АДОНИЯ - Том Шервуд

— Ничего, Доминик! — проговорила Адония. — По стерне бежать легче, чем в высокой траве! — И через минуту добавила: — Но и им тоже легче…

Они медленно брели по залитому солнцем, заполненному звоном кузнечиков полю. Следом, как два гончих пса, как два неотвратимых призрака шли преследователи.

— Может, отстанут? — с надеждой проговорил задыхающийся Доминик.

— Они не отстанут, — тихо ответила, вытирая ему пот, Адония. — Филиппа и Стэйка остановит только смерть. Их или твоя. Меня патер, несомненно, приказал взять живой.

И вдруг, сделав ещё пару шагов, Доминик упал.

— Что это? — с изумлением, роняя тягучую слюну, прохрипел он. — Ноги не идут!

— Это отчаяние! — крикнула с болью Адония. — Доминик, это просто страх! На самом деле — у тебя ещё имеются силы!

И, встав рядом с ним на колени, приказала:

— Ложись мне на плечи. Я тебя понесу.

— Нет! — Доминик вскинул голову и, оперевшись о спутницу, тяжело встал. — Я пойду сам.

Обнявшись, поддерживая друг друга, они прошагали ещё час или больше. Им прибавило сил то, что преследователи их, без сомнения, столь же измученные, немного отстали.

— Вы в бою хороши, братцы! — в изнеможении улыбаясь, прохрипела Адония. — А в беге-то вы тяжелы! — И, возвысив голос, добавила: — Уйдё-ом, милый, уйдё-ом!

— Это… мираж? — вдруг прошептал, останавливаясь, Доминик.

Адония взглянула вперёд. Там, на окраине нескончаемых, казалось, покосов, темнел летний, окружённый загоном для лошадей, домик, а за ним дрожала в солнечном мареве зелёная полоса леса.

— Там будет хоть одна лошадь! — выкрикнула Адония. — Обязательно будет!

И, почувствовав прилив сил, беглецы ускорили шаг.

Спасительница

Когда они доплелись до ограды, из домика вдруг выбежала молодая девушка. Адония с мольбой взглянула на неё. Высокая. Длинные светлые волосы. Зеленовато-голубые глаза, прямой нос. Босая. «На меня, кажется, немного похожа…»

— За нами гонятся! — отрывисто сообщила Адония, помогая Доминику одолеть изгородь.

— Вижу! — коротко сказала девушка, бросив взгляд за их спины. — Быстрей!

— О, проклятье! — воскликнула в отчаянии Адония, увидев, что лошадей возле домика нет, и тут же радостно вспыхнула:

— Лес! Очень близко лес, Доминик!

— Нет! — твёрдо сказала девушка. — Твой спутник не выдержит. Вас догонят.

— Но… Что же делать. ''

— Доверьтесь мне. Идёмте скорей!

Они обогнули ряд натянутых верёвок, на которых сушилось свежевыстиранное бельё. Мужская одежда, чехлы для тюфяков и подушек крепились к верёвкам короткими, расщепленными на одном конце, прутьями. Сдвигая на ходу мокрое бельё, незнакомка провела их в полутёмный, с одним окном домик. Слева было окно, справа — небольшая кирпичная печь, а торцевую стену закрывала висящая на верёвке мокрая простыня. На выставленной на середину горницы-кухни лавке покоилось широкое, с вздымающейся мыльной пеной, корыто.

— Как тебя зовут? — доверительно прикоснувшись к руке незнакомки, спросила Адония.

— Эсперанса, — ответила девушка.

Не сговариваясь, Доминик и Адония посмотрели друг на друга.

— Невесомой звездой… — прошептал, вымученно улыбаясь, Доминик.

— Какое символичное имя! — ответила ему улыбкой Адония.

— Глубже дышите! — приказала вдруг Эсперанса. — Когда они доберутся сюда, вы должны восстановить дыхание и дышать так, чтобы не было слышно!

— Мы доверяем тебе, — сказала, немного склонившись и прижав руки к своду груди, Адония. — Но я не вижу, где здесь можно укрыться!

— Прекрасно. Значит, и они не увидят.

И Эсперанса, поманив нежданных пришельцев к стене, завела их за висящую простыню. Здесь, вделанная в стену, без ножек, темнела небольшая скамья. Адония и Доминик, встав и прижавшись спинами к буграм бревенчатой стены, поместились на ней. Мокрая ткань висела перед ними почти вплотную.

— Ног снизу не видно, значит — у стены никто не стоит, — торопливо пояснила Эсперанса. — Снаружи ни за что не подумаешь, что за простынёй кто-то есть. Только молчите!

Она отошла и принялась торопливо растапливать печь.

— Вроде чтобы воды нагреть, — громко пояснила она, но дров положу сырых, чтобы трещали. Вы всё-таки шумно дышите!

Огонь действительно затрещал, и в ту же минуту послышался шум от перелезших через ограду людей.

— Скажите, — тревожно спросила Эсперанса у тяжко сопящих преследователей, — они правду сказали, что вы — страшные злодеи?

— Где они? — раздался надсадный, булькающий голос Филиппа.

— Убежали к лесу! Воды вот только попили! А вы не хотите воды?

— Давай воды. Мы не злодеи. Мы полицейские, гонимся за сбежавшими преступниками. Они — воры.

Тем, кто стоял, прижавшись к стене, было слышно, как в трёх шагах от них Филипп и Стэйк шумно пили.

— Куда они побежали? — снова спросил оторвавшийся от ковша Филипп.

— К лесу, — быстро сказала хозяйка домика.

Стэйк, зачерпнув ещё воды, быстро вышел.

— Если ты обманываешь меня, — хрипло проговорил Филипп, — я тебя утоплю вот в этом корыте!

— Мой господин! — медленно, проникновенно произнесла Эсперанса. — У нас с мужем есть тайна, которую мы до времени скрываем от близких: я беременна. Уже два месяца. Я вижу, что, если солгу вам, вы меня убьёте. Но знайте: я ни за что на свете не стану рисковать ребёнком. Кто тут злодеи — они или вы — не моё дело, поэтому я им дала воды, вам дала воды и честно вам говорю: они побежали к лесу. Вон туда, видите? Здесь лес близко.

Затопал вошедший в домик Стэйк.

— На чердаке нет, в колодце нет. Больше человеку здесь скрыться негде.

— Хорошо, — прохрипел Филипп. — Художник уже еле плетётся. Догоним. Если сказала правду — получишь золотую монету.

Прошла минута.

Адония, не стирая покатившейся по щеке слезы, повернула голову к Доминику.

— Ушли, — одними губами сказала она.

Вдруг простыня резко сдвинулась.

— Идёмте скорее, — сказала спокойным голосом Эсперанса. — Нужно убираться отсюда.

— Но Доминику нужно хоть немного передохнуть! Ближайший час эти двое будут отыскивать в лесу наши следы!

— Нет, возразила ей Эсперанса. — Они добегут только до леса. И там поймут, что вы в лес не входили.

— Почему же?

— Наши, когда выкашивают траву, оставляют вдоль леса нетронутую полосу ярда в два шириной. Там камни, и косы бьются. Добежав до травы, ваши друзья увидят, что проход в ней нигде не проломлен. Тогда они вернутся сюда.

— Но ведь на остальные три стороны — открытое поле! — со стоном, глядя на Доминика, проговорила Адония.