Одиночество-12 - Арсен Ревазов

«Ну, конечно!» – сказал я сам себе. «Это же испытание! Окам просто хочет убедиться, что к нему пришел не случайный человек. Ну что ж? – Имеет право. Надеюсь, что я ему это докажу!»

Я оттащил рюкзак в сторону от дороги, вытащил спальный мешок и допил остатки воды. Ночь под открытым небом. Я посмотрел на звезды. Нашел Кассиопею, Ориона, Близнецов. В районе Близнецов горела яркая незнакомая звезда. «Планета», – подумал я с удовлетворением. Интересно, какая. Не Меркурий и не Венера, потому что Солнце давно село. Не Марс, потому что совсем не красная. Значит или Юпитер или Сатурн. Кто именно даже относительно подкованный я не знаю. А любой образованный древний египтянин ответил бы на этот вопрос слету.

Я стал раздумывать, почему древние народы, что греки, что египтяне, что халдеи так увлекались астрономией и решил, что слишком бедно, грязно, и скучно было вокруг них на Земле. Взгляд не на чем остановить. Задуматься – не о чем. Каждый день одно и то же. Однообразные виды, однообразные дневные занятия, однообразные развлечения. Однообразные разговоры. Даже легенды, пересказываемые вечерами – и те одинаковые из года в год, из поколения в поколение. А тут наступает ночь, ты поднимаешь голову и дух захватывает. Красиво, чисто, ярко. Каждый день картина меняется, но ты чувстуешь, что меняется не случайно, что в этом есть некая скрытая гармония. И начинаешь ее постигать. Что там написал Мандельштам про моего предка и тезку…

Под звездным небом бедуины,Закрыв глаза и на коне,Слагают вольные былиныО смутно пережитом дне.Немного нужно для наитий:Кто потерял в песке колчан,Кто выменял коня, – событийРассеивается туман.И, если подлинно поетсяИ полной грудью, наконец,Все исчезает – остаетсяПространство, звезды и певец!

Я попытался абстрагироваться от небесного волшебства, закрыл глаза и стал думать, какие звезды в параллельном мире. Пришел в выводу, что их там вроде бы вообще нет. Открыл глаза и снова посмотрел на небо. Звезды как звезды. Ну, крупные… На всякий случай, чтобы не зачароваться картиной ночного неба я повернулся на бок. «Завтра, – подумал я, если Окам меня не пустит, то надо будет построить шалаш. А то от этих звезд и вправду с ума можно сойти».

Я проснулся оттого, что очень замерз. Полежал немного в спальнике, уперевшись взглядом в соседнюю сосну и размышляя о том, что и когда я буду есть. Заинтересовавшись ответом на этот вопрос, я вылез из спальника и осмотрелся. Сказать, что вокруг было красиво означало соврать. Вокруг было божественно. Темно-зеленые горы. Серые клочья тумана. И небо. Неописуемое.

Я спустился к ручью, чтобы умыться и еще раз оглядеть эту красоту незаспанными глазами. Вода была ледяная. Я кое-как почистил зубы и даже облился этой водой в надежде на то, что клин вышибают клином.

Вернувшись в своим шмоткам, я позавтракал остатками еды, взятой с собой. Ворота монастыря были наглухо закрыты. Из-за стен не доносилось ни звука.

Я подумал, что если я собираюсь здесь остаться надолго, то без еды я какое-то время продержусь. Воды здесь хватает. Но нужен огонь. Через полчаса с помощью почти игрушечного топорика, я создал необходимый запас дров, развел костер и окончательно согрелся.

Я начал входить во вкус робинзонады и решил сделать себе шалаш. Я срубил несколько жердей, составил их в конус и накрыл этот конус лапником в несколько слоев. Подумав, я нарубил еще лапника и таким образом создал себе в шалаше вполне пригодный для сна пол.

Я сел у огня и задумался. А вот как в этих условиях, далеко не экстремальных можно добыть еду? Сделать деревянный гарпун и попытаться наловить рыбы? Но в этом ручье рыбы явно нет. А река – километрах в двадцати. Может, сделать лук и стрелы и пойти настрелять уток? Да и как из чего я сделаю тетиву? Но лук не нужен. Можно сделать пращу и пытаться сбивать уток камнями. Я огляделся. Уток вроде не было. Как и других птиц. Имена обманчивы. Или сезон не наступил.

Может пойти пособирать грибов? Или ягод? Или каких-нибудь съедобных корней? Нет. Во-первых, – хрен чего найдешь. Во-вторых, если и найдешь – то отравишься. Лучше не шутить. Не даром первый шаг цивилизованного человека был – культивация домашних растений. Но на культивацию времени не было. Н-да… Оторвались мы от природы. Причем в самом главном. В еде. Впрочем, не хлебом единым… Та же идея активно развивается в Библии. То манна небесная. То «не думайте где есть и что пить»… А тогда человек был гораздо ближе к природе. И вопрос еды был далеко не праздный.

Ладно. Под лежачий камень вода не течет. Надо прогуляться. Может, правда, гнездо какое найдется? А яичница на камнях – это ведь соблазнительно, а? Может дикие пчелы? Может, правда, грибы? А то могут ведь и лягушки попасться. И чем я не француз? Есть-то хочется. Хотя, конечно, монахи – вегетарианцы. И лягушачьи трупы вокруг моего шалаша не помогут мне найти взаимопонимание с аборигенами.

Солнце начало клониться к одной из сопок. Я решил прогуляться вокруг монастыря. Обойти его не получилось. Южная часть стены заканчивалась абсолютно отвесной скалой. Я вернулся внимательно оглядываясь по сторонам с целью найти что-нибудь съедобное и чувствуя как вместо высот просветления я становлюсь варваром. Хм… Так недалеко и до людоедства дойти. Не было ничего съедобного. Ни диких бобов, ни диких пчел, ни диких уток. Я сосредоточенно размышляя о превратностях судьбы и небиблейской значимости пищи, вернулся к шалашу.

Там меня ждал приятный сюрприз: у почти погасшего костра стояла довольно большая миска с рисом и бобами.

«Отлично», – сказал я, немедленно соорудил палочки из веток и опустошил миску. Потом, решив понравиться монахам, спустился к ручью и вымыл ее.

«А раз они не хотят, чтобы я умер с голоду, значит мы еще с ними поговорим» – этот жизнерадостный тезис появился у меня после того, как огонь в костре разгорелся.

Я смотрел на пламя и думал. Я думал о том почему Кем-Атеф и его последователи так и не смогли захватить и подчинить себе Дальний Восток. И пытался себе представить, что именно Химик рассчитывал услышать от Окама про хатов, чтобы избежать смерти или чтобы победить в схватке с ними. Никаких мыслей мне в голову не приходило, кроме появившегося вчера вопроса о звездах в параллельном мире. Не может же их не быть? Так ничего и не решив, я сходил к ручью умыться и пошел в шалаш спать.

Пятнадцать дней. Я это точно знал, потому что уже со второго дня делал зарубки. И каждый день одно и тоже. С очень небольшими нюансами. Я научился стирать вещи в ледяной воде ручья. Я нашел какие-то ягоды, похожие на голубику – они оказались съедобные. Наверно, они должны были спасти меня от авитаминоза. Но я так и не смог поговорить даже с тем человеком, который приносил мне пищу.

Пока я был у шалаша – он не появлялся. Стоило мне отойти хотя бы на пятнадцать минут и выйти за пределы прямой видимости – и по возвращении меня ждала деревянная миска с рисом и бобами, заправленными какими-то специями.

На шестнадцатый день я устроил своему кормильцу засаду. Я сделал вид, что ушел на очередную прогулку, а сам незаметно вернулся так, чтобы меня не было видно из монастыря.

Я лежал в кустах и ждал. Открылись ворота и из них вышел человек в длинном коричневом халате с капюшоном. На ногах у него были соломенные ботинки, напоминавшие лапти. Монах с миской в руках приблизился. Я решил, что пора идти в атаку.

– Привет, – сказал я ему, как ни в чем не бывало вылезая из кустов. – Привет! – Я помахал рукой. – Мне нужна твоя помощь!

Монах посмотрел на меня, улыбнулся, сказал что-то по-японски, поставил миску и собрался уходить.

– Стой, – сказал ему я. – Мне нужен Окам. Понимаешь? Окам! Аригато! Конничи-ва! Скажи Окаму, что он мне очень нужен! Хорошо?

Монах покачал плечами, сказал что-то успокаивающим голосом и пошел обратно.

«Ах ты, черт упрямый!» – я осквернил упоминанием дьявола святое место. Да как же мне до тебя достучаться? Письмо что ли тебе написать?

Я вспомнил про брошюрку о монастыре, выданную мне в Саппоро. Она валялась у меня в рюкзаке я прочел ее еще в первые дни. Там не было ничего интересного.

Единственная достойная мысль, которая в ней оказалась звучала так: «Следует рассматривать личность противника не только как мишень, но и как инструмент победы». Я пытался сконцентрироваться на ней и понять, что она означает и что из нее следует. Получалось, что надо не противопоставлять силе противника собственную силу, но пользоваться им и его силой, обращая ее против него самого. Это немного соответствовало тому, что я слышал о принципах борьбы дзю-до: «Когда тянут – толкай, когда толкают – тяни».

Я очень сомневался, что мысли подобного рода стоят таких длинных путешествий и помогают борьбе с тайными обществами. Мне позарез был нужен Окам, а не дурацкая брошюрка. Химик не мог стремиться к нему случайно.