Черная Принцесса: История Розы. Часть 1 - AnaVi

Осознав же, что окончательно запуталась и так же бесповоротно зашла в тупик, так и не выбравшись что поначалу и из белых граней его же все еще бездонных глаз, что и из черных же линий его «тату» после, она зацепилась за последнюю мысль о желании быть дальше и оставить все это так пока что и на подольше и сделала шаг назад. Вполне же правдоподобно и твердо. И почти же что даже и не сыграв страх.

— Ладно тебе… Ты же не боишься! — Отреагировал на ее спектакль одного актера громким смехом Влад, мазнув лишь слегка своим темным взглядом по ее глазам и будто бы еще и взорвался, врываясь же тем самым в ее обонятельные каналы свежестью лавандово-мятной бомбочки. Примешивая к этому и еще же очередную затяжку с выпущенным в ее лицо дымом. С которым, в отличие от нее же самой, у него не было никаких проблем. Равно как и в разглядывании в нем же ее черт лица. И продолжая все еще сдавленно хихикать какое-то время, опустился им к ее уже не столько сухим и потрескавшимся, сколько покусанным и прокусанным же до крови губам, сжатым меж собой. — Ну… Не должна, во всяком случае. Или что? Я первый у тебя… такой? И с таким. По-любому же до меня был еще кто-то… из них. — Тут-то девушка и убедилась, что если он что и прочитал, как и знал же из прочитанного, то всего и понемногу, не углубляясь. Но как ни странно и в данных же конкретных обстоятельствах даже эта информация ее никак не расслабила. Тем более. Еще же и больше, наоборот, напрягла — ведь ей же теперь придется на это и за это все самой отвечать. Или все же нет? — Никитос или Егор… Егор или Никитос? — Вопрос был риторическим — ведь он опять над ней издевался. А будет точнее даже сказать, что и не снова, а и всегда. Но и она уже была не так проста, как в первые минуты их знакомства, только прощупывая же буквально его почву и узнавая же его самого тем самым, чуть больше и проникаясь. И не собиралась же уже так просто поддаваться на его провокации. Внутренне же, во всяком случае. Тело же ее считало и как-то иначе и, не выручив сглатывания в прошлый раз, решило отыграться сейчас. Да еще и как громко. И дважды. На одно же и то же хоть и первое и второе, но и в каждой же отдельной части вопроса имя. И подряд. — Никитос! Конечно… Другого же ты избегаешь и боишься как огня. Верно? Да. Впрочем… как и меня. Но если же еще со мной ты ни в чем не виновата… Во всяком же случае, пока. Хоть и уже же довольно-таки резка и дерзка на язычок… То вот с ним…

— И с ним я не виновата! — Перебила его и вновь же резво, как и почти что дерзко и резко с его же собственных ранее слов София. Не опровергая, но и не подтверждая же до конца тем самым их.

— А это еще же как посмотреть… И рассмотреть же слово: виновата, — вернувшись в вертикальное положение тела, рыжий выкинул наконец-таки дотлевший бычок в ближайшее металлическое мусорное ведро и обернул свои глаза в свой же янтарный цвет. Убрав этот ранее же знак отличия, как и линии связей между другими не такими же. — Не ты, да. И конкретно. А на кого ты так чертовски похожа. И… — и, в секунду же оборвав себя, как-то вдруг и резко раскрыл еще больше свои глаза. Будто же и не столько увидев сощуренный и заинтересованный взгляд карих глаз на себе, сколько же и именно уже почувствовав тянущиеся ветви и раскрывающиеся же к нему сиреневые цветы сирени — познания. И тут же обреченно простонал сквозь сцепленные зубы. Переборщил. Затем закатил глаза. Несколько раз мотнул головой. Словно и избавляясь же от тонких нитей, связывающих его с тем, той, кто могла же как будто бы уже и заставить его тем самым говорить дальше все это, как и делать, как от ее же ветвей и цветом. Но и не до конца — лишь ослабляя их. Чтобы те разве что придушивали его, а не душили. Держали наплаву, не топя. Словно бы и в рамках, гранях же приличия и права. И задумался — насколько же, даже еще и не зная этого, как и всего, она все же была сейчас недалека от истины. Буквально. Но вот только же и истины, которую он и конкретное же сейчас мог только приоткрыть, не раскрыть, не открыть, а уж и тем более не распахивать перед ней дверь с рук и сносить же ее с петель с ног. Но и что, видимо, уже прямо-таки и начал делать. Нужно было исправляться. Как бы горестно и несправедливо это все же ни звучало, — …будь я проклят, если не поэтому они ныкали тебя по всем углам от меня! Бывает же… Так просто ларчик открывался! — И дабы если уж окончательно не свести все подозрения на нет, то и отвести же хоть и минимально их от себя. Вроде и тех же, что: «Он все знает и сейчас ей все расскажет». Нет же. Нет. Не он ведь и не сейчас. Да и не все. Как бы и ни хотел обратного. Во всяком же случае, пока. Но и не до конца же при этом и пугая, полностью же избавляясь в ней от себя, а только лишь отворачивая и держа на дистанции. Опять же все, пока. Развел руками в стороны и продолжил играть. Будто и стараясь привлечь к своему уже и шоу и себя как и одного же актера чуть больше внимания, чем есть же сейчас. Но вот только угрюмые и темные прохожие спешили по своим делам, прячась: кто под своими темными зонтами, кто и под все теми же яркими и цветными навесами все тех же магазинов и кафе, ресторанов и баров, клубов, а кто и под металлическими крышами и не выглядывал же из-под них лишний раз. Смотря же исключительно под ноги и перед собой. А не по сторонам и дальше собственного же носа. Тем более — на какого-то там парня, лишний же раз привлекающего к себе внимание. — Но вот только и почему от меня? Разве я страшнее его, София? Вот… по твоим