Тысяча порезов - Энн Малком

Давление на мою шею достигло пика, и я стиснула зубы от боли, пока он, наконец, не ослабил хватку.

— Кто бы это ни был, он убил всех охранников, — сказал Кристиан, голос теперь терял свою контролируемую структуру. Я слышала трещины в его фасаде. Блядь, я почувствовала, что проваливаюсь сквозь них.

— Затем они убили Изабеллу, — прохрипел он, ее имя сорвалось с его губ. — Не раньше, чем жестоко изнасиловали.

У меня перехватило дыхание, хотя это и не стало полной неожиданностью. Она была дочерью одного из самых могущественных людей в преступном мире. Тот, кто убил ее, сделал это, чтобы послать какое-то сообщение, попытаться уничтожить семью Каталано. Мужчины, стремящиеся уничтожить женщин, всегда шли на изнасилование. Они хотели разорвать нас на части. Разрушить наши жизни, даже если мы выживем.

— Лоренцо прятался в шкафу. Видел все, — сказал Кристиан, двигая рукой вниз по моему позвоночнику, чтобы схватить меня за бедро.

Я моргнула. Эта информация давала объяснение тому, как Лоренцо превратился в того, кем он был. Но не оправдание. Этому не было оправдания, но такова его история превращения в злодея. Он наблюдал за тем, как его сестру насилуют и убивают.

Этого достаточно.

И именно поэтому София была так зла на своего сына. Поэтому Винсенций не мог встретиться с ним лицом к лицу.

— Это преследовало Лоренцо всю жизнь, — сказал Кристиан сквозь стиснутые зубы. — Это событие его определило. Превратило в труса. — Он втянул в себя воздух. Я чувствовала его разочарование, а также любовь к Лоренцо.

Вот почему он не убил его. Потому что заботился о нем. Все еще. Где-то глубоко внутри. В той его части, которая все еще оставалась человеческой. Он не мог убить брата Изабеллы.

— Я и сам превратился во что-то совершенно другое, — тихо закончил он.

Мое сердце грохотало в ушах, когда все улеглось. Я провела рукой по подбородку Кристиана, его профиль был едва виден в лунном свете. Его щетина была грубой под моими пальцами.

— Что значит татуировка? — спросила я, готовая раздвинуть границы дозволенного, чтобы наконец получить ответы на некоторые вопросы. Чтобы собрать больше кусочков головоломки.

Кристиан вздохнул, долго и тяжело. Я слышала каждый гребаный год его жизни в этом звуке.

— Я не верю в бога, — сказал он. — Единственный непростительный грех в этой семье, полной католиков, — он едва касаясь скользнул пальцами по моим бедрам. Прикосновение нежное. Едва ли заметное. — Но я верил, что Изабелла была ангелом, — Кристиан рассмеялся, звук был невеселым и тревожным. — Окруженная дьяволами. Они пытали и убили ее. Я ношу ее смерть на своей спине.

Мужчина пальцами впился в мое бедро, вдавливаясь в кость.

Я боролась под тяжестью всего, что Кристиан давал мне. Изо всех сил старалась вписать это в свою голову. Как я должна убедить себя, что он — монстр, когда тот показывает свою человечность?

Кристиану не понравилось мариноваться в тишине, наступившей после его слов. Он дал это понять, сняв меня со своей груди, встав с кровати и включив лампу.

— Пойдем со мной, — сказал Кристиан, протягивая руку.

Я заморгала от яркого света, он был резким, и моим глазам потребовалась секунда, чтобы привыкнуть. Потом сфокусировалась на изгибах его обнаженного тела, его прессе, вырезанном из гребаного мрамора, темных волосках, спускающихся к члену.

Без колебаний я взяла его за руку, позволяя ему вести меня куда угодно.

Даже в глубины гребаного ада.

*** 

Оказалось, что мы направлялись в глубины ада.

По крайней мере, в этом доме.

Я накинула шелковый халат, чтобы прикрыть свою наготу, мои ноги были босы. Кристиан натянул пижамные штаны, которые не должны выглядеть так сексуально, низко сидящие на бедрах. Мы спустились в подвал, но вместо того чтобы повернуть налево к спортзалу, мы пошли направо. Там была ванная комната, душ. Винный погреб. Стены каменные, пахнущие сыростью. Я изучила все это в тот день, когда забрала документы из офиса Кристиана. Несмотря на роскошный и впечатляющий подвал, я не думала, что здесь есть что-то зловещее.

До тех пор пока Кристиан не прошел прямо в угол и не потянул за выключатель на стене. Просто так открылась дверь. Потайная чертова дверь в каменной стене.

Я ничего не сказала Кристиану, просто подняла бровь. Выражение его лица не изменилось, оно было серьезным, настороженным.

Мое сердце колотилось, когда я шла по узкому и тускло освещенному коридору, земля была холодной и твердой под моими босыми ногами. Кристиан не сказал, куда мы направляемся, а я не спрашивала.

Пока мы шли, воздух становился гуще. Медный запах, смешивающийся с запахом камня и Кристиана.

Когда мы подошли к двери в конце коридора, Кристиан не остановился, не дал мне ни секунды, чтобы перевести дыхание и привыкнуть к тому, что может быть за ней.

Нет.

Он толкнул меня внутрь.

Запах ударил меня в ту же секунду, как я переступила порог. Кислый. Гнилой. Человеческий. Кровь. Смерть. Смешанный с какими-то духами, дорогим масляным диффузором.

Источником запаха был мертвец, прикованный к металлическому стулу посреди комнаты.

Пит.

Едва узнаваемый.

Он был весь в крови.

Лоскуты его кожи свисали с лица, рук, ног. Кровь покрывала почти каждый дюйм его тела и одежды.

Я не отвела взгляда. Не вскрикнула. Меня не вырвало на каменный пол. Я просто смотрела на него, очарованная безобразием. Жестокий способ смерти. Кристиан был где-то позади меня, ожидая моей реакции.

Не знаю, проверка это или демонстрация. Он показывал мне это не потому, что хотел, чтобы я его боялась. Я должна бояться его, глядя на то, на что он способен, но нет. Это лишь усилило мое любопытство к Кристиану, мне отчаянно хотелось узнать каждый его дюйм. Все, что было в нем уродливого.

— Здесь я убил их всех, — сказал Кристиан позади меня, его голос отразился от каменных стен. — Всех до единого, кто мог быть причастен к убийству Изабеллы.

Мои глаза пробежались по комнате. Тут было роскошно. Для отделки были использованы насыщенные красные и древесные тона. Удобные кожаные кресла стояли перед телом Пита, на случай если кто-то захочет посмотреть, как Кристиан кого-то пытает. Больная, испытывающая отвращение часть меня была взволнована этой мыслью, разочарована тем, что меня здесь не было, чтобы послушать крики Пита.

— Эта комната была местом, которое превратило меня в Дона, — продолжил Кристиан. Он не пошевелился. Я не повернулась, чтобы посмотреть на него. — Я убивал и мучил безжалостно. Без совести. Я потерял свою душу в этой комнате, Сиенна.

Мой