Рогнеда. Книга 1 - Евгений Рогачев

— Полезайте!

Первым протиснулся Митрий, за ним, прижав голову, втолкнули в узкую щель девицу. Следом полез Молчун, едва не разорвав в клочья и без того драный зипун. Кистень на мгновение остановился, повернулся к Прошке:

— Хозяину своему передай, что не забуду доброту его. Ежели что случится — отплачу тем же. Он знает — слово мое крепкое.

Прошка кивнул, нетерпеливо посматривая на небо, где приближающийся рассвет посеребрил уже дальний горизонт. Кистень еще хотел что-то сказать, но махнул рукой и исчез в стене. Прошка поднатужился, вставил дверь на место.

— Слава тебе Господи, спровадил, — прошептал холоп Остапа. — Как камень с души свалился, ей-богу. Думал, прирежут где в темноте. Уберегла десница небесная!

Трижды осенил себя крестом и, развернувшись, ходко зашагал в обратную сторону.

До лесного логова добрались быстро. Места пошли привычные, знакомые, потому шли, уже особенно не хоронясь. В лесу было темно и сыро. Поднявши голову, можно было увидеть, как сквозь густую листву проглядывает предрассветное небо. Лес просыпался, встряхивался от ночного мрака, но ватажников это мало интересовало. Они продрогли до самых костей и мечтали об одном — как бы быстрее оказаться в сухом и теплом месте. К тому же Рогнеда вдруг стала спотыкаться и падать, видно, обессилила вконец или бабкино зелье действовать перестало. Пришлось Молчуну привычно взвалить ее себе на плечи. Так и двигались далее, пока не оказались возле логова. Вокруг было тихо и спокойно. Кистень послал Митрия вперед. Тот вскоре вернулся, кивнул головой.

— Все спокойно, атаман. Тишь кругом.

Отодвинули знакомый куст, спустились под землю.

Положили Рогнеду на единственный топчан, сами расположились рядом.

Устраиваясь на ночлег, Митрий недовольно покосился на опять впавшую в забытье девицу, проворчал:

— Сколь долго сидеть-то здесь будем?

— Пока в себя она не придет. Узнаем все про золото, достанем его и уйдем отсель.

— Скорей бы.

— Ты вот что, Митрий… Отлежись чуток и в город ступай. Разыщи там мальца этого, Ульяна, да сюда приволоки. Нужно это сотворить до того, как она, — Кистень кивнул на Рогнеду, — в себя придет.

— В городе нонче опасно. — Митрий поежился. — Сам же видел, воинов везде полно. Что тех огурцов в бочке. И так еле утекли. Чего обратно-то лезть?

— Знаю, что полно. Но придется идти. Малец этот — ключ ко всему, и к девке этой — тоже.

— Ладно… А как его сюда притащить-то? А ну как — не пойдет, испужается?

— Думай башкой-то. Зачем она тебе дадена? Скажи, что, мол, зазноба его в лесу ждет или еще чего наплети. Да руки-то не ломай ему сдуру. Он мне здесь здоровый нужен, а не поломанный, али порубленный.

— Молчуна брать с собой?

— На кой ляд он тебе? Один не управишься? Пусть лучше при мне будет. Да и какая польза в городе от немого?

На том и порешили. На следующий день, под самый вечер, Митрий отправился обратно в город. Для оставшихся Кистеня с Молчуном потянулась пора ожидания. Рогнеда так в себя и не приходила, только металась вся в бреду. Два раза в день Кистень отправлял Молчуна за водой и немой, ворча от недовольства, брал плошку и вылезал на поверхность. Кистень уже тяготился, что отправил Митрия в город и тем обрек себя на молчание. Поговорить было совершенно не с кем, Молчун все мычал больше, если силился что-то атаману поведать. Кистень на эти потуги только рукой махал.

— Молчи уж лучше, и без тебя на душе муторно! — Вздыхал: — Господи, тут сам онемеешь и речь человеческую забудешь! Когда она в себя-то придет? Может, наврала ведьма старая? С нее станется.

Кистень опасался: а вдруг Рогнеда все-таки помрет. Тогда что? Опять с кистенем на большую дорогу? Нет уж, хватит, набегался, поиграл в салки со смертушкой. От таких мыслей мрачнел все больше, и Молчун старался держаться от атамана подальше. Даже мычать перестал, а только сидел в своем углу и бормотал по-тихому.

В одну из ночей, на второй день после того, как исчез Митрий, ожидание их закончилось. Как обычно — после скудной трапезы потянуло в сон. Только Кистень смежил веки, как расслышал явственно:

— Где я?

Вскочил, затеплив свечу, поднял высоко над головой, прищурился, еще не веря в удачу. Так и есть: Рогнеда сидела на топчане и вертела головой. В широко открытых глазах отразилось, запрыгало два огонька.

— Где я? — опять спросила.

Кистень поставил свечу на приступок, осторожно, чтоб не спугнуть, подошел.

— Очнулась, девонька? Вот и хорошо, вот и ладно. А я уж думал, что помрешь ты. Ан, нет, оклемалась. Вот и славненько!

— Ты кто, дяденька? — Рогнеда пару раз моргнула, уставилась на Кистеня.

— Я тот, кто вытащил тебя из темницы. И из лап посадника выдернул. Теперь ты жива-живехонька, а еще бы чуть-чуть — и померла бы вместе с мышами, али под батогами Богу душу отдала. Спаситель я твой, значит. Богом посланный.

— Не помню… — пробормотала Рогнеда. — Ничего не помню. Какая темница, какой посадник? Ты кто дяденька? И где я?

— А ты вспомни, — Кистень испугался. — Вспомни все, что допрежь того, как в темнице оказалась, было. Вспомни и мне поведай. А за это я тебя к людям отведу.

— А сейчас я где?

— Под землей, девонька, под землей. Схоронились мы здесь от лихих людей. И тебя схоронили, чтоб, значит, еще какая беда с тобой не случилась.

— Меня что, похоронили уже?

«Она что, убогой прикидывается? Или и впрямь разум потеряла, али Лукерья так ее околдовала, что память вмиг и отшибло? А, может, прикидывается убогонькой-то? Вот чертова баба! Ничего, сейчас мы ей головку поправим».

— Ты это, девка, брось! — Кистень грозно сдвинул брови, приблизился почти вплотную к лицу Рогнеды. — Ежели говорить ничего не захочешь, то здесь тебя и оставим. Пусть твари земные тебя грызут, пока полностью не выгрызут, как орех земляной.

— Ты о чем, дяденька? — Рогнеду стал бить мелкий озноб. — Я же сказала, что не помню ничего! Что вы от меня хотите?

— Ты что, тля, не понимаешь, что я сейчас с тобой сделаю? — Кистень схватил Рогнеду за плечи, встряхнул. Заорал прямо в лицо: — Говори про золото бояр Колычевых!!! Говори, почто зарезала боярина Василия? Не иначе, чтоб золотом его завладеть!!! Говори, непотребная, где его упрятала!!! Говори, а то на куски рвать буду!!! Ну!!!

Из глаз Рогнеды брызнули слезы.

— Не знаю я!!! Ничего не знаю!!! Оставь меня!!! Что ты от меня хочешь? Какое золото? Какой боярин? А-а-а!!!

Кистень заглянул в глаза Рогнеде и не увидел там ничего, кроме плескавшегося, бившего через край безумия. И тут он понял, что все зря. Девка и впрямь ничего не помнит, а не прикидывается убогой, как вначале думалось. Кистень оттолкнул Рогнеду, привалился к стене. Теперь оставалось одно: засыпать ее здесь землицей свежей, взять Молчуна, прихватить в городе Митрия и уходить из этих краев. И так уже достаточно здесь напакостили, пора убираться. Хотел по-скорому судьбу свою изменить, ан, нет — видно, богами по-другому жизнь для него предопределена.