Обет любви - Мэри Спенсер

– Мое оружие! – с ужасом воскликнул он.

– Черт бы побрал и вас, и ваше проклятое оружие! – воскликнула Летия. – Лучше подумайте, как спасти свою жизнь!

Эрик молча последовал за хозяйкой, таща за собой Марго. Однако он не мог удержаться от горького вздоха, увидев, как за кольчугой последовал и его тяжелый боевой меч.

Хозяйка бегом промчалась по лестнице, которая вела в большое помещение на нижнем этаже, увлекая за собой молодых людей. Марго споткнулась, и Эрик, подхватив ее на руки, поспешил за Летией. Спустившись, та остановилась посреди комнаты, а двое ее сыновей завернули в сторону расстеленный на полу ковер. Перед глазами молодых людей появилась крохотная дверца, ведущая в подвал. Все семейство во главе с хозяином окружило кольцом молодую чету, с тревогой наблюдая за ней.

– Вот! – воскликнула Летия, ткнув пальцем вниз. – Быстрее туда! Места там не так уж много, но вам хватит. Бога ради, поторопитесь!

Все еще прижимая Марго к груди, Эрик решительно шагнул в темноту. Да, места там действительно было не так уж много. В подвал вели четыре стершиеся от времени узкие ступени, и Эрик поспешно спустился по ним, а потом сел, пристроив Марго к себе на колени и согнувшись, чтобы кое-как втиснуть в оставшееся пространство свое исполинское тело. Еще немного, и он раздавит Марго – Эрик прекрасно это понимал, но она ничего не сказала. Он с молчаливой благодарностью обвил ее руками свою шею и крепко прижал к себе. Над их головами опустилась тяжелая дубовая крышка, послышался шорох расстилаемого ковра. Они остались в полнейшей тьме.

– Не пугайся, – прошептал он на ухо Марго, надеясь, что девушка не услышит его собственного тяжелого дыхания, звук которого в темноте казался особенно громким. – Постарайся успокоиться и, главное, дыши ровно. – Губы Эрика почти касались ее щеки.

– П-постараюсь, мой Эрик, – пробормотала она в ответ, и он услышал, как, будто отозвавшись на его слова, бешено заколотилось ее сердце. – Я н-ничего не б-боюсь, к-когда мы вместе. – Она заикалась сильнее обычного, и это выдало ее, но Эрик был счастлив услышать ее слова.

– Что бы ни случилось с нами, Марго… что бы ни было, – начал он, выдохнув так шумно, что, казалось, его должны были услышать даже наверху, – я хочу, чтобы ты знала… я люблю тебя, Марго. Я люблю тебя! Люблю всем сердцем!

У девушки вырвался слабый стон, больше похожий на рыдание, и она прильнула к нему.

– З-знаю, мой Эрик. Всегда знала, что ты любишь меня т-так же, как и я тебя!

Отыскав в темноте ее губы, он яростно прижался к ним поцелуем.

– И все, что я наговорил… все эти проклятые слова… это сплошная ложь! Все ложь, все!

– Молчи, любимый! Я всегда з-знала, ч-то ты даже и не думал об этом.

– Марго, я люблю тебя. Я люблю тебя! – прошептал он прежде, чем снова со стоном припасть к ее губам. С его души словно свалился тяжкий груз.

Теперь, когда им грозила опасность, он мог открыто говорить о своей любви и, охваченный страстью, бушевавшей в нем много дней, готов был кричать об этом на весь мир. Только топот множества ног, раздавшийся в эту минуту над их головами, остановил Эрика и заставил вернуться к действительности.

Рассерженный голос Майкла Данлеви, перекрыв остальные голоса, донесся до их слуха:

– Это возмутительно! Клянусь Богом, как только вы уберетесь из моего дома, я немедленно сообщу об этом безобразии моему господину лорду Калвелрою!

– Вот это правильно, старина, – последовал неторопливый ответ, – непременно так и сделай. Только нас уже не будет здесь, так что плевать нам на то, разгневается твой лорд или нет! А ну, обыскать весь дом! – громко приказал тот же голос, и над их головой снова раздался громкий топот.

– Так и сделаю, будь я проклят! – рявкнул Майкл Данлеви, и послышались звуки какой-то возни.

Прошло не так уж много времени, когда отчетливо раздался тот же голос:

– Не дури, старина, иначе и ты, и твое семейство горько об этом пожалеете. Клянусь душой, у тебя прехорошенькие дочки, да и твоя женушка еще очень даже ничего… по крайней мере для такого старого вояки, как я! А ведь мы с моими людьми так долго были лишены дамского общества, что вполне можем оценить его! А теперь, – раздался оглушительный грохот, когда кто-то отшвырнул в сторону стул, – вам решать: либо мы спокойно обыщем ваш дом, либо всласть попользуемся этими бедняжками! Мне лично все равно.

Последовало молчание, и Эрику казалось, что он видит собственными глазами выражение лиц всех этих мужчин. Он молился про себя, чтобы Майклу хватило выдержки, когда над их головами прозвучало:

– Вот и хорошо! Надеюсь, вы меня поняли. – Тот же голос уже громче добавил: – Ищите хорошенько, ребята. Обшарьте каждый уголок!

Ноги снова затопали над их головами. Молодые люди затаили дыхание. Пот крупными каплями стекал по лицу Эрика. В крошечной каморке было нечем дышать.

– А в стойле-то лошадь, – вдруг раздался снова тот же голос. – Не похоже, чтобы такой конь мог принадлежать человеку вроде тебя.

– У меня немало лошадей, – прозвучал сломленный голос Майкла Данлеви, слышать который было мучительно больно. – О которой вы говорите?

– О том громадном жеребце. Настоящий рыцарский конь. Слишком уж хорош для простого крестьянина. Как это тебе удалось заполучить такую лошадку, а?

– О Боже! – в ужасе прошептал Эрик. – Брам…

Ладонь Марго накрыла его губы. Он благодарно прижал ее дрожащими пальцами и закрыл глаза.

– Ее подарил мне мой господин лорд Калвелрой, для сына Гарольда! – твердо ответил Майкл Данлеви. – Парнишка надеялся в один прекрасный день стать рыцарем.

Взрыв презрительного хохота перекрыл его слова. Голоса эти явно были чужими.

– Твой сынок задумал сделаться рыцарем, вот как? – глумливо повторил тот же голос. – Ну так помоги ему Бог! Неужто найдется кто-то не побрезгавший принять присягу на верность от такой свиньи, как твое отродье? – Хохот возобновился с новой силой, но тот же голос не унимался: – Гарольд! Что за дурацкое саксонское имя, тем более для англичанина!

– Да! – вдруг взревел Майкл Данлеви, по-видимому, теряя терпение. – Да, это саксонское имя! И что с того?

– Ничего, старина, – последовал невозмутимый ответ, – только надеюсь, что ни одному Гарольду, пока я жив, не придет охота взгромоздиться на такого жеребца! А что, может, нам прихватить с собой твоего скакуна… просто в отместку за твое упрямство? Что скажете, ребята?

Благодарение Богу, шума в комнату хватало, и громкий стон Эрика, сорвавшийся с его губ, остался незамеченным.

– Вы не посмеете отобрать у нас эту лошадь, – громко заявил Майкл Данлеви, и в голосе его прозвучал гнев, – ни ее, ни другую скотину, что принадлежит моей семье. А если собираетесь это сделать, лучше прикончите меня прямо здесь вместе с детьми и внуками, потому что никто из нас не допустит, чтобы вы сотворили такое злодейство. Разве не так, дети мои?