Оружие-мутант. Антология американской фантастики - Оружие-мутант

За внутренней дверью шлюзовой камеры послышались шаги. Она открылась, и раздался сиплый голос:

— Внесите его!

Человек, открывший внутреннюю дверь, повернулся спиной. Кальхаун последовал за ним, под его ногами семенил перепуганный Мургатройд. Дверь закрылась. Человек, одетый в белый лабораторный халат, ковылял впереди. Он заметно хромал и не отличался хорошей фигурой.

Кальхаун прикрывал безвольным телом оккупанта свой пистолет-распылитель. Его применение в качестве оружия пока вполне себя оправдывало. Кальхаун продолжал идти за человеком, настороженно прислушиваясь и пытаясь по звукам определить, есть ли кто-нибудь еще на корабле. Теперь, увидев воочию перед собой руководителя программы уничтожения подлинных хозяев Мэрис III, медик мог вполне обоснованно считать это маловероятным.

Странный тип, который шел впереди, принадлежал к особой категории людей. Есть люди, которые, не обладая хорошими внешними данными, воспринимают этот недостаток мужественно и вырастают в достойных деятелей. Но далеко не все. Иные озлобляются и начинают бунтовать.

Уже поняв, что вышагивавший перед ним человек весь свой интеллект, мастерство и тяжелейший труд потратил на то, чтобы разработать метод массового истребления себе подобных, Кальхаун чувствовал, что в состоянии хоть сейчас написать его биографию. Над ним наверняка все время потешались из-за его внешности. И он терпеть не мог этот сброд, не желавший замечать в нем ничего другого, кроме малопривлекательной наружности. Его обуревали грандиозные мечты о завоевании такого рода власти, когда он мог бы расправиться со всеми, кому завидовал и кого всю жизнь ненавидел. В конечном счете он взлелеял планы мести всему космосу, который им пренебрег, и свою буйную энергию, достойную лучшего применения, направил на достижение именно этой цели. Он приучил себя к необыкновенному терпению, к невероятному для нормального человека восприятию смерти. Его планы со временем становились все более грандиозными. Субъект, хромавший перед ним, не пожелал следовать законам природы, которые требуют проявления мужества. Он выбрал ненависть, и неизбежным следствием этого стало состояние постоянной и глубокой ущербности.

Они вошли в лабораторию. Мургатройд обрадовался: все кругом было залито ярким светом. Блестящие инструменты были ему хорошо знакомы. Даже запах этой прекрасно оснащенной биологической лаборатории приободрял его. Весьма довольный сменой обстановки, он воскликнул: «Чи-чи-чи!»

Человек, идущий впереди, резко обернулся. Зрачки его черных глаз расширились. Кальхаун мгновенно сбросил свою ношу на пол, из-под напяленной одежды показалась униформа Медслужбы.

— Очень сожалею, — вкрадчиво произнес Кальхаун, — но вынужден вас арестовать по обвинению в нарушении основополагающих принципов общественного здоровья. Планирование и реализация смертельной эпидемии, во всяком случае, относятся к этой категории.

Хозяин звездолета крутанулся, что-то схватил на лету и бросился на Кальхауна. Он безуспешно попытался вонзить в него скальпель — единственное смертоносное оружие, находившееся в его распоряжении.

Но Кальхаун уже нажал на спусковой механизм своего пистолета, изначально предназначавшегося для покраски стен. И вырвавшиеся из ствола невидимые глазу пары декстретила вновь доказали свою эффективность.

Глава седьмая

В самом реальном смысле слова все мотивы поступков и удовлетворение потребностей человека носят субъективный характер. Все мы в конечном счете живем тем, что происходит внутри нашей черепной коробки. Человек может сделать что-то, к чему он стремится, а потом с удовольствием наблюдать за последствиями. В сущности, это удовольствие носит субъективный характер, но оно напрямую связано с действительностью и с окружающим его объективным Космосом. Однако имеется тип людей с ультрасубъективными мотивацией и чувством удовлетворения от своих дел, и они представляют большой интерес для изучения поведения человека. Многие индивиды находят наивысшее наслаждение в том, чтобы полюбоваться собой в любом конкретном контексте. Эти лица, судя по всему, находят полное удовлетворение в драматическом жесте, в широко декларированном стремлении или в простой претензии на нечто значительное, мудрое или представляющее ценность. Об объективных результатах своих поступков или претензий они задумываются редко. А ведь зачастую большие лишения, страдания и даже смертельные исходы вызываются человеком, который с удовольствием любуется тяжкой драмой своего поведения и даже не помышляет о тех последствиях, к которым оно может привести для других.

Кальхаун обезвредил преступника, спеленав полосками разорванной на куски униформы своей третьей жертвы. Проделал он это очень старательно. Сначала привязал пленника к креслу, а затем обмотал его этими обрывками одежды, превратив в кокон. После этого Кальхаун приступил к осмотру лаборатории.

Мургатройд шел за ним буквально след в след. В своей основной части оборудование было знакомо медику. Стояли кюветы с культурами, оптические и электронные микроскопы, автоклавы, иррадиционные приборы, лежали пипетки и инструменты для микроанализа, виднелись сосуды-термостаты, в которых можно было содержать культуры при температуре с отступлением от нужной максимум в сотую долю градуса. Мургатройд в этой обстановке чувствовал себя как дома

Покончив с этим делом, Кальхаун вернулся к хозяину этой чудо-лаборатории.

— Как вы себя чувствуете? — осведомился он со всей возможной в этих условиях деликатностью. — Меня очень заинтересовала ваша работа. Видите ли, я представитель Медслужбы. Прибыл на эту планету для банального инспектирования санитарно-эпидемиологической обстановки. Но когда я запросил координаты для посадки, кто-то попытался меня уничтожить. Было бы умнее разрешить мне сесть, а затем ликвидировать при выходе из корабля. Другое решение оказалось, как это сейчас очевидно, более драматичным

Черные, как бусинки, глаза пристально изучали Кальхауна. Их выражение время от времени заметно менялось. В какой-то миг в них полыхнуло пламя гнева сродни сумасшествию. Затем проглянула хитрость, тут же уступив место животному страху.

Кальхаун продолжал говорить как бы без особого интереса:

— Я сомневаюсь, что наш с вами разговор сейчас что-либо даст. Придется подождать, пока я проанализирую ситуацию. Итак, я нахожусь внутри корабля. Представляется, что, кроме вас, здесь нет никого, кто был бы в состоянии вызвать неприятности. Два типа, которых — ах, как интересно! — ваша группа чистильщиков притащила сюда, останутся в этом состоянии еще несколько дней. — Он добавил, как бы поясняя: — Это полисульфат в лошадиной дозе. Настолько простое решение, что, как я подумал, оно даже не придет вам в голову. Я привел их в бесчувственное состояние для создания ситуации, при которой вы впустили бы меня сюда вместе с третьим «больным».