Что в имени тебе моем... - Екатерина Кариди

Гульшари растолкала Захарию затемно.

— Иди, надо успеть, пока дворец еще спит.

Та согласно кивнула и, прихватив собой все заранее припасенное, выскользнула из спальни Владыки. Страже оставалось только гадать и удивляться, чего это они курсируют в кухню и обратно, и что же такое умеют в постели эти две, скажем так, немолодые и не блещущие стройностью и красотой наложницы, раз Владыка приглашает их на целую ночь?

Захария предупредила Зимруда о своем появлении громким стуком в дверь, но входить не стала.

— Владыка, пора.

Зимруд понял, что краткий миг беззаботного счастья, отведенный ему, закончился. Придется вновь окунуться в отвратительную реальность. Но за свое счастье он теперь будет зубами и когтями драться!

— Надин, ты останешься здесь. Не выходи никуда, умоляю. Я вернусь ближе к ночи. Снаружи опасно.

— Зачем тогда ты привел меня сюда? — спросила пораженная Надин.

— Ты помнишь, что обещала мне не задавать вопросов два дня? Я прошу у тебя два дня? — Зимруд жадно вглядывался в ее лицо, умоляя верить.

— Хорошо, — она снова согласилась.

— Спасибо тебе, что веришь. Верь мне, все будет хорошо.

И он ушел. Быстро переоделся в укромном месте, снова завернувшись в женский плащ. Обувь, конечно, доставляла ужасные мучения, но Зимруд сейчас не обращал на это внимания. Ему надо было еще придумать, как поскорее распустить свой гарем. Развестись с женами будет не таким простым и быстрым делом, как хотелось бы. Они же запросят с него такую неустойку, что мама не горюй… И вообще, какой ор поднимется! И как преподнести Надин новость, что у него кроме нее имеется еще шесть жен и 296 наложниц…

Зимруд невольно сгорбился, вздохнул и поежился — как любой мужчина, он терпеть не мог объясняться с женщинами.

Но это все меркло перед тем, что таило в себе присутствие во дворце зла. Вот где опасность так опасность! План Лейона вчера показался ему идеальным, но сейчас Владыка снова сомневался, ведь всегда выплывает столько непредвиденных обстоятельств, все может сорваться из-за какой-нибудь глупой крохотной накладки.

К покоям царским они подошли на рассвете, Захария велела их впустить, и стража, помня приказ Владыки, пропустила.

— Боже мой… успели, успели, — плакала от волнения Гульшари, вглядываясь в сияющее лицо счастливого мужчины.

— Еще не все успели. Быстро, одеваемся и идем в свои комнаты. Никто не должен ничего заподозрить.

— Верно, надо спешить.

— Я прошу вас провести сегодняшний день с Надин, — царь смущался, прося женщин выполнить еще одно деликатное дело, — Только ничего ей говорите…

— Конечно, Государь, тебе не о чем волноваться. Мы рады будем позаботиться о твоей жене. Помнишь, Захария… Все почти как в старые времена! — подмигнула подруге Гульшари.

— Да… Только мы были гораздо моложе, — рассмеялась Захария.

— Не знаю, как буду благодарить вас…

— Постарайся быть счастливым царь, и сделай счастливыми всех нас.

Зимруд, услышав эти слова, растрогался от благодарности за доверие. Но женщины не упускали контроля над ситуацией.

— Так, так, что мы расслабились! Время!

Через пять минут Владыка, одетый в расшитый ночной халат открывал дверь, а женщины, закутанные в плащи, выходили из его покоев.

— Пока девочки, все было замечательно, когда еще понадобитесь, я за вами пошлю.

— Мы рады угодить, Владыка, — раскланялись наложницы.

Стража только глаза таращила, но удивление и предположения свои держала при себе, никто и не пикнул. Проводив женщин, Зимруд наконец-то забрался в свою постель, вздремнуть немного перед трудным днем.

Однако долго спать ему не дали. Часа через полтора его посетила Эления со своим утренним кофе. Ненавистным кофе! Она сладко улыбалась, вкрадчиво шептала, намекала на то, что скучает, надувала губки… Но Владыка холодно встретил и шестую жену, и ее кофе.

— Поставь на столик и можешь уходить.

— Что? — поразилась Эления.

— Можешь уходить. Я занят.

Та склонилась перед Владыкой и ушла, гордо задрав нос, мысленно вопя при этом:

— Да чтоб ты сдох! Занят он! Нахал! Выставить меня из спальни! Да нужен ты мне сто лет! Идиот!

Самое смешное, что сегодня утром Элении почему-то хотелось нежности Зимруда. Может же иногда даже самой бессердечной женщине хотеться нежности, видимо внезапная беременность так подействовала. А вместо нежности ее выставили вон. Знала бы Эления, что скоро весь гарем вообще попросят из дворца! Впрочем, развод бы ее только обрадовал, она готова была даже такой ценой выбраться на свободу.

А Владыка снова убедился в том, что его ждет крайне неприятное дело — объявить своим женщинам, что в их обществе более не нуждаются. Он с ужасом предвидел возмущение оскорбленных внезапной отставкой дам и грандиозные скандалы, которые разразятся незамедлительно.

Кто бы дал ему возможность исчезнуть на это время, чтобы все проблемы разрешились сами собой, без его участия?! Он даже малодушно и наивно возмечтал, что гарем соберется полным составом и произнесет прочувствованную речь:

— Вдадыка, — скажут его жены и наложницы, — Дорогой Зимруд! Ты служил нам верой и правдой. Честно и старательно исполнял супружеский долг и никогда не отлынивал. Ты дарил нам дорогие подарки и платил огромное жалование, ты был щедр, этого нельзя не отметить. Ты закрывал глаза на наши отвратительные привычки и сварливый характер, ты даже пытался полюбить нас, но не смог. Это, пожалуй, твой единственный недостаток. Да… Но! Мы в честь твоей последней женитьбы и снятия с твоего дома проклятия, совершенно добровольно отпускаем тебя на свободу. Да. И мы желаем тебе счастья с твоей новой любимой женой, долголетия и много детишек.

На лице Владыки расцвела глупейшая улыбка, он уже практически слышал эти слова, как его взгляд упал на чашечку ненавистного кофе, принесенного Эленией, и вернул из мечтаний в действительность. Зимруд чертыхнулся, убрал улыбку с лица и пошел в ванную выплеснуть мерзкий кофе прочь. Заляпал все коричневой жижей, вздохнул с досады.

А вообще-то, все происходящее к лучшему!

Но…

Но сделает он это завтра с утра. В смысле, завтра с утра объявит, что… Черт… Это будет непросто… Завтра! Да, завтра! Сегодня и так слишком много важных дел! Он аккуратно поставил фарфоровую чашечку на край ванны и вышел.

Мрачный и издерганный Дагон как тень бродил по дворцу с раннего утра. Он старался никому особо не попадаться на глаза, и жадно прислушивался к разговорам. Именно за этим занятием его и застал Михель.

— Привет тебе, принц Дагон, — церемонный поклон.