Были и былички - Александр Арефьев

Быстро сговорились, на посошок приняли и расстались до рассвета.

Я в пять утра, как солдат на побудке, подскочил и к телефону, друзей будить. Грачик, как оказалось, и не ложился вовсе в нетерпении, чтобы, не дай Бог, не проспать, а Андрей, про уговор забыв, ухо на подушке давит. Вломились мы к нему, с постели стащили, мол, выполняй, друже, обещанное. Короче, забрались в его разбитую дальними дорогами старенькую "Волгу" и отправились на дачу, что стоит на одноимённой реке. В Калуге, помнится, прикупили местной для сугреву, и через пару часов были на месте.

Переправа, вестимо, в лёд вмёрзла, мы машину бросили и пешкодралом под завывание вьюжного ветра двинулись на тот берег.

Пока до дачи дошли, мои пижонские финские сапожки приказали долго жить, а у Грачика и того хуже. Он, бедолага, продрог до синевы в своём демисезоне да ещё, когда нога под наст уходила, каждый раз с жизнью прощался, считая, что на дно Волги проваливается. Но держался молодцом на кавказской гордости. Пока добрались, Андрей уж печь в хате растопил и три гранёных стаканища до краёв налил, говорит: Или смерть вам от воспаления лёгких, или махните не глядя. Поморщились, но заглотали живительную влагу, дробь зубами выбивая об стаканный край, и сразу полегчало.

Раздел хозяин нас догола, облачил каждого в две кальсонные пары, поверх ватные штаны, опять же ватники, а на всё это – противоипритный прорезиненный костюм химической защиты. Сам налегке, лишь доха мохнатая да солдатская шапка-ушанка, поводырём вывел нас из хаты к реке заледеневшей. Пробурили мы лунки, мормышки закинули, всё под отеческим Андрюшиным надзором, и пошло дело. Ловилась рыбка большая и маленькая, только к Грачику приходилось всё бегать рыбу с крючка снимать. Как потом выяснилось, боялся, что за палец укусит, ведь он её в живом виде отродясь не видывал, только на блюде под киндзой с укропчиком.

Так увлеклись, что только силком и оттащил нас Андрюха от лунок уже под вечер, как поземка началась и клёв кончился. Можете представить, сколько смеху было и рассказов взахлёб, когда собрались мы тремя семьями на уху да зажаренный с картошечкой коллективный улов. Потом всё это в весёлые байки превратилось, а я, очистив от поздних наслоений, лишь истинные факты изложил.

Давно это было, во Вьетнаме военной поры, добирались мы с одним литератором до партизанской базы в джунглях. Он вроде как в творческой командировке, я по своим делам, связанным с контролем поставок нашей техники. Шли, конечно, с боевым вьетнамским охранением, в камуфляже. Камуфляжи на нас были американские, и это было редким шиком. Доставал я их у наших советников-ракетчиков, а те

– у партизан, которые осуществляли связь между Севером, т. е.

Социалистической республикой Вьетнам, и Югом, где хозяйничали американцы, доводившие одно время свой воинский контингент до миллиона.

Те, конечно, много лучше нашего были подготовлены к выживанию в джунглях. И сухие пайки у них с саморазогревающимися консервами, жевательной резинкой и роликом туалетной бумаги, и гамаки, в сложенном состоянии помещающиеся в ладони, и пшикалки-спреи отгонять змей и другую ползучую и летающую нечисть. А нашим военспецам выдавали перед отъездом во Вьетнам габардиновые костюмы и демисезоны с фетровыми шляпами.

Добирались туда-сюда по так называемой "тропе Хошимина". Конечно, это не наша лесная тропка, но и дорогой её назвать можно лишь с большой натяжкой, хоть и проходили по ней большегрузные военные автомобили, которых хватало, правда, на один рейс, и даже наши танки, но эти, как известно, грязи не боятся. Впрочем, тропой эту просеку в джунглях называли американцы, не бывавшие в России и незнакомые с её дорожным хозяйством.

Правильней тропу эту надо бы назвать тоннелем, ибо прикрыта она была сверху кронами гигантских деревьев, а по бокам – густым кустарником, что и спасало партизан от обстрела американскими пилотами. Очень это раздражало америкосов, и стали они обрабатывать джунгли с воздуха дефолиантами. Потравили крестьянское население, сами потравились, а всё впустую – вскрыть партизанские тропы и базы им так и не удалось.

Мы-то там, конечно, передвигались в основном на "козликах" (УАЗ), но на отдельных участках приходилось пешкодралом, а это в джунглях удовольствие маленькое. То, что змей полно и постоянно кто-то невдалеке верещит с предсмертным хрипом, а кто-то рычит от удовольствия, набивая свою утробу, это ещё ничего. Донимали донельзя москитный гнус и пиявки. Эти дьявольские создания там жирненькие, будто лакированные, и похожи на какашку из хорошо работающего желудка.

Шлёпаются они на тебя, прыгая с деревьев и тут же впиваясь исподтишка без болезненного ощущения для жертвы атаки. Важно вовремя заметить и ткнуть ей в попочку горящий конец сигареты, тогда отскочит, а упустишь момент – жди покуда крови не насосётся и сама отвалится. Так что приходилось тело прикрывать наглухо, а это при адовой жаре со стопроцентной влажностью – хоть криком с матюгом кричи, хоть волком вой. На этот случай у вьетнамцев были с собой носилки из бамбука и лиан, на которых, к стыду нашему, нас и пёрли тщедушные только с виду охранники

Что удивительно, так это то, что своих вьетнамцев ни москиты, ни пиявки вроде бы и не трогали, а те в джунглях вели себя как в родном доме, постоянно что-то срывали с кустов и деревьев и жевали. Кстати, в деревеньках все женщины жевали бетель, своеобразную альтернативу американской жвачки, а потому зубы их были как будто покрыты чёрным лаком. Я один раз попробовал на зуб фрукт, похожий, на мандаринку, так сутки с горшка не слезал – несло меня как никогда в жизни. Не подумайте, что я полный дурак, предварительно я спросил у деревенской малышни, съедобно ли это. Они меня заверили, что да, съедобно, и у них в деревне водку на этом настаивают, видно, недопонимание произошло.

Так вот, шли мы шли в тот раз по тропе и сделали привал, ну это когда девочки налево, мальчики направо. Девочек на сей раз не было, поэтому далеко не разбредались, к тому же это и не всегда безопасно.

Помнится, я как-то отошёл по малой нужде к кустам, а из них как выглянула страшная клыкастая морда с налитыми кровью глазами. Ну точь-в-точь лев гривастый, а оказался павиан. Нужду-то я справил, да вот только ширинку расстегнуть не успел, у меня она на пуговичках была.

Вот и писатель наш по интеллигентной стеснительности своей отдалился за кустики. А тут налетает "F – 105", американский ястребок, и ну по нам очерединами из крупнокалиберного. Мы, дела не доделав, врассыпную. Слава Богу, пронесло (в хорошем смысле), пересчитали, все на месте, только Юлиана нет. Тут и он появился, разгорячённый, руками машет, показывает, как от америкоса дра-ла-ла делал. Ну, понятно, натура творческая. Я ему намекаю, мол, на себя вниз посмотри, да куда там. Наконец очухался, глядь, штанов-то нет, в джунглях остались, видать, на бегу соскочили, а где, не помнит писатель. Развернул я хихикающих вьетнамских солдатиков шеренгой, и пошли мы густой кустарник прочёсывать, только по запашку штаны и обнаружили.