Драконье царство - Вера Космолинская

Я поговорил с Мордредом, слегка ужасаясь. Я в самом деле выгляжу очень похоже? Тогда, в этом взгляде со стороны, мне нравилось далеко не все. Не говоря уже о том, что я оказался не уникален. Или мы все же сходимся далеко не во всем, что и вызывает у меня сомнения? И что больше меня задевает — различия или сходства? Как бы то ни было, это нервное недовольство явно являлось необъективной пристрастной реакцией, и я старался не обращать на нее внимания, по крайней мере, не руководствоваться. Хотя старался и не отметать начисто — мало ли что важное можно тут пропустить.

Мордред был в меру сдержанно-восторжен, неплохо образован по этим временам — логично, раз он рос среди монахов. И подозрителен — как будто был одновременно здесь и не здесь. Тоже следствие долгого общения с высокодуховными личностями? Сохранял какую-то загадочность. При том, что казался очень открытым — всеми наружными створками — потому что имелись внутренние. Возможно. Или это я сам старательно искал в нем признаки диверсанта и все еще — по инерции — признаки наведенного морока. В лучшем случае, как то привидение на холме, над останками последнего «дракона».

«Имена нами правят» — «Янус» вполне мог забросить нас в такое место, где это правда.

Еще одной яркой мыслью, с самого начала стучавшейся в сознание, оставалась та, что «его надо любой ценой держать подальше от Моргейзы». Хотя — смысл? Раз он сам уже Мордред? И все же — на всякий случай. Хотя это было бы уже его собственной проблемой, а не моей… Но что обнадеживало, «на всякий случай» эту смешную мысль поддерживала вся команда «Януса». Не для того же теперь оставлять тут все, чтобы все немедленно бесконтрольно покатилось под откос. Контроля все еще не хватало, а? Или это все-таки можно было назвать как-то иначе? Хотя громких слов тоже не хотелось.

Мы встретились с Мордредом с глазу на глаз в моих покоях. Все в тот же день, после возвращения и разговора с колдунами. Поразительно, как долго тянется время в стороне от технического прогресса. Столько всего можно успеть за день, и даже за пять минут.

И все-таки, кое-что в самой его внешности меня немного успокоило. Различия между нами все же были. Помимо прочих мелочей, его глаза были серо-зелеными, а не каре-зелеными как у меня (и у Мерлина) и у него наличествовали веснушки, которых у меня совсем не было — неразличимо-бледные пятнышки не в счет — к нашим временам в измененном человеческом генофонде их практически не осталось — многие поколения избавлялись от них целенаправленно. Хотя кто-то, конечно, наоборот возвращал их — также искусственно.

Ах да, не считая того, что он был еще и младше меня на пять лет. Что внешне тоже было заметно, если, конечно, об этом знать. И если не вникать, на сколько тысяч лет на самом деле младше я сам.

Заодно я раздумывал, как же нам лучше поступить в итоге — выдать себя за классического «доппельгангера» волшебного происхождения, или объявить, что нас с самого начала было двое? Конечно, возникал вопрос — как быть со свидетелями рождения? Но когда речь заходила о Мерлине, все были готовы поверить во что угодно — в любой отвод глаз и обман чувств. Выходит, и его сестра почти узнала его «не случайно»? Этот мир был «подобран» нарочно для нас. Значило ли это, что мы можем делать в нем что угодно? Или что должны ожидать своих же собственных психологических ловушек?

— Вижу, ты и верно очень похож на меня, Мордред. Именно так, как мне рассказывали. Поразительно, не правда ли?

— Боюсь, ничего не могу сказать на это, милорд.

Я глянул на него искоса, продолжая милостиво улыбаться. Как гладко, как спокойно. В этом же есть что-то неестественное? Может быть, на самом деле как раз говорящее о скрытом беспокойстве?

Мордред спокойно моргнул, мне показалось, что я вижу в его глазах только легкую тень азарта, а никакого не беспокойства.

Черт возьми, может я просто не умею разговаривать с зеркалом?

И я вдруг снова обратил внимание на его веснушки — они ведь так заметны потому, что на самом деле он куда бледнее, чем должен быть. Значит, он все-таки нервничает. Точно. Я бросил взгляд на его пальцы. Они непроизвольно подрагивали. И это меня успокоило.

Как будто я все еще предполагал, что он может быть галлюцинацией или каким-нибудь киборгом…

— Садись, прошу, — я махнул ему на сундук, а сам уселся на край стола.

Представленья не имею, почему я был уверен, что мы оба предпочтем избегать стульев. В этом было что-то личное и обход всех формальностей. И о чем там думал «Янус»? Как далеко могло зайти сходство? И где окажутся подводные камни?

Мордред приподнял брови и слегка удивленно улыбнулся, попытавшись это скрыть, как и свое облегчение — я был прав, его это тоже почему-то успокоило.

— Расскажи что-нибудь о себе.

И я уже явственно увидел, как он напрягся. После того, как немного успокоился. Ну конечно, как он может быть мне полноценным соперником? Из другого времени, гораздо младше и, в конце концов, пока еще не король.

— Я… — он нервно и раздосадованно сглотнул. — Я не думал, что война закончится так быстро. Я надеялся, что успею…

Конечно, — подумал я. Я украл у тебя эту войну. И всю твою славу, и всю страну. Украл у тебя даже Гвенивер, на которой должен жениться по замыслу Леодегранса. Ну и кто тут из нас настоящий Мордред? Я ведь даже родился гораздо позже — лучше не представлять, насколько.

И чтобы так — с самого начала истории…

Впрочем, тебя все равно не было в Лондоне в день Белтейна.

«Может быть, вы найдете то, что я потерял», — сказал призрак.

И может быть, «Янус» все-таки не так много разрушил? И мы тут не только затем, чтобы развлечься, но и чтобы что-то исправить, вернуть на место? Что-то, что не могло бы вернуться без нас? Мы просто в том мире, где мы могли бы быть в «порядке вещей». Почти. Может быть, все-таки, в том, где мы были нужны. Иначе и не попали бы сюда. Что-то вроде необходимой именно здесь части мозаики…

Если, конечно, быть оптимистами и забыть о том, что разве мы не всегда чувствовали себя захватчиками — в чужих сознаниях? И теперь это отобразилось так, и мы с Мордредом поменялись именами. Еще одна кража.

— Это не последняя война, — утешил я его.

— Но будут ли еще такие великие?

«Вот не знаю, это уж зависит от тебя», — едва не вырвалось у меня.

А почему бы и нет? Почему «едва не»? Почему не делать все, что я захочу? В конце концов, а для чего еще мы живем?!

— Это уже зависит от тебя, Мордред, — сказал я, веселясь. И чуть не расхохотался над его потрясенным видом. — А ты как думаешь? История не стоит на месте! Всегда еще может такое подвернуться, что только держись!