Святой Грааль - Юрий Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Покинули рощу после короткого отдыха, но Томас еще долго с сожалением оглядывался на мирную зеленую рощу. Деревья поднимались огромные, древние, толстые, зеленые кроны переплелись ветками, укрывая от знойных лучей молодую траву, под которой прокладывали подземные ходы неторопливые кроты, в густых ветках певчие птицы вили гнезда, а белки весело носились по стволам и веткам. Избегая поселений, ехали по большой дуге, постепенно забираясь на север, чтобы выйти к побережью, а там морем можно до Константинополя. Объезжали даже крупные караваны и странствующих паломников, которые могли упомянуть о странной паре.
Лишь на пятый день пути, считая от ночлега у гостеприимных монахов, заехали в небольшое село: кончился хлеб, овес для коней, а без соли в жаркой пустыне, каким выглядел этот край для обоих, вообще не выжить!
Местный кузнец осмотрел копыта коней, погремел молотом над доспехами Томаса:
— Вы странная пара. Едите в Мерефу?
Томас смолчал, Олег поинтересовался:
— Город, что впереди?
— Да, прямо по дороге. Если у вас есть золотишко, советую заехать к великому магу Пивню.
— А чем он хорош? — поинтересовался Олег.
— Знает будущее. Предскажет все, что случится завтра, послезавтра, через год! Всегда сбывается. Мы, окрестные жители знаем.
Томас уже вскочил в седло, засмеялся весело, грохочуще:
— Если маг, почему платить золотом? Должен знать заклятия, чтобы творить золото из опавших листьев!
Кузнец пожал плечами:
— Как знаете. Я дал совет как добрый человек добрым людям. Любой маг умеет делать золото из листьев, но те монеты снова превращаются в листья, если к ним прикоснется железо!
Олег сел на коня, тепло попрощался, а Томас вдруг взорвался хохотом:
— Вот почему наш золотой бросил сперва на наковальню.
Томас выехал на дорогу задумчивый, долго молчал, наконец сказал твердо:
— У Пивня надо побывать обязательно!
— Сэр Томас... — начал было Олег, но Томас решительно оборвал:
— Сэр калика! Ты дал свои обеты, а я свои. Ты служишь Истине, я служу любви! И должен знать, что с моей Крижинкой, ждет ли, притесняют ли ее братья. Клянусь, я узнаю все, никакие силы не остановят!
Олег выставил обе руки вперед ладонями, отметая гнев рыцаря:
— Ради Бога! Узнавай, кто против? Я думал, ты хочешь знать, что ждет нас впереди...
— Чтобы я трясся всю дорогу? Благодарю покорно! Я не такой дурак, чтобы знать свое будущее. Не хочу брать на себя то, что присуще Богу. Но знать о Крижинке...
Он все поторапливал коня, Олег смотрел на рыцаря с удивлением. Томас словно бы светился изнутри, а в седле подался вперед, будто вот-вот мог сорваться и полететь впереди скачущей лошади. Похоже, в это время даже забыл о мешке с чашей, притороченном к седлу.
Высокие белые стены Мерефы показались издалека, но прошло полдня, прежде чем извилистая дорога привела путешественников к городским воротам. Томас жадно глазел на стены из белого камня, уже различал полосы на воротах, когда створки внезапно распахнулись во всю ширь. Из города выметнулись один за другим всадники на взмыленных храпящих конях, за плечами развевались красные плащи, а в руках тускло блистали окровавленные мечи и сабли.
Томас насчитал двадцать человек, пятеро едва держались в седлах. Почти у всех доспехи и латы были посечены, забрызганы кровью. Вся группа вихрем пронеслась по соседней дороге, что вела к зеленым холмам.
Томас и Олег перевели коней с галопа на осторожный шаг. Томас покрепче стиснул копье, а Олег привычно подвигал лопатками, проверяя, на месте ли лук.
Из города донесся нарастающий грохот копыт, звериный рев, лязг оружия, мощный зов боевых труб. Из ворот вырвалась новая группа всадников: на быстрых конях, в лохматых шапках, все визжали истошными голосами, в их руках тоже блистали окровавленные сабли. Всадники люто размахивали оружием, разбрасывая капли крови, кони неслись как птицы, догоняя первую группу. Передний всадник из догоняющих сорвал с седельного крюка лук с натянутой тетивой, наложил стрелу, на скаку прицелился, долго задерживая стрелу, соразмеряя конские скоки, наконец резко отпустил тетиву. Рука его загнулась крючком. Томас и Олег разглядели даже белые зубы, блеснувшие в хищной усмешке.
Последним мчался на усталом коне юноша с бледным детским лицом, почти мальчишка, еще безусый и безбородый, но уже с кровью на плече и груди. Стрела ударила его в спину возле шеи, юноша даже не вскинулся — молча повалился на шею коня, судорожно обхватив ее руками. Оперенная стрела торчала из спины. Всадник в мохнатой шапке взвизгнул, выдернул из колчана другую стрелу.
Томас выругался, потряс копьем. Всадники в красных плащах пронеслись в трех десятках шагов, а еще дальше дороги соединялись, сливаясь у ворот Мерефы в утоптанную площадь. Томас и Олег успели рассмотреть юные лица, дорогую одежду, запачканную кровью. Первыми пронеслись на белых, как молоко, конях двое воинов, с обеих сторон закрывая крупными телами совсем юную девушку с выбившимися из-под легкого покрывала золотыми волосами, на которых изумленный Томас углядел небольшую золотую корону! За принцессой или королевой проскакали остальные воины, создавая между златоволоской и преследователями заслон в полторы дюжины всадников. Задний внезапно вскинул руки, мешком свалился с седла — в спине торчала стрела, конь потащил по земле, руки бессильно волочились, загребая пыль.
Томас круто повернулся к Олегу, крикнул в ярости:
— Стреляй! Стреляй же!..
— Это не наша война, — отрезал Олег.
— Но то враги!
— Откуда ты знаешь, кто из них прав?
— Долг рыцаря — бросаться на защиту слабого! Благородство должно всегда становиться на сторону слабейшего!
Олег смолчал. Томас закричал громовым голосом:
— Хайль Британия!.. Если не довезу Святой Грааль, прости и пойми меня, Пречистая Дева!
Он пришпорил коня, пустил наперерез скачущим всадникам в мохнатых шапках. Олег в бессилии выругался, поспешно схватил лук. Томас на бешено скачущем коне был в двух десятках шагов от звероватых всадников, когда первая стрела пронзила переднего. Тот едва успел схватиться за рану, как в седле подпрыгнул второй, выронил поводья, а третий упал на полном скаку вниз головой, словно нырял в реку.
Конь под Олегом стоял неподвижно как гора, но Олег зло ругался, стрелял намного медленнее, чем хотел. Любой русич должен держать шесть стрел в воздухе до того, как седьмая поразит тыкву с сотни шагов. Олег мог держать в воздухе восемь до того как девятая — или первая — срывает обручальное кольцо, подвешенное на шелковой нити, но всадники не стояли, а неслись на полном скаку, и Олег стрелял, стиснув зубы, страшась промахнуться: Томас уже был в гуще схватки.