Легко ли быть одной? - Лиз Туччилло

Когда же Серене все-таки удавалось заставить себя не замечать важные, бросающиеся в глаза моменты, которым можно было бы позавидовать, она переключалась на вещи более специфические. В данном случае это нужно понимать буквально – именно их вещи. У ее хозяев была изумительная кухня: плита «Викинг», суперсовременный холодильник, подвесные секции для кастрюль и сковородок и целый шкафчик для специальных крышек от них. У Серены была возможность покупать оливковое масло с любыми добавками – с розмарином, базиликом, чесноком. В ее распоряжении была целая бутыль бальзамического уксуса за сорок пять долларов. И любая кухонная техника. Сумасшедший миксер «Китченэйд». Мороженица. Тостер. Просто Диснейленд для повара. Но больше всего на кухне Серене нравился высокий узкий пенал с полками, где хранились все компакт-диски в доме, а также стоял CD-плеер, iPod и колонки. Потому что, когда готовишь еду или поглощаешь ее, нужно слушать музыку. В общем, деньги равно счастье, согласны?

Самое же удивительное во всей этой истории то, что эта крайне удачливая, богатая и счастливая семья любила Серену. Потому что из всех тех, кто когда-либо работал у них, изучал их привычки и разные небольшие странности, кто находился в доме, когда их сынишка вел себя плохо, а сами они ощущали себя далеко не идеальными родителями, Серена была единственным человеком, чье незримое присутствие оказывалось желательным всегда.

К тому же Серена чертовски хорошо готовила. Говорят, что персонального шеф-повара нужно менять раз в два года, потому что, как бы они ни старались, у каждого есть свой стиль, который, как ни крути, через два года начинает приедаться. Поэтому, когда Серена ушла от них в свой йоговский центр, она продлила этот срок на год и теперь могла готовить что угодно. Одним из ее любимых занятий было отыскать какой-то новый рецепт и ради развлечения опробовать его. А одним из любимых занятий этой семьи была как раз дегустация блюд, которые Серена готовила по новым рецептам. При этом она не совсем представляла себе, как они ее ценят. Когда Серена сказала Джоанне, что уходит, та очень любезно пожелала ей удачи и высказала надежду, что на новом месте она будет счастлива. Серена и вообразить себе не могла, что после того, как она вышла за дверь, Роберт горько усмехнулся и произнес:

– Что ж, похоже, больше мне в этом доме не суждено прилично поесть.

Когда же Серена начала работать у них снова, что-то изменилось. Она вдруг поняла, что в этой семье ей нравится масса моментов, которых она даже не замечала, пока они не расстались. Во-первых – Роберт. Этот удивительно приятный и очень практичный парень мог в свободную минутку заглянуть на кухню, чтобы поприставать к ней со своими шутками.

– Что у нас сегодня на ужин, Си? – спрашивал он.

Он сам дал ей такое шутливое прозвище – Си. Серена догадывалась, что дело тут не в проявлении благосклонности, а в том, что он был киноактером, а все киноактеры просто обожают давать прозвища окружающим.

– Курица под горчичным соусом и гарнир из ботвы брокколи, – допустим, отвечала Серена.

Тут Роберт неизменно корчил недовольную гримасу и заявлял что-нибудь вроде:

– Фу, какая гадость! Я этого есть не стану. Вы уволены.

И это происходило постоянно. Первые тридцать раз было не очень смешно, но, начиная раза с тридцать пятого, Серена уже привыкла и чувствовала себя как дома.

Но однажды, когда Серена готовила на ленч жареного лосося с салатом, к ней на кухню пришли Роберт с Джоанной, которые только что вернулись с какой-то встречи.

– Как дела, Орел? – сказал Роберт.

Это новое прозвище появилось у Серены в первый же день, когда она пришла к ним обритой наголо. Роберт тогда коснулся ее головы ладонью и сказал, что теперь она похожа на орла. В смысле, он тоже лысый. Но на этот раз, произнеся это, Роберт даже не улыбнулся, а сразу ушел в свою спальню. Джоанна выглядела так, будто вот-вот расплачется или упадет на пол и начнет биться в истерике. Она натянуто улыбнулась и постаралась вести себя профессионально: прокашлялась и заговорила:

– Я хорошо понимаю, что это полностью противоречит тому, к чему вы привыкли, и сознаю, что это абсолютно не ваша сфера, но, тем не менее, все равно хочу спросить: не могли бы вы с сегодняшнего дня готовить для нас сырую пищу?

Серена удивилась и испугалась. Диета для сыроедов необычайно сложна и требует массы времени, к тому же у нее не было никакого опыта.

– Я знаю, что это особенная диета, но вас ежедневно будет консультировать врач-диетолог, у нас есть кулинарные книги, которые могут вам понадобиться, и список продуктов, которые нужно будет купить. – Джоанна набрала побольше воздуха, голос ее едва заметно дрожал. – Могли бы вы попробовать? Я уверена, вы сможете сделать так, чтобы даже эта ужасная еда показалась нам очень вкусной, – добавила она напоследок, сделав попытку пошутить.

Серена, конечно, ответила, что сегодня же сходит за покупками, а с завтрашнего начнет готовить. Больше можно было ничего не объяснять. Серена начала понимать, что в этой семье, в этом шикарном лофте с видом на Гудзон, с миксером «Китченэйд» и компакт-дисками на кухне, обаятельный, красивый и трезво мыслящий мужчина очень болен. И никто в этом доме уже не может быть счастлив. В принципе.

Руби исчерпала список «голубых», которые могли бы оплодотворить ее, но идею о ребенке все еще не оставила. Разумеется, она могла бы кого-то усыновить, но с тех пор, как в ее голове родилась мысль о том, чтобы ее кто-нибудь оплодотворил, она хотела рожать сама.

Именно поэтому и вышло так, что всего неделю спустя Элис пришлось идти к ней домой, чтобы всадить ей в задницу шприц.

О’кей, тут нужно кое-что объяснить. Руби решила прибегнуть к искусственному оплодотворению спермой донора. Она выбрала потенциального отца – еврей, высокий, окончил университет, входящий в «Лигу плюща»[68], – и отпустила ситуацию. Анализ крови показал, что уровень гормонов следовало бы несколько поднять, но при правильном медикаментозном лечении у нее были хорошие шансы забеременеть с первой попытки. В результате, конечно, можно было родить и пятерых близняшек, но Руби это не волновало. А волновало ее то, что в течение двух недель она так и не смогла сделать себе укол в ягодицу. Она пыталась для тренировки исполнить это в кабинете врача, но не смогла уколоть даже грейпфрут. От мысли о том, чтобы проткнуть иглой собственную плоть, ей становилось дурно. И не важно, насколько Руби хотелось забеременеть и подержать на руках свое собственное верещащее дитя, – она была просто не способна воткнуть шприц в собственную попу.

Первым делом она подумала о Серене, которая до сих пор не нашла себе жилья и поэтому продолжала жить у нее. Серена искала себе квартиру в Парк-Слоуп, в Бруклине, потому что на горьком опыте убедилась в том, насколько выросли цены на Манхэттене. (Никогда не отказывайтесь от своей нью-йоркской квартиры, никогда не отказывайтесь от своей нью-йоркской квартиры, никогда не отказывайтесь от своей нью-йоркской квартиры!) Похоже было, что в скором времени она что-то подыщет, и по этому поводу Руби как раз не очень переживала: в тех редких случаях, когда они оказывались дома одновременно, ей компания Серены нравилась.

Руби вошла в гостиную, Серена сидела и читала. Не очень представляя себе, как перейти к нужной теме, Руби для начала просто завела разговор.

– Короче… Помнишь, я как-то упоминала о том, что подумываю завести ребенка?

Серена отложила книгу в сторону и кивнула. Такое вступление было очень не похоже на начало ни к чему не обязывающих бесед, когда они как соседи по квартире иногда сталкивались на кухне.

– Так вот, – продолжала Руби. – Я решила сначала пройти курс гормональных инъекций, чтобы повысить свои шансы. И думаю, мне будет очень тяжело делать уколы себе самой. Ты меня понимаешь?

Серена кивнула. В душе она надеялась, что это не то, о чем она подумала, но если это все же то, будет невежливо заставлять Руби произносить эту просьбу вслух.

– Ты хочешь, чтобы это сделала я?

У Руби вырвался вздох облегчения. В этот момент она обожала Серену за предупредительность.

– Ну, я понимаю, конечно, что это может быть самая дикая просьба в истории человечества, но да. Странно, правда?

– Да нет, ничего странного, – солгала Серена. А потом солгала еще раз: – Я с радостью сделаю это для тебя.

– Я понимаю, что прошу слишком много…

– Собственно говоря, думаю, что, если бы ты попросила меня выносить твоего ребенка, мне было бы намного сложнее.

– Да, это правда. – Руби немного помолчала. – Тогда начнем завтра. Для тебя это будет удобно?

Серена удивилась. Ей и в голову не могло прийти, что они говорят о чем-то таком, что может произойти буквально завтра.

– То есть с утра?

– Да. До того как ты уйдешь на работу.

– О’кей. Хорошо.

– Вот и отлично. О’кей, что ж, спасибо тебе.