Меч без рукояти - Элеонора Раткевич

– Принимаю, – кивнул оборванец и, даже не сбросив кафтана, принял боевую стойку с такой нарочитой небрежностью, что у Байхина похолодело в желудке.

Парень слегка стукнул его по запястью тыльной стороной ладони, предупреждая о начале атаки, а потом… Байхина обучали самолучшие мастера рукопашного боя, и успехов он добился немалых, но это… это было ему совершенно незнакомо. Хлесткие удары кистью, повороты, неожиданная атака в горло, в глаза, снова в глаза… а потом небо раскололось с гулким звоном, как колокол, и его обломки с грохотом обрушились Байхину на голову… а когда гул немного поутих, Байхин обнаружил, что стоит на коленях, а тощий оборванец придерживает его за плечи и утирает ему лицо мокрым полотенцем.

– Встать можешь? – спросил оборванец.

– Ноги вроде держат, – соврал Байхин.

Оборванец помог ему спуститься с помоста. Толпа заулюлюкала, требуя возвращения победителя на подмостки, но тощий парень не удостоил зрителей даже взглядом через плечо. Он доволок Байхина до ближайшего питейного заведения, усадил за столик и потребовал у слуги две чашки вина.

– Натощак? – запротестовал Байхин, покуда тощий парень отцеплял его кошель и выискивал в нем мелочь – расплатиться за вино.

– Ссадины можно и натощак промыть, – ухмыльнулся парень, высыпал деньги на стол, сноровисто отсчитал свою половину, ссыпал остальные деньги обратно в кошель и привесил его Байхину на пояс.

– Чисто ты меня отделал, – признал Байхин. – Я даже и не понял как.

– Не понял, так смотри, – беспечно отозвался парень и нарочито медленно повторил свой прием, остановив руку у самого лица Байхина.

– Зачем ты мне свои секреты раскрываешь? – обалдел Байхин.

– А затем, что тебе деньги, похоже, нужны не меньше моего, – неожиданно серьезно ответил парень. – Рубашку надень… просквозит неровен час.

С этими словами он встал из-за стола и вышел, даже не попрощавшись.

Байхин не мог бы сказать, как долго он просидел, уставясь невидящими глазами в рассохшуюся столешницу. Наконец он с немалым трудом очнулся, вином из одной чашки промыл ссадины, другую осушил единым духом – брр, ну и кислятина! – накинул на плечи кафтан, упихал рубаху в котомку и поплелся на постоялый двор, где обитал Хэсситай.

Мастер восседал за столом – очевидно, в ожидании недавно заказанной еды. Байхин собирался было сначала снять комнату и уединиться в ней, чтобы придать себе хоть какое-то благообразие, а уж потом отдать должное здешней кухне, но при виде Хэсситая он решил составить мастеру компанию и торжества своего не откладывать. А вот пускай мастер увидит, что Байхин способен найти выход из безвыходного, казалось бы, положения – и пусть увидит прямо сейчас. Пусть знает, что Байхин по-прежнему при деньгах и никуда мастеру от него не деться. С нарочитой беззаботностью Байхин пересек трапезную залу и плюхнулся за стол рядом с Хэсситаем.

– Горячих пампушек с мясом и подогретого вина! – возгласил Байхин с такой гордостью, словно требовал принести ему по меньшей мере слоновий хобот, шпигованный фазаньими язычками.

Трудно сказать, что подумал Хэсситай, узрев порядком помятого Байхина в кафтане нараспашку на голое тело, но взгляд мастера остался прежним, спокойно-ироничным. Он небезуспешно старался не обращать внимания ни на иссиня-черные кровоподтеки на груди Байхина, ни на ссадину на скуле: да кто он ему такой, этот настырный юнец, чтобы снисходить до расспросов? Но когда Байхину принесли еду, и в такт движению его челюстей задвигались и его уши, точь-в-точь похожие на заказанные Байхином пампушки… тут даже Хэсситай не выдержал.

– Где ты такие уши раздобыл? – будто между прочим поинтересовался Хэсситай, любуясь, как столь умеренный обычно в еде Байхин поглощает мясные пампушки, словно отродясь ничего вкуснее не едал. – Я бы, пожалуй, от таких не отказался. Очень даже забавные уши. Зрителям должно понравиться.

– На базаре, – невозмутимо ответствовал Байхин, залпом ополовинив кувшин – отличное вино, никакого сравнения с давешней кислятиной.

– И почем пара? – не отступался Хэсситай.

– Я за четыре плюхи сторговал, – покладисто ответил Байхин. – Ну а с вас не меньше десятка возьмут.

– Так ты дрался? – Благодушие покинуло Хэсситая столь внезапно, что при иных обстоятельствах Байхин испугался бы, но сейчас он впервые за долгое время насытился и пребывал в блаженной истоме отчасти сродни опьянению. Непривычная сытость притупила его восприятие.

– Ты дрался? – с нажимом повторил Хэсситай. Байхин помотал головой, дожевывая пампушку.

– Не дрался, – возразил он, – а участвовал в призовых боях. Три раза выиграл, а потом получил по ушам. Но заработал все равно неплохо.

– Горюшко ты мое, – обреченно выговорил Хэсситай. – А я-то, грешным делом, решил было, что у тебя кое-какие мозги есть.

– А… а что такого? – растерялся Байхин.

Вместо ответа Хэсситай ухватил его за руку и воздел ее к самому лицу.

– Это у тебя руки или грабли? – процедил он.

– Руки, – ошарашенно промямлил Байхин.

– А если руки, так за каким дьяволом ты их суешь, куда не надо?! Ты кто – жонглер или свая безмозглая? Вот, полюбуйся – все костяшки сбиты… может, ты их еще и под мельничный жернов сунешь? Ты как такими руками работать собрался?! А если бы тебе их сломали?

Байхин даже не порадовался невольной обмолвке Хэсситая насчет жонглера – настолько устрашил его яростный напор этой неожиданной выволочки.

– Но есть мне тоже что-то надо… – попробовал было защититься он.

– А лопать будешь что дают! – освирепел Хэсситай. – Вот что я тебя в плошку налью, то и хлебать станешь – и попробуй мне только возражать!

– Да, Наставник, – ошеломленно выдохнул Байхин, и лицо его озарилось счастливой до полной бессмысленности улыбкой.

Все верно. Раз уж Хэсситай не только не гонит парня от себя, но еще и кормить его подрядился как ученика – значит ученик он и есть. И вроде за язык никто не тянул…

– Но с одним условием, – предостерег Хэсситай.

– Да, Наставник, – повторил Байхин, с готовностью подаваясь к нему.

– Если не хочешь, чтобы я выгнал тебя взашей, не называй меня ни Наставником, ни учителем. Не люблю я этих слов. Да и мастером, пожалуй, тоже. Звать меня будешь по имени и на “ты”. Понял?

– Да, – безмятежно откликнулся Байхин и с невинным видом добавил: – А носить за тобой котомку и вилять на радостях хвостом можно?

– Ну, если ты хочешь всю оставшуюся жизнь с такими ушами ходить, – ухмыльнулся Хэсситай, – тогда можешь попытаться.

Глава 3

– И вовсе незачем быть таким жадным до учения, – назидательно произнес Хэсситай. – Нетерпеливая лошадь всю повозку разнесет – это ведь про тебя сказано.