Россия XVIII в. глазами иностранцев - Коллектив авторов

переправились через четыре небольшие речки: Самур, Балбалу, Бульбулатсу и Мордву. На этом берегу водятся большие, с маленькими головками, животные, которых здесь называют морскими собаками и между которыми иные попадаются величиной с лошадь, коих шерсть жесткая, и потому кожа их отлично пригодна для обивки сундуков. В то время года, когда эти животные поднимаются, их встречают тысячами на берегу Низовой. После четырех часов пути мы остановились отдохнуть в одной долине, позади песчаных мелей, в получасе от селения Мордов, населенного арабами, живущими там в жалких землянках, подобно татарам, о которых я говорил выше. Мордов значит болото: и действительно, местечко это чрезвычайно болотисто по причине вод, стекающих в него с гор; это же составляет причину того, что здесь изобильно растет рис и водится множество птиц.

28-го числа мы продолжали наше путешествие берегом моря и, сделав шесть часов пути, остановились за два часа перед полуднем. В этом же месте мы несколько уклонились от моря, имея перед собой не в дальнем расстоянии высокие горы Персии. Мы нашли там один источник, бьющий из земли, и несколько жалких селений, состоящих из небольшого числа глиняных изб, жителей которых называют здесь морами или турками. Так как погода стояла отличная, то эти долы и горы представляли чрезвычайно приятный вид. В этой местности Каспийское море небогато рыбой; водятся, правда, карпы, но не слишком хорошие, и один вид сельдей, тоже не лучших.

29-го числа ночью мы продолжали наш путь и через добрый час вошли в горы, чрезвычайно высокие, дикие, скалистые и голые. Перебравшись через высокую гору Барму (Бармак?), мы остановились в 9 часов утра на одной плоской возвышенности, окруженной высокими горами, и здесь в глубокой долине нашли родник с довольно хорошей водой. Здесь же я застрелил большую хищную птицу, пером черную, с примесью серых и белых перьев, с распростертыми крыльями в сажень: она походила на сокола, но только гораздо больше его; туземцы называют ее тялаган, и перья ее очень хороши для письма.

Погода была все так же прекрасна, хотя дул довольно сильный северо-восточный ветер. Мы продолжали наше путешествие все на юг и миновали множество хижин, заселенных арабами. Мы встретили этих людей большое число, с их женами, детьми и скотом. Местность эта полна воров, что и заставляет путешественников быть настороже, чтобы не дать напасть на себя во время сна. Мы также стреляли время от времени из ружьев, давая этим знать, что мы знаем об опасности. Один из воров все-таки решился подойти к нам, чтобы разведать о нас, но за свою дерзость получил он в награду несколько палочных ударов.

В полночь мы пустились снова в дорогу и через час пути, или персидскую милю, называемую ими ферсанг, вступили в горы, покрытые деревьями. С рассветом уже мы проходили по узкой и скверной дороге, где должны были сойти с лошадей и вести их под уздцы. Спустившись в равнину, мы дважды переехали реку Ататсу (Атачай?), что значит отцовская река, впадающую в Каспийское море и орошающую значительное и плодоносное пространство. На вершине одной горы мы нашли болото, полное воды, на котором было множество больших и малых птиц, а затем нашли источник хорошей воды, выходящий из горы и образующий канал, прикрытый сверху плотно камнем и землей. Это был рукав, или ветвь, речки, которую мы дважды уже переезжали вчерашнего дня и которую теперь, утром, еще раз переехали вброд, так как она неглубока по причине засухи, бывшей, говорят, в последние два года. Около 8 часов мы увидали влево от нас большой караван-сарай из обломков камней, а подле него кладбище со множеством гробниц, арабских и турецких. Пользуясь хорошей погодой, хоть и со значительным ветром, мы сделали привал невдалеке от этого места, в долине, на берегу ручья, в четырех часах от маленького местечка, называемого Разарат, где несколько арабов раскинули свои палатки. Нужно было посылать за продовольствием за час пути отсюда.

В 2 часа пополуночи мы снова пустились в дорогу, беспрестанно взбираясь на горы и спускаясь с них, и через четыре часа вошли в скалистые горы и перебрались через реку, называемую турками Окрутса, т. е. сухая река: она и действительно была тогда такова, полна кремней, равно как бывает такою и часто в летнее время, так что это больше был ручей, нежели река. Утром мы слышали крики фазанов в горах, где видели также и зайцев, встретившихся нам в первый раз на этом пути, и множество источников. В последний день месяца мы, в 8 часов, остановились в большой каменистой равнине, окруженной скалами, где нашли десять палаток арабов, снабдивших нас молоком, свежим маслом, яйцами и довольно порядочной водой. Мы убили здесь барана, привезенного нами из Астрахани, и устроили себе отличный обед. Убили также и козленка, подаренного мне астраханским губернатором, и таким безжалостным образом лишились сообщества его в пути.

В 2 часа пополуночи мы продолжали наше путешествие по каменистым горам и очутились наконец у водомета или источника, называемого Борбелаг (Бербеле?), около которого проживало в палатках множество арабов. Эта гора далеко не так высока, ровнее и обыкновенно покрыта бывает травой, но в это время последняя вся погорела от солнечного жара и сильной засухи. Это было 1-е число августа месяца, и в этот день мы ехали всего только три часа, потому что в большие жары с верблюдами нельзя пройти более четырех, пяти или шести часов за один раз, да, кроме того, необходимо, чтобы караваны останавливались в таких местах, где есть вода. Мы остановились в трех часах от Шемахи; но так как на горах, окружавших нас, нисколько не было лесу, то для топлива и разведения огня мы должны были довольствоваться верблюжьим пометом, как это делается в Египте.

Мы отправились далее в путь в 2 часа пополуночи и переправились через реку Сагансу (Сагат?), в которой мы нашли больше кремней, чем воды. Приближаясь к Шемахе, мы проходили мимо нескольких плодовитых садов. На таможне нас приостановили для счета наших верблюдов, что, впрочем, сделалось довольно скоро, и затем, рано утром, мы вошли с правой стороны в город Шемаху и направились к армянскому караван-сараю, где один из армянских купцов угостил нас в тот день обедом.[77]

Герцог Лирийский

Записки о пребывании при императорском российском дворе в звании посла короля испанского

Мая 16-го дня 1727 года я был у принца Евгения[78], который принял меня чрезвычайно ласково.

Принц