старого десятника нашего Лорда. Пока ещё самого старого десятника, ведь у тебя осталось совсем немного времени старик. Ну же подтверди, что мы с тысячником не ошиблись, и ты талантлив в принципе во всём.

Особого желания продолжать этот разговор не было, но тяжесть по телу, уже начала разливаться и думаю уйти отсюда я уже не смогу на своих ногах.

— Вы опасались, что если мне дать возможность продолжать становиться сильнее, то я смогу значительно перерасти в плане личного могущества, почти всех старших офицеров, оставаясь при этом всего лишь десятником. Не обладая родством с аристократами, это выглядело бы слишком унизительно для благородных, что служили бы вместе со мной — медленно и спокойно прошипел я, слегка стрекочущим голосом.

На самом деле, думал я совершенно иначе, но мне показалось, что