Глаз в пирамиде - Роберт Уилсон

Он щелкнул переключателем.

— БАРДАК, хватит тебе задницу чесать. Бери на себя управление этой посудиной.

— Я осмотрю статуи позже, — сказала Мэвис. — Сейчас мне надо заняться другими делами.

Джордж спускался вслед за Хагбардом по ковровому покрытию ступенек, шел по коридорам, обшитым сверкающим полированным дубом. Наконец они вошли в огромный зал, вымощенный мраморными плитами. В центре находились четыре высокие статуи, вокруг которых сгрудилась группа мужчин и женщин, одетых в такие же тельняшки, как у Хагбарда. Когда Хагбард вошел, они перестали переговариваться, и отошли в сторону, дав ему возможность как следует осмотреть скульптуры. На полу растеклись лужи воды.

— Статуи не вытирать, — сказал Хагбард. — Каждая молекула драгоценна в своем нынешнем виде, и чем меньше прикосновений, тем лучше. — Он подошел к ближайшей статуе и долго ее рассматривал. — Что скажешь? Это верх совершенства. Можешь ты себе представить, каким было их искусство до катастрофы? И осмыслить, что Неразрывный Круг уничтожил все его следы, не тронув только эту грубую глупую пирамиду.

— Которая остается величайшим шедевром керамической технологии в истории человеческой расы, — сказала одна из женщин. Джордж оглянулся вокруг в поисках Стеллы Марис, но ее там не было.

— Где Стелла? — спросил он Хагбарда.

— Наверху, присматривает за хозяйством. Она осмотрит статуи позже.

Скульптуры не имели ничего общего с памятниками любой из культур, которые знал Джордж, хотя этого, в конце концов, и следовало ожидать. Они казались одновременно реальными, фантастическими и абстрактно-интеллектуальными. В них было что-то египетское и майянское, древнегреческое, китайское и готическое, поразительно уживавшееся с их вполне современным видом.

И в то же время статуи были совершенно уникальными — некоторые качества, несомненно, утрачены цивилизациями, предтечей которых была Атлантида, но некоторые их черты можно было обнаружить и в общеизвестном мировом искусстве, поскольку другие цивилизации их сохранили и увековечили. Как понял Джордж, это было древнее искусство; и рассматривать эти статуи было так же удивительно, как услышать разговор на самом первом человеческом языке.

Пожилой матрос показал на самую дальнюю от Джорджа и Хагбарда статую.

— Взгляните на эту блаженную улыбку. Могу поспорить, эту статую задумала женщина. Это мечта каждой женщины — быть абсолютно самодостаточной.

— Иногда, Джошуа, — сказала восточная женщина, уже подававшая реплику, — но не всегда. Сейчас я предпочитаю это, — она показала на другую статую.

Хагбард расхохотался.

— Ты считаешь, что это просто красивый, здоровый орагени-тализм, Цзуси. Но ребенок в женских руках — это Сын Без Отца, Саморожденный, а пара на пьедестале статуи символизирует Неразрывный Круг Груада. Обычно это змей, кусающий себя за хвост, но в некоторых древних представлениях пара в оральном сношении символизирует бесплодную похоть. Нелюбимая Мать поставила ногу на голову мужчины, показывая, что она победила похоть. Вся скульптура — это продукт самого отвратительного атлантического культа. Именно там впервые ввели человеческие жертвоприношения. Сначала они практиковали кастрацию, но потом отрезание яиц переросло в убийство мужчин. Позже, когда женщин удалось покорить, в жертву приносилась девственница, предположительно отдаваемая Нелюбимым, пока она была еще непорочна.

— Нимб над головой ребенка похож на символ мира, — заметил Джордж.

— Символ мира, черта с два, — сказал Хагбард. — Это древнейший символ зла. Разумеется, в культе Неразрывного Круга он считался символом добра, но суть от этого не меняется.

— Они не могли быть настолько порочными, если создали такую красоту, — упрямо не соглашалась восточная женщина.

— Разве узнаешь об испанской инквизиции, глядя на изображение яслей в Вифлееме? — спросил Хагбард. — Не будь наивной, мисс Мао. — Он повернулся к Джорджу. — Каждая из этих статуй бесценна. Но немногие люди об этом знают. Я отправлю тебя к тому, кто знает. К Роберту Патни Дрейку. Это один из самых тонких ценителей мирового искусства и глава американского отделения всемирного преступного синдиката. Ты встретишься с ним и передашь от меня в подарок эти четыре статуи. Иллюминаты планировали заручиться его поддержкой при помощи золота из храма Тефиды. Но я выйду на него первым.

— Если им нужны были только эти четыре статуи, зачем они пытались поднять весь храм?

— Возможно, они хотели переправить храм на хранение в Агхарти, их цитадель под Гималаями. Я никогда не подходил к храму Тефиды ближе, чем сегодня, но мне кажется, это кладезь свидетельств о Верхней Атлантиде. А если так, то вполне понятно, что иллюминаты хотят его перенести. До последнего времени у них не было на это причин, ведь никто, кроме иллюминатов, не мог опускаться на океанское дно. Теперь с таким же, если не с большим, успехом сюда спускаюсь я, а вскоре начнут спускаться и другие. Несколько стран и многие группы частных лиц исследуют подводный мир. Иллюминаты решили, что пора окончательно убрать все свидетельства о Верхней Атантиде.

— Они уничтожат город, который мы видели? А что будет с Пирамидой Глаза?

Хагбард покачал головой.

— Они не возражают, чтобы были найдены позднеатлантические руины, которые ничего не расскажут о существовании иллюминатов. Что касается Пирамиды Глаза, то, как мне кажется, здесь у них реальная проблема. Уничтожить Пирамиду невозможно, а если бы даже они и могли, то не захотели бы. Она явно свидетельствует о существовании в прошлом сверхцивилизации.

— Хм, — сказал Джордж, которому вовсе не улыбалось встречаться с главой американского преступного синдиката, — тогда нам следует вернуться и самим раскопать храм Тефиды, пока его не захватили иллюминаты.

— Черт возьми! — сказала мисс Мао. — Это самый критический момент в истории цивилизации. У нас нет времени возиться с археологией.

— Он всего лишь легионер, — сказал Хагбард. — Хотя после выполнения этой миссии он узнает Прекраснейшую и станет диаконом. Тогда он поймет больше. Джордж, я хочу, чтобы ты стал посредником между дискордианским движением и Синдикатом. Ты отвезешь эти четыре статуи Роберту Патни Дрейку и расскажешь ему, что там, откуда их извлекли, есть много чего еще. Попроси Дрейка перестать работать на иллюминатов, пусть он прекратит охоту на наших людей и те заказные убийства, которые он разрабатывает вместе с иллюминатами. А чтобы продемонстрировать нам свою лояльность, пусть в ближайшие двадцать четыре часа прикончит 24 иллюминатских агента. Их имена будут в запечатанном конверте, который ты ему передашь.

ПЯТЕРКИ. СЕКС. ЗДЕСЬ ПРЕМУДРОСТЬ.

Прокурор штата Майло А. Фланаган стоял на крыше высотного дома на Лейк-Шор-драйв, в котором он жил, и пристально разглядывал в мощный бинокль серо-голубую гладь озера Мичиган. Дело было двадцать четвертого апреля, в день завершения проекта «Тефида». В любой момент могло появиться грузовое судно, похожее на любое другое грузовое судно Великих Озер, направляющееся к шлюзам реки Чикаго. Только у этого в трюме будет демонтированный атлантический храм, упакованный в большие ящики. Опознавательным знаком явится красный треугольник на трубе.

Фланаган (известный в ордене как брат Иоганн Бегхард) обязан был проверить груз и послать отчет в Ложу Бдительности, североамериканский командный центр иллюминатов. После этого демонтированному храму предстояло отправиться вниз по реке в Сент-Луис. А уж оттуда, по предварительной договоренности с Президентом США, грузовики под охраной армии должны были доставить его в Форт-Нокс. Президент не знал, с кем имеет дело. ЦРУ сообщило ему, что эти памятники старины поступили от Ливонского национально-освободительного движения, из-за Железного Занавеса. Некоторые генералы в ЦРУ знали истинный характер организации, которой помогала Америка, потому что сами были членами этой организации. Ясное дело, Синдикат (даже не нуждаясь в прикрытии) хранил три четверти своего золота вместе с государственным золотым запасом в Форт-Ноксе. «Разве можно найти более надежное место?» — однажды спросил Роберт Патни Дрейк.

Но грузовое судно запаздывало. Ветер сбивал Фланагана с ног, трепал его волнистые седые волосы, развевал рукава его элегантного пиджака и штанины брюк. Проклятый чикагский ветер! Фланаган боролся с ним всю жизнь. Это сделало из него человека, которым он стал.

На крышу вышел сержант полиции Отто Уотерхаус. Он был в личном распоряжении Фланагана, а это означало, что он числился в платежных ведомостях полицейского управления, Синдиката и еще одной организации, регулярно перечислявшей фиксированную сумму на счет герра Отто Вассергауса в баварский банк. Чернокожий Уотерхаус, ростом шесть с половиной футов, сделал себе карьеру в чикагской полиции на том, что преследовал, истязал, калечил и убивал представителей своей расы гораздо охотнее и усерднее, чем обычный шериф с Миссисипи. Фланаган давно заприметил холодный роман-ненависть Уотерхауса со смертью и приблизил его к себе.