Темный паладин - Василий Маханенко

— Что же нужно было совершить, чтобы тебя сослали в Академию?

— Я не хочу и не буду отвечать на этот вопрос, — отрезала Громана. — Идем, нужно обработать твои раны. Держи, костыли тебе пригодятся.

— Что? — нахмурился я, недоуменно уставившись на протягиваемые ведьмой палки и только сейчас обратил внимание на пробитый насквозь стальной набедренник. Так как я еще не перерождался, броня не восстановилась. Под набедренником зияла сквозная рваная дыра, края которой были обработаны белой мазью. По спине пробежал холодок. Запрет на перерождение означает, что несколько дней мне придется ходить с такой ужасной раной! Скосив взгляд на плечо, я не смог сдержаться и выругался — аналогичная дыра присутствовала и там. Несмотря на отсутствие боли, левую часть туловища я вообще не чувствовал. Мало мне того, что вместо нормальной руки у меня теперь культя, так еще и двумя сквозными дырками наградили! За особые заслуги перед отечеством!

— Я не могу заживить такую рану, — невозмутимо ответила Громана в ответ на мою гневную тираду. — Только облегчить боль и не дать крови выйти окончательно. Тебе нужно переродиться, но только после того, как вернется группа.

— Почему?! — я нашел в себе силы задать членораздельный вопрос, на время уняв матерную речь. — За что?!

— За то, что ты уйдешь через два дня, а нам с Викатом сидеть здесь до закрытия Академии! Если НПС не жалко — Игра постоянно докидывает новых — то мне предстоит испытать на себе голод птенцов! Ректор уже предупредил, во что нам выльется гибель птенца. Я разговаривала с теми, кого сожрали птенцы — это страшная смерть. Ты спас рекрутов нашего сектора — за оставшиеся три дня они успеют завершить Лабиринт. Либо умрут. Но мы-то никуда не денемся, пока Академия не закроется вся. Все сектора! На это может потребоваться месяц.

— Я не знал…

— Мне от этого легче не станет. Ректор изменил правила и отныне ни птенцов, ни птицу убить невозможно. Как только последний рекрут сектора покинет Лабиринт, все НПС исчезнут и начнется охота на единственную доступную добычу. Таких здесь двое — я, играющая роль знахарки, и Викат, староста. Тебе все еще интересно, почему я просила ректора оставить тебя ущербным хотя бы на пару дней? Идем, нужно обработать раны.

Приноровившись к палкам, я с трудом поднялся на ноги. Левая нога не работала. Как и левая рука. Спотыкаясь на каждом шагу, я отодвинул занавеску и попал из тусклой коморки на светлую просторную веранду. В ее центре стоял массивный стол, заставленный колбами, плошками, ступами и прочей алхимической или ведьмовской атрибутикой. Одна из стен веранды была огромным окном, распахнутым настежь и открывающим вид на насыщенный зеленым цветом лес. Остальные стены были заставлены высокими деревянными стеллажами со все той же знахарской атрибутикой. Громана возилась у стола, смешивая в деревянной ступе ингредиенты и нашептывала заклинание.

— Садись! — указала она на деревянный табурет, закончив ритуал. — Эльфийской мази у меня нет, так что будем обходиться подручными средствами. На два дня должно хватить.

Придержав язык за зубами о своем арсенале, я уселся и поморщился, когда ведьма начала наносить мазь на раны. Белая жижа имела ярко выраженный аммиачный запах, прочищая мозги похлеще нашатыря.

— Этого тебе должно хватить, — закончив с процедурами, Громана поставила рядом со мной плошку с дурно пахнущей субстанцией. — Дальше сам. И так я на тебя слишком много времени потратила.

— Если я у тебя завис на два дня, что мне прикажешь делать? — спросил я, когда Громана вернулась к своим колбам.

— Да что хочешь! — пренебрежительно фыркнула ведьма. — Моего здесь нет ничего. Старайся только к столу не подходить. Мне будет неприятно, если ты нарушишь ритуал. Могу обидеться и проклясть. Тебе не понравится.

— А ты что делаешь?

— Спасаю себя! — гневно отрезала Громана. — Тебе не говорили, что любопытство — это порок? Меньше знаешь, дольше живешь!

— Не в моем случае, — усмехнулся я. — Я исследователь. Без знаний я загнусь, поэтому скажи, пожалуйста, что ты делаешь? Что за ритуал?

— Эликсир я делаю, — остыла ведьма, посмотрев на меня другим взглядом. — Понятно, почему ректор встал на твою защиту. Исследователь. Ректор всегда таких любил, даже еще когда я обучалась. Меня забросило в Лабиринт сразу после вынесения приговора. Перед этим была небольшая заварушка со жрецами, я изрядно потратилась, пополниться не успела, поэтому сейчас у меня с собой нет ни эликсиров, ни эльфийской мази. Игрового торговца здесь нет, так что со всеми своими деньгами я пролетаю. Но и это не самое обидное — в Лабиринте нет ингредиентов для стандартного зелья восстановления Энергии, поэтому приходится экспериментировать. В случае попадания в птенца моей защиты хватит примерно на четыре дня, эмоциональный фон подарит еще день, но на него нельзя рассчитывать — если все рекруты покинут Лабиринт, восстановления может и не быть. Получается, меня ждет смерть каждые четыре дня… По моим прикидкам, Академия закроется только через месяц, так что шесть-семь смертей мне гарантировано. Не хочу перевариваться, поэтому и провожу эксперименты с зельем. Ты удовлетворен, исследователь?

— Ты здесь из-за приговора? — зацепился я за знакомые слова. — Что же ты такого натворила?

— Паладин, давай ты не будешь лезть туда, куда тебя не просят! — Громана была резкой, однако потерять такой источник знаний о большом мире я просто не мог.

— А сейчас я могу лезть туда, куда хочу? — поинтересовался я, доставая из инвентаря эликсир. — Мне нужна информация, тебе нужен этот флакон. Можем поменяться.

— Один флакон погоды не сделает, — фыркнула Громана. — Будет не семь смертей, а шесть. Какая разница?

— Действительно, какая разница? — протянул я, доставая из загашника еще шесть эликсиров. — Эта штука восстанавливает Энергию целиком на 100 процентов, независимо от ее количества, верно?

— Весомый аргумент, — задумчиво протянула Громана, с каменным лицом следя за тем, как эликсиры исчезают в моем инвентаре. — Что ты хочешь, мальчик?

— Мальчик? — удивился я. — Мы вроде ровесники.

— Мне три тысячи лет, дитя, — ведьма буквально за несколько мгновений из доброй милой девушки превратилась в устрашающую мадам. Внешне она не изменилась, однако я стал чувствовать себя так неуютно, что поежился и едва сдержал желание залезть под стол и спрятаться.

— Перестань на меня давить, — прохрипел я, борясь со страхом. Все же хорошо, что я сидел на табуретке перед атакой ведьмы, иначе рухнул бы под стол, как нечего делать.

— Ты взял себе «Твердость духа»? — удивилась Громана и в этот момент страх исчез. — Что за дикость? Какой же ты исследователь с таким свойством?

— Выбора не было, — я перевел дух, стараясь унять дрожь в руках. — Бегает по Академии одна особа с прокачанным Подавителем и возможностью контроля до десяти игроков. Невзлюбила она меня почему-то, вот и пришлось потратить один уровень артефакта на это свойство.

— Даже так…, - брови Громаны пошли вверх. — В Академию прибыл ученик Ареймена?

— Понятия не имею, кто это такой, — отрицательно покачал я головой. — Здесь есть ученики Девира, Арчибальда и Леварда, если тебе что-то говорят эти имена. Слово «Ареймен» в Академии мне еще ни разу не встречалось.

— Охотники и советник, — понимающе кивнула Громана, задумавшись о чем-то своем. — И все они в один набор?

— И в один сектор, — дополнил я, полагая, что ведьма может знать что-то еще. — В наш.

— Очень интересно… Два непримиримых охотника, уничтожающих друг друга уже несколько тысячелетий, одновременно отправляют в Академию своих учеников… Зачем?

— Насколько я понял, у одного из них приказ меня убить, у другого — защитить. Только вот тот, кто должен защищать, старательно полоскает мне и еще нескольким паладинам мозги. Это как раз та девушка с прокачанным контролем, о которой я говорил.

— Ты сын Императора? — удивилась Громана. — С чего такая честь?

— Аналогичный вопрос — с чего такая честь? Я имею в виду ссылку в Академию. Что нужно совершить, чтобы заслужить такое?

Веранда погрузилась в тишину, разбавляемую тихим скрежетом лопатки по ступе — даже разговаривая со мной, ведьма не переставала готовить свое очередное зелье.

— На меня наложено проклятье правды, — наконец произнесла Громана, уставившись на меня немигающим взглядом карих глаз. — И я имела неосторожность сразу после битвы со жрецами, которую мы выиграли с безумными потерями, высказать все, что думаю о главе своего класса и его политике. Солюна, та самая глава, является судьей, поэтому меня мгновенно осудили за поведение, неподобающее ведьме и сослали вначале сюда, а потом в игровой мир под названием «Земля». На самые задворки игрового мира. Я ответила на твой вопрос? С тебя семь эликсиров и пояснение, почему на тебя открыта охота?