На афганской границе - Артём Март

— я улыбнулся, — ничего мне не надо. «Спасибо» вполне достаточно.

— Не-не… — Стас задумался. — О! А какой у тебя размер ноги?

— А тебе зачем?

— Ну скажи, Саша, какой? Пожалуйста.

— Сорок четвертый.

Стас тут же просиял и поднялся с табурета.

— Ща! Я ща!

С этими словами он похромал к входу и исчез раньше, чем я успел спросить у него, чего он задумал. Стас вернулся через минуту и принес с собой новенькие яловые сапоги.

— Вот! Батя с мамой мне прислали сегодня! Гля! Новенькие! Повезло, что у нас с тобой один размер!

С этими словами он положил сапоги мне на стол. Добавил:

— Носи на здоровье.

— Стас, да ты чего? — Удивился я. — Не надо.

— Бери-бери! В них удобней по границе ходить!

Черные, с белой подкладкой, новенькие сапоги блестели в желтом свете лампочки.

— У нас все старики после года такие себе добывают. Вот, я тоже решил обзавестись, — продолжал Стас, — Милое дело! Зимой в них тепло, летом ноги не мокнут. Крепкие. Все как надо.

— А ты? — Приподнял я бровь вопросительно.

— А что я? Я напишу бате, мне новые пришлют. Ну, если ты переживаешь, что начальники докапываться будут, то тут брось. Черепанов на смотре побухтит, мол, солдату такие не положены, да перестанет. А шеф с нашим замполитом, вообще не обращают внимание на неуставную обувь. Знают, что на границе здоровые ноги — первое дело.

— Я не переживаю, — улыбнулся я. — Спасибо.

— Ну вот! Бери, носи! Маленькая, конечно, плата, за собственную жизнь. Но пока, чем богаты, — разулыбался мне Стасик. Ну ладно. Не буду тебя отвлекать. Давай, спокойной ночи.

— Спокойной, — бросил я, проводил взглядом Стаса.

Потом я еще раз глянул на новые сапоги, снял их со стола. Принялся писать письма Нине и Саше.

— Службу нести можете? — Спросил замполит Строев, который был сегодня ответственным за выпуск нарядов на границу.

— Так точно, — хором ответили мы с ефрейтором Алимом Кенджиевым.

Наш наряд выходил в восемь утра и должен был пройти дозором весь тринадцатый участок правого фланга. Шеф сообщил, что согласно расписанию, мы уходим на весь световой день.

— Очень хорошо, — сказал он, придерживая шапку от разыгравшегося ветра, — Пограничный наряд, равняйсь, смирно! Приказываю вам выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик, — заговорил Строев. — Вид наряда — дозор. Задача: не допустить нарушения Государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. Связь по проводной линии связи. Пароль: Арча, отзыв: Антабка. В случае обнаружения признаков нарушения Государственной границы, доложить дежурному ПО пограничной заставы и принять все меры для преследования и задержания нарушителя. Старший пограничного наряда ефрейтор Канджиев, вопросы? Повторить приказ.

— Вопросов нет, — отозвался Алим, — приказ ясен. Есть выступить на охрану Государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. Вид наряда — дозор.

— Выполняйте поставленный приказ. Наряд, напра-во! — гаркнул Строев, — на охрану Государственной границы шагом марш!

Мы с Алимом, в сопровождении дежурного, строевым шагом направились к воротам, где уже ждал часовой. Он выпустил нас за калитку. Оттуда мы пошли вниз, к Пянджу.

— Значит, это твой второй наряд, да, Саша? — Спросил Алим Кенджиев, худощавый таджик с немного вытянутым лицом, смуглой кожей и маленькими темными глазками.

— Второй.

— Я, Саша, не люблю ходить с молодыми, так и знай. Особенно в такой день. Да и без того, вечно за ними глаз да глаз, что б куда не надо не полезли. Но с тобой будет поспокойнее. Слышал я, чего ты на горе, под Бидо сделал. Некоторые старики так не сделали бы.

Я промолчал, поправил автомат на плече.

— Как участок?

— Участок протяженный, — сощурившись, сказал Алим, глядя куда-то на неспокойную под ветром реку, — сначала по берегу идет, потом углубляется немного в тыл. Там система. Дальше будет лесок. Особое внимание надо на белой скале держать. Она уже вот-вот будет. Километра через два.

Белая скала… Вспомнил я это название. Скала находилась на том берегу Пянджа. Представляла собой она скорее холм, а не скалу. Каменный с нашей стороны и травянистый с обратной, холм был отличным местом, чтобы разместить гранатометный взвод.

Собственно говоря, когда разрушили Шамабад, огонь из минометов по заставе открыли именно оттуда.

— С нее в прошлом месяце, — продолжал Алим, втягивая голову в плечи от неприятного ветра, — наших обстреляли духи. А так вроде все. Но это Граница. У нее нрав тяжелый. Захочет — будут нам проблемы.

— Говоришь так, будто граница — не линия и проходящая по этой линии вертикальная поверхность, определяющие пределы государственной территории, а какое-то живое существо.

Алим хмыкнул.

— Другие думают, что я дурак, — улыбнулся он кривовато, — в глаза не говорят, а думают. Уж я-то знаю. А я думаю по-другому. Думаю, есть у Границы норов. Захочет — будет тебе беда. Захочет — пройдешь участок спокойно. Вот позапрошлой ночью… Если б камешки у духов под ногами не посыпались, я бы их и не услышал. А так — посыпались. Это мне Граница подсказала, что нарушитель вот тут, рядом. Граница мне подсказала, где укрыться, чтоб их поближе подпустить. Подсказала, когда стрелять.

Я улыбнулся. М-да… Странноватый был это Алим. Ну еще бы. Насколько я знал, был он из глухих мест. Всю жизнь, до армии, прожил в горах. А там нравы другие, не то что тут, в союзе.

— Ну и как ты думаешь, Алим, какое настроение нынче у границы? — В шутку спросил я.

Алим вдруг остановился. На лицо его пала тень, и он заглянул мне прямо в глаза. Взгляд у него был серьезный и мрачный.

— Ветрено нынче. Пяндж неспокойный. Тучи сердитые… — Алим вздохнул, — Дует Граница. Волнуется. А если волнуется, то предупреждает она: жди удара в спину.

Глава 25

Яловые сапоги и правда оказались удобными. Если в кирзе было прохладновато, сухой афганской зимой, и приходилось иногда мотать лишнюю портянку, то кожа новых сапог хорошо держала тепло.

Мы с Алимом шли вдоль речки Пяндж, и я не мог нарадоваться тому, как удобно сидит новый сапог на ноге. Даже решил написать письмо отцу, сможет ли он достать мне такую пару, если вдруг понадобится.

Топали мы молча. Алим был метрах в четырех