Битва за звезды - Эдмонд Гамильтон

Биррел с каждой минутой все больше и больше мрачнел. Похоже, они с Фердиасом ошиблись, и Орион на самом деле готовился перейти к открытым боевым действиям. Это было немыслимо, невозможно, война затянулась бы на столетия, не дав никому ощутимого преимущества. Но если амбиции Соллеремоса взяли верх над здравым смыслом…

Уже не было необходимости возвращать транспорты к Веге, прикрывая их отход. Конечно, Пятая в полном составе еще могла уйти, но реакцию Фердиаса на это бегство легко было предвидеть. Губернатор доверял ему, Биррелу, так же, как тот надеялся на смелость Гренарда.

— Эскадры орионцев не меняют курса, — в очередной раз повторил Гренард.

Следующие десять минут для Биррела были самыми долгими в жизни. Однако командир разведчиков вновь произнес ту же самую фразу, которая звучала сейчас как раскаты грома приближающегося Апокалипсиса.

Гарстанг сидел в соседнем кресле, неподвижным взглядом следя за экранами переднего обзора, где вот-вот должны были показаться корабли противника. На Биррела он старался не смотреть, словно понимая, как нелегко сейчас приходится командору.

Биррел тоскливо взглянул на часы. До точки встречи осталось всего тридцать три минуты. Если они с Фердиасом все-таки ошиблись, то через полчаса Пятая встретится с двукратно превосходящими их силами противника, в крайне неудобной для боя позиции, с беспомощными транспортами в арьергарде. Осталось тридцать две минуты…

«Говори, Гренард, ты молчишь уже больше положенного времени. Я жду твоих слов — но других. Тридцать одна минута до встречи… Черт побери, Гренард, ты что, заснул? Говори, болван, говори…»

— Курс не изменен, — наконец устало произнес командир разведчиков. Несколько секунд спустя он закричал:

— Нет, курс изменился! Теперь орионцы направляются на пять градусов к зениту и на тридцать четыре градуса к западу. Командор, должен ли я преследовать их?

— Немедленно возвращайтесь, — с облегчением ответил Биррел. — Хотя следите за орионцами так долго, как только сможете.

Он откинулся на спинку кресла и весело взглянул на Гарстанга. Командир флагманского корабля не таясь вытирал носовым платком пот с лица.

— Вы оказались правы, сэр, это была лишь психологическая атака, — срывающимся голосом произнес он.

— Запомните, Джо, начальство всегда право, даже если оно ошибается, — хохотнул Биррел. — Хороши бы мы были, если бы дрогнули и повернули назад! Вот тогда-то Соллеремос и мог бы решить, что настала пора начать боевые действия против Лиры. А теперь он, пожалуй, еще призадумается…

Через полчаса Гренард сообщил, что эскадры Ориона окончательно вышли из поля зрения его радаров, придерживаясь нового курса к границам сектора Лиры.

— Возвращайтесь на прежнюю позицию в авангарде, — приказал Биррел и, не выдержав, добавил:

— Отличная работа, Тед. Еще через полчаса Пятая наконец-то вышла в открытый космос. Впереди на многие парсеки простирался регион с редкими звездами и немногочисленными обитаемыми планетами. Эта часть космоса входила в буферную зону между секторами и управлялась Советом Объединенных Миров.

Гарстанг подошел к экрану заднего обзора, на котором еще были видны спиралевидная туманность и мертвые солнца, и неожиданно сказал:

— Прекрасно, что нам удалось уйти от орионцев, но.., но все-таки у меня дурацкое ощущение, командор, будто нас провели.

Биррел промолчал, неприятные предчувствия были и у него. Ему казалось почему-то, что Пятая Лиры двигается к Земле потому, что ее просто загнали в ловушку.

Глава 7

Далеко впереди, посреди огромной космической пустоши, сияло маленькое желтое солнце, которое так же и называлось — просто Солнце. Биррел смотрел на него, стоя на капитанском мостике, испытывая необычные для себя сомнения. Что должен он ощущать в этот момент? Счастье, подобно ребенку, впервые увидевшему своего отца, или стыд, который мучает блудного сына, возвратившегося после долгих скитаний к родному очагу?

Увы, в его сердце не было ни того, ни другого. Солнце было для него лишь очередной, к тому же весьма заурядной, звездой, солнцем с маленькой буквы.

Повернувшись к Гарстангу, он приказал:

— Джо, начинайте торможение.

Эскадра замедлила скорость, доведя ее до планетарной, которая использовалась при полетах внутри звездных систем. К тому времени желтое Солнце было уже довольно близко, так что экраны дальнего обзора предоставили возможность подробно разглядеть все планеты. В основном они были бесплодными, и лишь три из них принадлежали к земному типу, причем одна — на все сто процентов. Доложивший об этом Веннер внезапно запнулся, смутившись — только сейчас он понял, что этот удивительно высокий показатель объяснялся просто: ведь именно Земля служила эталоном при подобных оценках.

Из радиорубки стали приходить первые послания с Земли: формальные приветствия от Совета ОМ и правительств различных государств. Чуть позже начали поступать данные, необходимые Пятой для посадки на космодром, который располагался в нескольких десятках миль от Нью-Йорка — города, где находилось здание Совета ОМ.

Перестроив ряды, эскадра Лиры вышла на траекторию сближения с планетой.

Вскоре на экране появился маленький серо-зеленый шарик, рядом с которым бледно светилась луна, называемая просто Луной.

— Земля, сэр.

Тишина воцарилась на капитанском мостике. Биррел полагал, что подобное произошло и на всех других кораблях, даже на транспортах с сотнями неугомонных ребятишек. Никто из этих людей ни разу не видел древнюю планету, которая когда-то была центром Галактики, и все же почти каждый был связан с ней невидимыми узами родства. Почти каждый — но далеко не все.

Биррел подумал о Лиллин — какие мысли одолевают сейчас ее? За время перелета они лишь несколько раз общались по внутренней видеосвязи, и он так и не понял, каково душевное состояние жены. Внешне она казалась спокойной и довольной, но почему-то старательно прятала глаза. Что в них было — тревога? Надежда? Или откровенный страх?..

Земля двигалась им навстречу, быстро увеличиваясь в размерах Вскоре можно было разглядеть мощные облачные фронты и белую полярную шапку. Еще через несколько минут стали заметны очертания континентов, между которыми голубели обширные океаны. Цвета проявлялись все более отчетливо, и это позволило различить горные хребты, лесные массивы, голубые пятна озер, извилистые линии крупных рек. Прекрасный, уютный мир! Глаза Биррела неожиданно повлажнели. «И почему Фердиас выбрал именно меня для этой работы?» — подумал он.