Удивительные приключения Марко Поло - Вилли Майнк

Ашима подошла к окну и увидела, что в беседке горит свет. Сквозь густую зелень он выглядел таким таинственным, что девушка испугалась и вспомнила о разбудившем ее крике. Она задрожала и отпрянула от окна в спасительную темноту комнаты. Ей вдруг показалось, что крик донесся до нее из беседки. Пылкая фантазия нарисовала страшную картину: смертельно бледный Марко лежит на земле, из раны сочится кровь, и как бы в насмешку неровным пламенем горит свеча. Крик все еще звучал в ее ушах. Мысль, что с Марко что-то случилось, помогла ей преодолеть страх. Девушка закуталась в халат и вышла в сад. Она бежала босиком по теплой влажной траве. У калитки она остановилась с бешено бьющимся от тревоги сердцем. В беседке по-прежнему горел свет. Ашима перевела дыхание, напряжение, сковавшее ее, вдруг прошло, судорожно сжатые руки обрели свободу.

На столе горели две свечи. Марко заснул над книгами.

Эта мирная сцена источала покой и разогнала глупые страхи Ашимы. Марко лежал щекой на твердой доске стола, лицо его, обрамленное мягкой темной бородой, было обращено к Ашиме. Свечи уже почти догорели. Девушка почувствовала под босыми ногами холодный песок и зябко сжала пальцы.

Разве она могла оставить его спать в беседке, да еще в такой неудобной позе? Вот бы вспомнить, что же ей снилось…

Ашима тихо села на скамейку, она хотела немного подумать. Ведь порыв ветра может опрокинуть подсвечник, и тогда пламя свечи обожжет лицо спящего. Отодвинувшись к самому краю скамейки, девушка тихо произнесла:

— Марко, проснитесь!

Ашима боязливо вглядывалась в его лицо. Веки остались сомкнутыми. Он по-прежнему глубоко и ровно дышал. Тогда Ашима подошла к нему и тронула его за плечо. Марко тут же проснулся, поднял голову и увидел, как скрылась за кустами светлая фигура девушки. Она растворилась в ночи у него на глазах, словно привидение.

— Ашима, это ты? — крикнул он.

Значит, он ее узнал. Что же ей оставалось, как не вернуться в беседку?

— Да ты же босиком, — озабоченно сказал Марко. — Ты простудишься. Садись, Ашима. — Он подвел ее к скамейке и сказал, улыбаясь: — Я заснул, а ты меня разбудила.

— Я вышла погулять по саду. Ночью здесь так хорошо!

— Все спят, — сказал Марко. — Только мы двое еще бодрствуем.

Они молча сидели рядом. Ашима глядела на свечу. Фитиль упал в растопившийся воск и горел голубым пламенем, пока порыв ветра его не задул.

Листья пели свою ночную песнь. Бархатное покрывало ночи, расшитое звездами, скрыло от их взора развесистую яблоню у стены. Зато небо было так близко, что казалось, до него рукой подать. Эта летняя ночь была глубока и таинственна, как бездонный колодец.

— Если бы я только знала, откуда берутся сны.

— Тебе что-то приснилось, Ашима?

— Я услышала крик. Когда я проснулась, мне стало страшно.

— Сны приходят и уходят, как звезды.

Они помолчали, потом Марко вновь заговорил:

— Ашима, император намерен послать меня в Манзи. Я просил его об этом. Но мы должны дождаться возвращения Матео… Тебе больше не нравится Ханбалык? — И так как Ашима долго не отвечала, добавил — Если бы не Матео, мы могли бы хоть завтра отправиться в путь.

Ашима спрятала руки в широкие рукава халата.

— Я сама теперь не знаю, — сказала она. — Я тревожусь за Матео… Ах, я даже не знаю, хочу ли я вообще попасть в Куньмин, Марко. Там у меня никого нет… Сама не знаю, ничего не знаю… А теперь мне пора спать. Спокойной ночи, Марко.

И девушка убежала.

— Буоно ноте![36]— крикнул он на родном языке.

— Буоно ноте! — донеслось до него из темноты.

Он услышал, как Ашима тихо притворила дверь. Ветер задул и вторую свечу.

ДВОРЦОВЫЕ ИНТРИГИ

Хубилай — хан вернулся из Шанду в Ханбалык. Три дня длились празднества и пиры, которые он устроил для придворных и посланцев. В этих увеселениях принимало участие восемь тысяч человек. Великий хан сидел на высоком троне, на северной стороне, лицом к югу. У богато сервированного стола стояли придворные, удостоенные чести подавать императору вина и яства. Рот и нос у каждого из них были прикрыты шелковым платком, чтобы чужое дыхание не коснулось еды императора. Паж подал Хубилай-хану золотой кубок с вином, отошел на три шага и стал на колени. И тогда все придворные и гости, собравшиеся в зале, также опустились на колени и коснулись лбами пола.

Когда властелин поднес кубок к губам и принялся жадно пить, арфисты ударили по струнам, и тут же вступили цимбалы, барабаны и духовые инструменты.

Великий хан опорожнил кубок, и его испещренное морщинами серо-желтое лицо сразу порозовело. Музыка умолкла, все поднялись на ноги и заняли свои места.

По правую руку от Хубилай-хана, правда много ниже его, сидели его сыновья, внуки к другие родичи. Кресло, на котором восседал его старший сын Чимким, было несколько выше кресел других его сыновей. Иноземные принцы и придворные, в строгом соответствии со своим рангом, сидели за еще более низкими столами, на еще более низких сидениях. По левую руку от великого хана, в том же порядке, что мужчины, сидели женщины. Однако большинству гостей приходилось довольствоваться местом на ковре.

У входа в зал собралась пестрая толпа. Там были купцы и посланцы из разных стран, которые привезли всякие диковинки, комедианты, фигляры и колдуны, желавшие показать великому хану свое искусство и ловкость.

Великий хан Хубилай, катайский император, сидел на высоком троне, украшенном резными драконами, и глядел поверх собравшихся. Их шелковые, расшитые золотом и серебром одежды с изображением цветов и зверей сливались в такой живописный фон, который не могла бы создать фантазия художника. Слуги принесли блюда с мясом, овощами и фруктами. Служанки расставили на столах серебряные и золотые сосуды с кобыльим и верблюжьим молоком, с рисовым и виноградным вином.

Император кивком подозвал к себе одного из придворных. От него пахло вином и пищей, поэтому он затаил дыхание, пока великий хан шептал ему что-то на ухо. Оказалось, что Хубилай-хан желает видеть Марко Поло. При этом на его лице появилось хитрое выражение, но оно исчезло, как только венецианец склонился перед ним. Министр Ахмед придвинулся ближе к трону. Сю Сян, как всегда, стоял слева от императора.

— Вы изучили в Ханбалыке денежную систему, — сказал император. — Скажите, хороша ли она?

Марко Поло знал, что император любит короткие ответы, и, не колеблясь, сказал:

— Я восхищен мудрой денежной системой вашего величества.

Хубилай-хан вдруг почувствовал сверлящую боль в животе. Его доброе расположение духа разом улетучилось. Слуга принес ему еще вина. Снова загремела музыка, и снова все общество опустилось на колени и не поднималось, пока император не бросил порожнего золотого кубка на пол. Придворные, стоявшие вблизи, видели, как император сразу приободрился. Марко Поло спокойно глядел на Хубилай-хана.