История с привидениями - Питер Страуб

Питер кинулся в другую комнату, всхлипывая от омерзения. Он очутился в холле, выложенном черно-белой плиткой, у подножия лестницы.

Добежав до середины лестницы, он остановился.

— Мама!

Совсем близко послышался всхлип. Питер подбежал к двери спальни и открыл ее. Его мать всхлипнула еще раз.

Человек из дома Анны Мостин стоял возле большой кровати, видимо, принадлежащей Льюису. На человеке были темные очки и вязаная шапка. Его руки сомкнулись на шее Кристины Берне.

— О-о, Бернс-младший! Опять эти несносные подростки суют нос в дела взрослых. Я думаю, тебе не помешает хорошая порка.

— Мама, они не настоящие! — крикнул Питер. — Ты можешь заставить их исчезнуть!

Глаза матери закатились, и она конвульсивно дернулась.

— Просто не слушай их, а то они забираются в голову и гипнотизируют.

— О, в данном случае это вовсе не обязательно, — сказал человек в темных очках.

Питер подошел к подоконнику и поднял вазу с засохшими цветами.

— Эй, парень!

Лицо матери посинело, язык вывалился изо рта. Он застонал и замахнулся вазой, но тут его схватили за руку две маленьких холодных руки. Он почувствовал зловоние запах разлагающейся плоти.

— Молодец, — сказал человек.

Глава 5

Гарольд Симе сердито влез в машину, заставив Стеллу подвинуться.

— Ну, в чем дело? Что все это значит?

Стелла извлекла из сумки сигареты, закурила и так же молча протянула пачку Гарольду.

— Я спрашиваю, в чем дело? Я тащился сюда двадцать пять миль, — он оттолкнул сигареты.

— Ты же сам предлагал встретиться. Во всяком случае, так ты говорил по телефону.

— Я имел в виду твой дом, черт возьми.

— Но я предпочла здесь. Если тебе не нравилось, мог бы не приезжать.

— Но я хотел тебя видеть!

— Тогда какая разница, где? Говори, что ты хотел мне сказать.

Симе хлопнул по панели.

— Черт! Ну зачем было встречаться именно в этой дыре?

— А что? По-моему, очень милое место. Но, по правде говоря, я не хотела, чтобы ты приходил ко мне в дом.

— Не хотела? — переспросил он с таким тупым видом, что Стелла поняла, она осталась для него загадкой. А такие мужчины, как правило, бесполезны.

— Нет. Не хотела.

— Ну ладно, мы могли бы встретиться в баре или в ресторане в Бингемтоне.

— Я хотела увидеться с тобой наедине.

— Вот он я, — он театрально вскинул руки. — Ты даже не поинтересовалась, в чем моя проблема.

— Гарольд, за эти месяцы я терпеливо выслушивала абсолютно все про твои проблемы.

Неожиданно он протянул к ней руки и воскликнул:

— Стелла, поехали со мной!

— Это невозможно, — мягко сказала она, уклоняясь от его объятий. — Невозможно, Гарольд.

— Тогда в следующем году. У тебя будет время уладить все с Рики, — и он опять потянулся к ней.

— А ты не только нахален, но еще и глуп. Тебе сорок шесть, мне шестьдесят. К тому же у тебя работа, — она как будто объясняла что-то своему ребенку. Затем решительно отвела его руки и положила их на руль.

— Черт, — простонал он. — Черт. У меня работа только до конца года. Отдел не продлил мне договор, и это значит, что я могу уехать. Мне сегодня сказал об этом Хольц. Сказал, что сожалеет, но он хочет вести отдел в новом направлении, и мы не сработаемся. К тому же у меня мало публикаций. Ты знаешь, это не моя вина, я напечатал три статьи, и любой антрополог…

— Я это уже слышала, — прервала Стелла.

— Да. Но теперь это на самом деле важно. Эти выскочки меня просто выживают. Ледбитер получил допуск в индейскую резервацию, Джонсон выпускает книгу… А мне шиш.

Стелла плохо понимала, что он говорит — настолько ей стал вдруг неприятен сам его голос.

— Ты хочешь сказать, что зовешь меня с собой, а у тебя даже нет работы?

— Ты мне нужна.

— И куда же ты собираешься ехать?

— Ну, не знаю. Может быть, в Калифорнию.

— Ах, Гарольд, как же ты банален! — взорвалась она наконец. — Хочешь жить в трейлере? Лопать бутерброды?

Тебе нужно не плакаться передо мной, а писать письма и искать новую работу. Или ты думаешь, я сочту за честь делить с тобой бедность? Я была твоей любовницей, а не женой, — после последней фразы она едва не добавила «слава Богу».

— Ты мне нужна, — повторил Гарольд несчастным голосом.

— Это смешно.

— Правда нужна.

Она увидела, что он вот-вот доведет себя до слез.

— Ну вот, теперь ты себя жалеешь. Хватит, Гарольд, от меня ты жалости больше не добьешься.

— А если я тебе так противен, зачем ты приехала?

— Чтобы сказать тебе, что тебе пора бросить все это и заняться поисками работы. А у меня сейчас достаточно хлопот с мужем, чтобы заниматься еще и тобой.

— С мужем?

— на этот раз Симе в самом деле был поражен.

— Да. Он для меня гораздо важнее, чем ты, и сейчас он гораздо больше во мне нуждается.

— Этот сухарь… этот старый мерин? Не может быть!

— Осторожнее в выражениях.

— Ты же дурачила его все эти годы!

— Да. Но он кто угодно, только не сухарь, и не тебе его так называть. Из всех мужчин в моей жизни он значил для меня больше всех, а если я его и дурачила, то еще больше я дурачила себя. И если ты не видишь, насколько он лучше тебя, то ты и в самом деле законченный осел.

— Ну ты и стерва! — воскликнул Гарольд, расширив свои маленькие глазки.

Она улыбнулась.

— «Ты самая гнусная тварь, какую я видел», как Мелвин Дуглас говорил Джоан Кроуфорд. Не помню, как назывался этот фильм. Можешь позвонить и спросить у Рики.

— Господи, скольких мужчин ты смешала с дерьмом!

— Немногие из них пережили это достойно.

— Стерва!

— Какой ты, оказывается, грубиян. Может, вылезешь из моей машины?

— Ты еще сердишься! Я лишился работы, ты меня вышвырнута и еще сердишься?

— Да. Вылезай, Гарольд. Возвращайся в свою маленькую самодовольную лужу.

— Могу уйти, — он побагровел. — Но могу и сделать с тобой то, что тебе когда-то так нравилось.

— Ты угрожаешь меня изнасиловать?

— Это не угроза.

— А что? Обещание? Тогда я тоже тебе кое-что пообещаю, — Стелла полезла за пазуху и достала оттуда длинную заколку, которую всегда носила с собой с тех пор, как в Скенектеди какой-то тип весь день ходил за ней по магазинам. — Если дотронешься до меня, обещаю, что воткну тебе это в шею.

Он выскочил из машины, как ошпаренный, хлопнув дверью. Стелла, улыбаясь, развернула «вольво» и вписалась в поток встречного движения.

— Черт бы тебя побрал! — Он погрозил ей вслед кулаком. — Надеюсь, ты разобьешься!

Он подобрал с земли камень и швырнул на дорогу. Потом постоял, тяжело дыша и повторяя: «Господи, ну и стерва». В таком состоянии он не мог вести машину. Нужно было успокоиться.